ОКОНЧАНИЕ. Начало - здесь!
Работали мы до конца августа. 28 августа нам принесли нашу первую и последнюю зарплату. Честно говоря, мы все были просто в шоковом состоянии от ее величины. Да, к сожалению, обманывали и тогда, в советское время. Наша командир, озвучивая цифры, была и сама обескуражена.
Итак, за практически два месяца каторжного труда на астраханских плантациях при постоянном выполнении и перевыполнении плана мы заработали…по 48 рублей с копейками. Мы все получили поровну, потому что некоторые ребята остались колхозу должны. У меня зарплата была выше средней. Но на собрании мы решили всю зарплату сложить и поделить поровну, чтобы не было никому обидно. Для сведения, стипендию в техникуме мы получали по 30 рублей в месяц. А здесь получили по 24 рубля в месяц…Причем, деньги в лагере нам не выдали. Их раздали уже в поезде..
Забегая вперед, скажу, что ровно через год в газете «Молодой коммунар» появилась статья, в которой рассказывалось о судебном процессе в отношении нашего командира сводного отряда Владимира Кузьмича Слепокурова за мошенничество в особо крупном размере. Сам он был по профессии историк. Преподавал в одной из школ области. Видимо, решил подзаработать на студентах. И у него это получилось. Но не прокатило. Конечно, никто нам украденного не вернул. Но командира, видимо, посадили. Дело давнее – 1977 год был.
Конечно, мы все очень расстроились. Было стыдно, и обидно, и непонятно. Нам объяснили, что с нас высчитали за проживание в бараках, за свет, за воду в канистрах, за завтраки и обеды, за вечную перловку и чай на травах.
Оставался один – последний день работы. И тут наше начальство решило нам сделать сюрприз. Нам предложили работу на томатных плантациях по сбору спелых помидоров на томат с оплатой в двойном размере. И с расчетом в этот же день – тут же на поле. Причем, оплата шла уже без посредников – то есть штаба, сразу из колхозной кассы.
Заработав смешные копейки и не получив их на руки, каждый из нас старался хоть что-то заработать, чтобы привезти домой гостинцы из солнечной Астрахани. Штабеля с пустыми ящиками разметались в секунду. Мы их чуть ли не вырывали друг у друга. Нам не успевали ящики подвозить. Не пошли на обед. Работали, как заведенные, не разгибая спины. И результат не заставил себя ждать. Я помню, что за этот день я заработала 11 рублей 85 копеек.
Работали мы часов до шести вечера. А не как обычно – полный световой день. Деньги нам выдали по-честному. И мы отправились по селу Яксатово в поисках подарков для родных. Нам подсказали, где продают виноград. И мы пошли во двор к местным жителям с просьбой продать нам солнечную ягоду. Татары были рады покупателям. Но нам они продавали виноград не дешево – по рублю за килограмм. К примеру, в Павловск его привозили в магазины по 80 копеек, но попробуй его еще купи! У меня был чемодан с замочком и мягкой крышкой. Я вытряхнула из него все свои нехитрые пожитки, и забила полностью виноградом – получилось 6 килограмм. В магазине купили сгущенки в банках. А потом нам привезли на мотоцикле огромные астраханские арбузы. Мы купили и по арбузу! И тоже недешево. Но астраханские! Один мужик продавал рыбку –тараньку. У нас дома никто пиво не пил, но хотелось привезти что-то необычное. И я купила 33 тараньки по 10 копеек – на 3 рубля 30 копеек. Деньги закончились и мы со своей тяжелой ношей отправились в лагерь собирать чемоданы.
А в лагере этим временем был полный шабаш. Наших командиров и штабистов нигде не было видно. Возле каждого барака горели костры, в которых ребята сжигали свою изношенную одежду и обувь. Мне сжигать было нечего – рабочие сандалии развалились давно, поэтому работать приходилось в основном босиком. А платье, в котором я работала и спортивные штаны, сжигать было жалко. Да у нас в бараке и костра никто не стал разводить.
Мы собрали все свои вещи. Накануне до этого у нас забрали полога. Лагерь гудел. Появились местные ребята – татары, которых никто с территории не прогонял. Было как-то не по себе от такого разгула. Наша командирша тоже ушла – штаб, наверное, отмечал закрытие сезона. Нам отмечать было нечего и нечем.
Мы закрыли дверь в бараке на крючок, но спать боялись ложиться, так как в лагере было очень не спокойно.
