К воротам дворца Манисы подъехал всадник и, спешившись, подошёл к охранникам.
- Доложите Махидевран-султан, что из дворца Топкапы прибыл гонец с посланием для Разие-султан, - устало сказал конник.
- Жди здесь, ага, - ответил охранник и вошёл во дворец.
Дожидаясь ответа, гонец, не зная, чем себя занять, осмотрелся, затем поднял ногу лошади и стал осматривать её копыто.
- Амбер-ага, позови Гюльшах-хатун, из дворца Топкапы прибыл гонец, он хочет видеть Разие-султан, - обратился стражник к проходившему мимо евнуху.
Тот быстро засеменил по коридору в сторону комнаты хазнедар. Через малое время в коридоре послышались твёрдые шаги, и к охраннику подошла управляющая делами гарема.
- Это ты звал меня насчёт прибывшего из столицы гонца? – обратилась она к караульному, - вели ему войти.
Страж открыл дверь и громким голосом позвал посыльного.
Нарочный вошёл, вытер ладонью пот со лба, вежливо поприветствовал хазнедар и сказал, что он привёз подарок и послание Разие-султан от Михримах-султан.
Гюльшах уже собиралась принять доставленные гонцом ларец и тубу с письмом, и унести их по назначению, но, замерев на месте, вдруг спросила:
- Ты ничего не перепутал, ага? Я должна доложить госпоже слово в слово, как велела передать Михримах-султан, ты же знаешь, как это важно. Упаси Аллах, слово какое перепутаешь, гнева госпожи не миновать, - доверительным тоном обратилась хазнедар к гонцу.
- Да, я тебя понимаю, Гюльшах-хатун. Вот, слушай и запоминай : Михримах-султан велит кланяться Разие-султан и отправляет ей в дар этот ларец, а Биркан-калфа просит передать послание, сопровождающее подарок от Михримах-султан. Запомнила? Что-то ты побледнела, хатун, боишься перепутать? Ну, слушай ещё раз…
- Нет, ага, не надо, я запомнила, возвращайся назад, да передай благодарственные слова Михримах-султан от Разие-султан, и Биркан-калфу поблагодари. Молодец она, за всем сама следит, не доверяет такое важное дело какой-нибудь рабыне. Ой, подожди, ага, сейчас на кухню тебя велю отвести, поешь да отдохни перед дорогой, путь неблизкий, - сказала Гюльшах и позвала Амбера-агу, велев ему сопроводить мужчину на кухню и сытно накормить.
Гонец заулыбался от удовольствия в предвкушении аппетитного обеда, о котором мечтал ещё с середины пути.
Гюльшах подняла поставленный гонцом на пол немаленький ларец и отметила, что он был лёгким. “Сама донесу”, - подумала она и направилась в комнату Разие-султан. Но у неё не выходил из головы условный сигнал, с которым было передано письмо. Шехзаде во дворце не было, а кому, кроме него, могла грозить опасность, она не понимала. “Может, Биркан-калфа ошиблась”, - грешным делом подумала она и, успокоившись, продолжила свой путь. Однако, подумав, женщина всё же решила поступить так, как было условлено: подарок отдать госпоже, а письмо с паролем оставить до возвращения Махидевран-султан.
Постучав в покои султанши и получив разрешение войти, она открыла дверь и с улыбкой произнесла:
- Разие-султан, я с благой вестью, из дворца Топкапы прибыл гонец и передал Вам подарок от Михримах-султан.
- Подарок от Михримах? Интересно, видимо, она решила поздравить меня с назначенной датой свадьбы. Что ж, посмотрим, что решила подарить мне сестрица, - говоря так, Разие подошла к ларцу, который Гюльшах поставила на стол.
- Разие-султан, желаю, чтобы подарок Вам понравился, позвольте мне вернуться к своим делам, - служанка попросила разрешения удалиться.
- Да, Гюльшах, ты можешь идти, - кивнула Разие и открыла ларец. Сверху лежало послание, которое девушка принялась с любопытством читать.
