Врачи отделения психиатрии хорошо знают: важно не только вовремя госпитализировать пациента, но и вовремя выписать. Если первое понятно – чем раньше будет оказана помощь, тем раньше пациент восстановится и избежит негативных последствий, то со вторым могут быть вопросы, ведь чем дольше лежишь, тем больше уверенности в результате лечения. Однозначно да. Но это работает не со всеми пациентами – у некоторых пропадает мотивация к изменениям в жизни, они полностью полагаются на других (психиатра, психолога), и в день выписки они могут чувствовать приступ паники. Как им теперь действовать без внешней поддержки, особенно, если действовать придётся в той среде, которая, возможно, привела к возникновению расстройства?
Анна саботировала выписку уже почти три месяца. Она поступила в остром психозе на фоне длительного конфликта с мужем, сразу при поступлении торжественно уведомив всех присутствующих, что она имеет диагноз «генерализированное тревожное расстройство», вынесенное ей три года назад. В клинике ей помогли, скорректировали лечение, она чувствовала себя прекрасно ровно до момента, пока не узнавала дату выписки. Ей тут же становилось плохо: она отказывалась от еды, утверждала, что не может спать ночью (хотя медсёстры утверждали обратное, а в их обязанности входит наблюдение за сном каждого пациента), плакала, просила вернуть занятия с психологом.
Надо сказать, что поначалу сеансы психотерапии Анне очень нравились – она охотно реализовала возможность вдоволь рассказать о своей, как она сама считала, нелёгкой женской судьбе. Конфликты с мужем у Анны практически не прекращались со дня свадьбы и вину за них она уверенно возлагала на свою половинку. Тут Анна не была одинока – довольно часто супруги обращаются за психологической помощью, чтобы прекратить семейный конфликт путём изменения поведения другого. Возможно ли это? Можем ли мы управлять поведением другого человека без выяснения причин его возникновения? Не может ли оно быть лишь реакцией на наше к нему отношение? Что действительно нужно менять и кому?
Анна не была готова задаваться подобными вопросами, – такой подход ставил под сомнение её безупречность и вину мужа, поэтому сначала она меняла психолога, а затем и вовсе отказалась от психотерапии. Так бывает. Но это вовсе не означает, что время терапии прошло бесследно. Заданные Анне вопросы обязательно найдут ответ. Только она сама ещё не готова была принимать.
Если человек вырастает в атмосфере агрессивной критики, отвержения, обесценивания, отстранения родителей, в нём формируется чувство вины за то, что он не такой, каким его ходят видеть, недостойный любви. Вину сложно выносить долго – это травмирующее чувство, от которого необходимо избавляться. В терапии это путь прощения себя и компенсации отвергнутых эмоций. Самостоятельно, без сопровождения специалиста, простить себя сложно, поэтому выбирается путь перекладывания вины на другого – одному нести эту ношу тяжело. А для того, чтобы обвинить другого, нужна манипуляция, которая позволила бы оправдать обвинения, другими словами – нужна провокация, чтобы напасть и проявить агрессию. Есть и ещё одна «выгода» подобной стратегии: после скандала «агрессор» чувствует себя пострадавшим, жертвой, а это самая безопасная роль.
Анна хотела внимания и любви, но не привыкла говорить об этом напрямую, с детства научившись искусно манипулировать. Ей нужны были конфликт и скандал. Поведение мужа не нужно было исправлять. Оно было именно таким, какое ей необходимо. Но её чувство вины было настолько сильным, что скандалов нужно было всё больше, хотя, казалось, куда уже. Так она жила в постоянном страхе не получить порцию своей доли любви, и с чувством вины, что она этой любви недостойна.
Если видишь человека, который агрессивно обвиняет всех и вся – это верный признак того, что он сам захлёбывается от чувства вины. Поэтому в том, что Анна отказывалась уходить домой, наряду с явным негативным моментом (неуверенностью в своих силах), был и позитивный. Отказ был симптомом неосознанного страха вернуться к прежним манипуляциям, хотя Анна уже сомневалась в их продуктивности. Это те самые ответы, которые сознание ещё не готово принять, но благодаря которым действовать как раньше уже невозможно. В данном случае страх играет положительную роль, обесценивая прошлую стратегию, а значит, снижает шансы на её использование в дальнейшем.
Только после того, как Анну уверили, что она может всегда обратиться за поддержкой, она согласилась сделать шаг в изменившийся для неё внешний мир. Но, главное, её уверили, что совсем необязательно сразу вести себя правильно, всем свойственно ошибаться. Непривычно было видеть серьёзное лицо Анны, внимательно вслушивающуюся в каждое слово доктора, без её обычного сопротивления, слёз и паники. Как и многим другим, нахождение в клинике помогло Анне приблизиться к своим проблемам и согласиться их решать. Пусть для этого ей потребовалось немного больше времени.
_________________________________
Онлайн-консультации с опытным психотерапевтом в клинике Корсаков доступны каждому.