Мы разделились на две группы и просто сидели рядышком друг с другом на кроватях, пережидая ночь. Вдруг в барак застучали. Мы, конечно, не открыли. Тогда татары , не мудрствуя лукаво, начали раздирать наши марлевые окна – окна были только затянуты марлей, и полезли в барак без приглашения. Мы сидели тихо, стараясь не показывать страха. Особенно страшен был один из незваных гостей – огромный, плечистый, весь в татуировках, с голым торсом. Он подошел к нашей группе. Я сидела крайняя возле окна. Подошел ко мне, спросил , где моя кровать. Все напряглись, а я так и дар речи потеряла, но указала на одну из кроватей, где сидела вторая группа девчат. Горилла взял меня на руки и отнес туда, куда я показала. Девчонки все замерли от ужаса. А он положил меня на кровать, укрыл простыней и сказал:
- Спи! Уже поздно!
Я и, правда, выглядела младше всех, хотя к тому времени мне исполнилось уже шестнадцать.
От этого его действия мы все были еще в большем шоке, ведь пока он меня нес по бараку, в голове пронеслись самые ужасные картины возможного. Оказывается, ничего нет невозможного. Девчонки вскоре нашли общий язык с ребятами, поговорили, а потом попросили их выйти, но уже через дверь. А гости пообещали, что нас никто не тронет, они нам это гарантируют.
Наутро появились наши командиры и штабисты, подогнали автобусы и мы поехали на вокзал.
Да! Я должна признаться. За время работы на помидорах я научилась ругаться… матом. Там на этой ненормативной лексике говорили практически все.
И хорошо помню момент, когда я, поднимаясь по ступенькам в вагон, дала себе мысленный зарок больше никогда не употреблять матерных слов. Это получилось само собой. Свое обещание самой себе я выполнила. И даже забыла об этом позорном периоде моей жизни. Вспомнила только сейчас, по случаю. И покаялась перед вами…Уж простите меня. Так было!
Домой мы приехали поздним вечером 30 августа. Родители встречали меня автостанции. Домой мы пришли часов в одиннадцать. Пока разобрали сумки, раздала гостинцы. А потом меня мама с папой обрадовали – завтра в пять утра едем картошку копать. До утра оставалось только пять часов.
Я помню, как я тогда устала – после студенческого трудового семестра, после поездки в поезде, а потом на автобусе. Как мечтала в последний день перед первым сентября отдохнуть…Но, ничего не поделаешь. Картошку в мамином лесхозе копали организованно – с подачей транспорта для урожая. Ведь тогда транспорта личного почти ни у кого не было.
Я была рада, что попала домой. И была рада, что на картошке мы будем все вместе. Нас привезли на огород на грузовом автомобиле. Все разошлись по свои делянкам. Мы тоже начали копать картошку, а мы с Любой собирать. И тут помню мое невероятное удивление – ведро картошки, оказывается легкое, как перышко по сравнению с помидорами! Можете представить, как я работала? Да! Точно так, как и на астраханских картах с помидорами. Я летала с "легкими как перышко" ведрами с картошкой по огороду. Руки работали, как заведенные. Мама бросила собирать картошку и тоже вместе с отцом взялась за лопату. Они не успевали копать и уже часа через полтора огород был выкопан. Я не замечала ничего вокруг. А когда разогнулась, высыпав последнее ведро в мешок, увидела , что возле нашего огорода стоят мамины коллеги и удивленно переговариваются. Они смотрели на меня, как на представление. Меня они знали с детства, как тихую и робкую девочку. Мою стройотрядовскую форму ушивали до 36 размера всей конторой перед поездкой. А тут приехала Зоя – вся черная от загара и пашет, как робот.
Не так давно бывший директор лесхоза, почетный гражданин нашего города Иван Иванович Лубашевский напомнил мне об этом случае. И как все были просто в шоке от увиденного. Не зря говорят – нет ничего приятнее, чем смотреть на огонь, воду и как работают другие.
Всех остальных нам пришлось ждать несколько часов. Помню, что еще вызвалась помочь тем, кто не успевал за всеми.
А 1 сентября я пошла на торжественную линейку в техникум. Нам всем велели прийти в стройотрядовской форме.
А 29 октября в День комсомола в районном Доме культуры мне вручили почетную грамоту за активную работу в ССО. Если мне не изменяет память, грамоту вручили из отряда только мне. И сама не понимаю, почему так.
PS. Это был первый стройотряд в Павловском техникуме. Мы желаемой романтики получили с лихвой. Денег , правда, не заработали. И когда я иногда делюсь об этом с теми, кто был там же после нас, мне говорят:
- Ну не знаем, как вы там работали! Мы получили за сезон по триста с лишним рублей! Значит, так работали…
Нет, ребята, мы работали не за страх, а на совесть. И пусть останется на совести тех, кто решил с нами так поступить, пытаясь заработать на студентах. А заработали себе на срок.
Буквально незадолго до Валиной смерти, я спросила, почему так получилось нашего командира Валентину Данцеву, когда мы с ней готовили материал к 100-летию со Дня рождения комсомола. Она как-то неохотно, отводя глаза, сказала, что с ними – командирами, поступили так же. То есть обманули и их. Обещали совсем другое. Ну что ж. Бог нам всем судья!