Гюльшах-хатун не давала покоя мысль о тубе с письмом, которую она предусмотрительно спрятала у себя в комнате. С каждой минутой женщина всё больше начинала волноваться. Она не знала, что делать, дожидаться Махидевран-султан, или всё же вскрыть тубу. Госпожа позволяла ей это делать в исключительных случаях. В данный момент госпожи во дворце не было. Гюльшах посчитала это обстоятельство исключительным случаем и вскрыла письмо.
“Опасайтесь подарка, он отравлен” – чернели на белом листе бумаги несколько скупых слов, написанных аккуратным почерком Биркан-калфы.
У Гюльшах потемнело в глазах, и к горлу подступила тошнота. Закрыв глаза и глубоко вздохнув, она дрожащей рукой засунула записку в лиф платья и на ватных ногах направилась к покоям Разие-султан.
Сердце женщины часто и гулко стучало, отдаваясь эхом в висках. Забыв попросить позволения, она широко раскрыла дверь и остановилась на пороге комнаты молодой госпожи. Девушка уже достала из ларца присланный подарок, красивую меховую горжетку, и крутилась возле зеркала, прикладывая её к себе.
- Гюльшах-хатун, посмотри, какая прелесть! Наконец-то моя сестра одумалась и захотела примириться со мной, посылая дорогой подарок, о чём написала в письме. Нам нечего делить, в нас обоих течёт кровь великого султана Сулеймана, мы родные люди, - ворковала довольная понравившейся вещью Разие-султан.
- Госпожа, бросьте этот мех, - неестественным голосом произнесла Гюльшах-хатун.
Девушка недоумённо посмотрела на служанку и ответила с возмущением:
- Гюльшах, если даже мне не идёт этот наряд, как тебе кажется, зачем же его бросать. А я думаю, он прекрасен и к лицу мне.
- Бросьте, госпожа, - настаивала женщина.
- Да что с тобой случилось, бледная, трясёшься вся, успокойся, я сейчас примерю, и ты увидишь, что я права, - сказала девушка и подняла руку, чтобы засунуть её в рукав накидки.
В ту же секунду Гюльшах подскочила к Разие, вырвала у неё из рук горжетку и сунула руки в рукава свободного широкого покроя. Вещь, оказавшаяся служанке не по размеру, плотно села на неё, впившись в шею. Разие с возмущением крикнула “Гюльшах, что ты делаешь!” , и в ту же минуту служанка стала задыхаться и замертво упала на пол.
Ошеломлённая Разие стояла посреди комнаты и с ужасом смотрела на мёртвенно бледное лицо лежавшей на полу без чувств женщины.
Девушка наклонилась над служанкой и стала шептать еле шевелящимися губами “Лекаря, скорее лекаря”…Наконец, выйдя из оцепенения, она подбежала к двери, широко открыла её и громко закричала:
- Зовите скорее лекаря!
Стоявшие по ту сторону дверей девушки всполошились и побежали вдоль коридора, крича на ходу всем, чтобы звали лекаря.
Услышав непонятный крик в стороне господских покоев, Диана вмиг вскочила с места и бросилась в сторону их комнат. Увидев в дверях Разие-султан с безумными глазами, она забежала в комнату и резко остановилась, глядя на лежащую на полу Гюльшах, не подающую признаков жизни. Девушка обратила внимание на надетую на хазнедар меховую накидку, которая была ей явно мала.
- Разие-султан, - громко обратилась она к госпоже, - откуда на Гюльшах-хатун эта накидка, насколько я вижу, это не её вещь.
- Фахрие, это мой подарок, который прислала мне Михримах-султан, Гюльшах выхватила его у меня из рук и надела на себя, - проговорила Разие, до которой начал доходить смысл произошедшего, - неужели….
Диана, не дослушав султаншу, подскочила к Гюльшах и попыталась снять с неё горжетку. Разие подбежала, чтобы помочь, и девушки быстро справились вдвоём.
Диана попыталась разжать рот находящейся без чувств женщине, отдав команду Разие лить туда воду. Султанша схватила кувшин с водой, наклонилась над Гюльшах и стала тонкой струйкой вливать жидкость. Вдвоём девушки перевернули женщину на бок, и Диана слегка постучала её по спине, нажимая на область желудка. Через пару секунд Гюльшах закашляла, изо рта потекла вода, а следом слюна ярко-синего цвета. Диана с Разие переглянулись, и султанша заплакала.
В эту минуту в комнату спешно вошёл лекарь. Его глаза округлились от ужаса, когда он увидел на губах служанки капли воды, окрашенные в ярко-синий цвет. Ничего не спрашивая, он произвёл некоторые действия с отравленной женщиной и приказал отнести её в комнату. Подоспевший на крики Амбер-ага и ещё один евнух бережно взяли Гюльшах на руки и понесли в её покои, следом за ними поспешила Фахрие-калфа.
Оставшись наедине с молодой госпожой, лекарь, нервно потирая бороду, подошёл к ней вежливо произнёс:
- Могу ли я поговорить с Махидевран-султан?
- Махидевран-султан сейчас нет во дворце. Если у Вас что-то срочное, можете сказать мне, - ответила Разие.
- Да, очень срочное. Гюльшах-хатун была отравлена тем же редким ядом, что и Феттах-паша. К сожалению, изготовление противоядия требует особых знаний, которыми я не обладаю. Помочь сможет только уважаемый Яхья-паша, спасший Феттаха-пашу - закончил говорить лекарь и вопросительно посмотрел на султаншу.
- Я поняла Вас, эфенди, как только Махидевран-султан возвратится, я доложу ей об этом, - спокойно проговорила Разие-султан, находясь в своих мыслях далеко отсюда.
Значит, Михримах снова решилась на преступление. Теперь её целью стала сама Разие. От этой неукладывающейся в голове мысли девушке стало не по себе, и она вышла на улицу, с нетерпением ожидая мать.
А Махидевран-султан направлялась по благотворительным делам, желая совместить их с личными.
В Манисе на пожертвования госпожи было построено медресе, и на его открытие приехал уважаемый и глубоко почитаемый женщиной Яхья Эфенди. Поскольку Махидевран-султан терзали вопросы и сомнения в отношении Феттаха-паши, она решила поделиться ими со своим духовным учителем.
Подъехав к медресе и выглянув из кареты, Махидевран увидела быстро приближающегося к ней человека, в котором она сразу же узнала учёного богослова.
- Махидевран-султан, я очень рад Вас видеть, да благославит Аллах Ваши дни за Ваши добрые деяния! Недавно Вы открыли приют для вдов и сирот, а сегодня я счастлив лицезреть медресе, построенное на Ваши пожертвования. Обучение людей наукам и религии великое дело, знания дают ответы на многие вопросы, – приветствовал он султаншу, как только она вышла из кареты.
- Яхья Эфенди, солнце светит для меня ярче и воздух становится свежим, как на вершинах самых высоких гор, когда я вижу Вас – ответила Махидевран-султан.
Яхья Эфенди расспросил Махидевран-султан о Разие-султан и, услышав о скорой свадьбе, вознёс хвалу Аллаху.
Поделившись новостями, собеседники вошли внутрь открывшейся школы. Оставшись довольными увиденным, они ещё раз поблагодарили Всевышнего и пожелали здоровья всем, кто будет в этих стенах нести людям знания.
От Яхьи Эфенди не укрылся взволнованный вид Махидевран-султан, хотя она и старалась казаться беззаботной.
- Вас что-то гнетёт, Махидевран-султан? - решился он задать вопрос госпоже.
- Яхья Эфенди, Вы очень проницательны, впрочем, я никогда не сомневалась в этом, - ответила учёному мужу султанша, взглянув ему в глаза с искоркой надежды в своих ясных очах.
- Думаю, госпожа, нам надо поговорить. Идёмте в сад, прилегающий к медресе, не спеша пройдёмся по его прекрасным благоухающим аллеям, располагающим к спокойной беседе, - предложил Эфенди.
В саду на самом деле царила атмосфера умиротворения. Прекрасные деревья, ласково шумящие изумрудной листвой и цветы, нежно и таинственно обволакивающие тонкой невидимой вуалью своим дивным ароматом сандала и мускуса, дарили приятное тепло и сладкое ощущение комфорта и успокоения. Махидевран-султан была готова к откровениям.
- Яхья Эфенди, случилось так, что мои душа и сердце потянулись к мужчине, к которому я испытала неизвестное мне доселе чувство. Скажу сразу, что это не чувство уважения и почтения, с которыми я относилась к султану Сулейману. Это нечто другое. То, от чего хочется взлететь ввысь и радоваться солнцу, ветерку и даже маленькой букашке. Но меня постоянно преследует мысль, что я совершаю грех. Ответьте мне, учитель, это так?
Яхья Эфенди задумался. Затем с нежностью посмотрев на женщину, начал говорить:
- Я думаю, Махидевран-султан, что это неизведанное доселе Вами чувство называется любовью. Совершили ли Вы грех, полюбив человека? Ответ однозначен: нет. Мы не можем говорить, что любовь это халяль (всё разрешённое и допустимое), или харам (грех). Потому что любовь это чувство, которое мы не в силах контролировать. Пророк говорит нам, что сама любовная эмоция не будет предметом допроса на Судном Дне. Ведь если Вы чувствуете, что любите кого-то, то Вы не можете управлять своим чувством. Однако, если эта любовь побуждает Вас выражать свои чувства в действиях, допустимых только в пределах брачного союза, тогда Ваши действия запрещены. Подведя итог своему ответу, скажу Вам так, Махидевран-султан: нет греха в том, чтобы наслаждаться взаимными чувствами с любимым Вами человеком, грех заключается в прелюбодеянии. Выход один – совершить никах.
- Это невозможно, Яхья Эфенди, - испуганно ответила Махидевран.
- Отчего же, Махидевран-султан? Скажите мне, Вы свободная женщина?
- Да, Яхья Эфенди. Валиде-султан подарила мне свободу с согласия повелителя в честь рождения Разие-султан, - ответила султанша.
- Вы стали супругой султана Сулеймана перед лицом Аллаха? – продолжал задавать вопросы богослов.
- Нет, Яхья Эфенди, - отвечала госпожа, как на исповеди.
- Тогда не вижу причин, препятствующих никаху между Вами и любимым мужчиной, - заключил Эфенди.
- Нет, это невозможно, если султан Сулейман узнает об этом, он скорее всего подвергнет всех жестокому наказанию, - сказала Махидевран.
- Для полноценного брака по канонам нашей священной религии необходимо и достаточно, чтобы о нём стало известно родным и близким людям. Подумайте над этим, Махидевран-султан.
- Благодарю Вас, Яхья Эфенди, своими мудрыми словами Вы вновь открыли мне глаза и сняли огромный камень с моей души, - глубоко вздохнула женщина.
- Я очень рад, Махидевран-султан, что наша беседа оказалась Вам полезной, - поклонился госпоже просветитель.
Поговорив ещё немного, султанша и Эфенди доброжелательно расстались, выражая надежду о скорой встрече на свадьбе Яхьи-паши и Разие-султан.
В безмятежном спокойствии Махидевран-султан возвращалась домой. Любить не грех, поняла она, и это для неё было самым важным по отношению к Феттаху-паше, о дальнейшем она пока не задумывалась.
Подъехав к воротам дворца, она увидела выбежавшую навстречу ей заплаканную Разие. Волосы дочери растрепались, лицо было похоже на белый лист бумаги.
- Что случилось? – только и смогла спросить мать бросившуюся к ней в объятия дочь.
- Мама, случилось страшное, Гюльшах-хатун умирает, - зарыдала Разие на груди у матери, - это из-за меня, она принимает смерть вместо меня, - повторяла девушка сквозь рыдания.
У Махидевран подкосились ноги, но она с усилием заставила себя удержаться, широко расставив их и вцепившись в плачущую дочь.
- Разие, успокойся, мне необходимо знать, что случилось, чтобы приступить к оказанию помощи, возьми же себя в руки, - строгим голосом сказала она дочери, с силой встряхнув её за плечи.
Разие мотнула головой и внимательно посмотрела на мать, действия которой привели её в чувство. Перестав плакать и утерев слёзы, девушка рассказала, что произошло во дворце в отсутствие матери.
- О, Аллах, как такое возможно, что в голове у этой девочки, я не верю, что она бездушная заядлая преступница, что-то здесь не так, - нахмурив брови, словно желая познать неведомое, произнесла Махидевран. Она даже не подозревала, насколько близка к истине.
Михримах не была расчётливой преступницей. Она была жертвой. Её первое нежное чувство, проросшее из зародившегося зёрнышка любви, было растоптано грязными сапогами чудовища под именем “интрига”. Вместо желанного красавца Бали-бея её заставили делить ложе с постылым взрослым мужчиной. Юная хрупкая психика не выдержала и дала сбой. Подсознание Михримах, не желая признать истинной виновницей своей загубленной молодости мать, стало искать других виновников и нашло их в лице счастливой, любимой и любящей красавицы сестры.
- Мама, сейчас не время для рассуждений, - нетерпеливо сказала Разие, - нужно ехать в столицу, за Яхьёй, только он может помочь Гюльшах-хатун. И ещё. Я заберу подарочек сестры и отвезу его повелителю. Надеюсь, это ей не сойдёт с рук. Доказательства её преступления налицо. Только бы повелитель не отправился в поход. Как говорил Мустафа, отец на несколько дней задержится в столице.
Сказав это, девушка решительно пошла к дворцу, чтобы собраться в путь.
“И на этот раз сойдёт с рук,” – вздохнув, подумала Махидевран и ускоренным шагом направилась вслед за дочерью.
Разие аккуратно, едва касаясь обёрнутыми плотной тканью руками, сложила мех в мешок, сунула туда же письмо из ларца и направилась к выходу.
- Ты что, поедешь одна? – возмутилась мать, - возьми с собой хотя бы несколько охранников.
- Мама, чтобы их собрать, подготовить лошадей, уйдёт немало времени, которого у нас нет, а мой конь всегда наготове , - ответила Разие, надевая дорожный плащ.
- Пусть с тобой поедет хотя бы одна Диана, мне будет спокойнее, - настаивала мать.
- Диана нужна здесь, с ней надёжно, а у меня есть мой славный защитник, мой друг Шахин, он даст фору тысяче воинам, - с гордостью за любимую птицу произнесла Разие, - я мигом обернусь, не волнуйся, мама, храни тебя Аллах!
- Разие, доченька, я буду день и ночь молиться и просить Всевышнего, чтобы помог тебе в твоих делах! Береги себя! – сказала Махидевран и крепко обняла своего ребёнка.
Разие вышла из дворца и быстрым шагом направилась к конюшне.
Услышав ржание своего коня, учуявшего хозяйку, Разие улыбнулась, подошла к нему, ласково похлопала по шее, что-то пошептала на ухо и ловко вскочила в седло. Конь немного потоптался на месте и резво пустился вскачь, бодро перебирая копытами. Подъехав к лесу, Разие немного натянула поводья, приостанавливая лошадь, и напевно прокричала “Ш-а-а-хи-и-н!”
Через пару секунд в воздухе послышался мягкий отрывистый крик сокола “Кьяк-кьяк-кьяк”. Разие рассмеялась и заговорила с птицей, объясняя, что собралась в путь и нуждается в её защите. Шахин, словно слушая Разие, низко кружил над ней, кивая головой, потом поднялся высоко в небо и полетел вперёд.
Всю дорогу девушку сопровождало соколиное “Кееек-кееек-кееек”, означавшее, что путь свободен, опасности нет. Лишь подъехав к окрестностям столицы, она не услышала голоса своего друга. “Шахин где-то затаился” – подумала Разие, и добрая улыбка появилась на её лице.
Девушка сначала направилась к дому Яхьи-паши, чтобы попросить о помощи, но, не застав его на месте, попросила слугу передать паше записку, которую она написала заранее, предвидя такие обстоятельства.
Наконец, путница достигла стен дворца Топкапы. Спешившись и подойдя к воротам, она велела доложить султану Сулейману, что к нему приехала дочь, Разие-султан.
