Каждый день на мусорные полигоны отправляются десятки тонн еды, у которой срок годности на подходе. Уже четыре года петербуржец-фриган Илья выходит по вечерам из дома с большим рюкзаком и спасает еды столько, сколько может унести. Вместе с ним на фригу сходила и «Фонтанка».
Фриганство изначально — это идеология разумного потребления: зачем покупать еду, если магазины ежедневно наполняют свои помойки тоннами продуктов, срок годности которых еще не истек, но вот-вот? Придумали фриганство в Европе. Как считают сами последователи, в обиход широкой российской аудитории практика входит из-за кризисов и бедности.
Обыскивать мусорные баки мы договариваемся на Петроградке. «В домах, где квартиры стоят по 30 миллионов, логичнее думать, что чем-то получше люди питаются, чем в хрущевках», — считает Илья. Фриганить он начал четыре года назад, когда учился в техникуме и познакомился с идейными ребятами. Сначала офигевал, когда увидел, сколько просроченной еды попадает в мусорные баки.
— Я в своей подростковой молодости голодал, и когда узнал про фриганство, задумался — зачем я голодал, если такие есть варианты? В принципе нехорошо, что с просроченной едой так поступают, — мы ее спасаем. Много не хапаем — только то, что можем съесть, — делится Илья заповедями фриганов. — Правда, идейных не так много — многие идут на это, потому что им жрать нечего.
К штурму помоек я готовилась основательно — кинула в рюкзак плотные хозяйственные перчатки, длинный дождевик. Илья же такими предосторожностями пренебрегает. — Самое трудное — это к запаху привыкнуть. Кто давно этим занимается, абстрагируется. Некоторые даже шутят из разряда: «М-м, как вкусно сегодня — с помоечной подливой!» — смеется он.
Пока мы блуждаем по подворотням в поисках контейнеров, Илья объясняет, что фриганство — это не только о том, чтобы лазить по помойке. Это больше про рациональный подход к вещам и продуктам и в принципе к разумному потреблению. — Вы когда-нибудь видели, сколько еды каждый день выкидывают магазины? Десятки килограммов! Некоторые компании все запихивают в пакет, а потом либо сами работники в этом шарятся, либо фриганы подключаются. Когда я работал в онлайн-магазине по доставке продуктов, у меня с работы было до фига «списанки», мы это забирали и ели — на 20 тысяч в месяц выходило спокойно. На оптовой базе можно забрать побитые овощи и раздать тем, кто нуждается, — там их каждый день раздают, — рассказывает он.
Еще совсем недавно, говорит Илья, «фриганку» веганскую перерабатывали, готовили из нее еду и раздавали возле метро людям, не только бродягам — всем, кто приходил. Дескать, вместо бомб давайте будем лучше кормить друг друга. Правда, последнее время этих ребят не видно — их гоняет полиция. Многие из тех, кому жалко просто так выбрасывать еду, делятся ею в соцсетях — это называется фудшеринг.
На крышке бака в очередном закоулке лежит кулек, внутри несколько огурцов и уставшая помидорка. — Видно же, что это просто обрезки, я не буду в этом копаться. Я присматриваю, что лежит сверху. Мой знакомый бомж залезает внутрь и раскрывает все пакеты. Я не хочу этим заниматься — только засрешься. Что-то интересное, одежду обычно оставляют на баках — это классно. Вот тут какой-то кулек, можно поглядеть. — Илья собирается как пружина и одним прыжком оказывается внутри контейнера. — Нет, тут просто какое-то тряпье, мне это не надо.
В простонародье помойки называют клондайком: здесь находят рабочие айфоны, компьютеры, телевизоры, мебель, дорогущие протеиновые коктейли с истекшим сроком годности. — На «Приморской» мы как-то нашли сломанный холодильник, а внутри — колбаски из бобра. Я потом подумал — елы-палы, у вас в семье все нормально, а у меня фигово с материальным положением, но при этом я колбаски из бобра пробовал. Недавно на Петроградке мы нашли фигурку Базза Лайтера. Офигенная! Я ее себе оставил. На «Яндексе» она семь с половиной тысяч стоит. — Илья показывает мне фотографию игрушки в мобильнике. — Вот с мебелью я бы был поаккуратнее — недавно клопов травил.
Больше всего на помойках одежды. Как правило, владельцам жалко выбрасывать хорошие, качественные вещи в контейнер, поэтому они развешивают манатки на виду. — Моя куртка с помойки. На баке лежала. Смотрю — неплохая. Ношу ее уже два года. Зачем тратить деньги, которые так трудно зарабатывать в наше время, когда все есть в избытке? Недавно я взял два свиных стейка маринованных. Пожарил — да, вкусно. Но я не стал бы на это тратить условные 350 рублей на каждый, — недоумевает Илья.
Запертая калитка во двор к высоткам Илью не смущает. Одним прыжком он перемахивает через забор, нажимает кнопку и отмыкает электрозамок. Путь открыт. Но ловить тут нечего — жильцы высотки пользуются мусоропроводом. — Последнее время фриганить тяжело — супермаркеты стали закрывать свои мусорки на замок, закрытые ниши для мусорок делают и в новостройках. Есть конторы, которые режут продукты — это уже несъедобно, — говорит он.
Гоняет спасателей еды и Роспотребнадзор:
— Была история — владелец магазина открыл фриганский уголок и раздавал «списанку» бабушкам. Через неделю приехал Роспотребнадзор и со словами: «У нас так не принято — мы не можем кормить людей просрочкой» — все прикрыл. Никому не нравится такой активизм, а то, что жутчайшее перепотребление и столько еды пропадает, всем пофиг.
Мы заворачиваем в тихий уголок в окружении двухэтажек. В мусорке Илья выуживает два коврика для стола. Веселенький принт местами потускнел от частой протирки, но в хозяйстве все равно сгодится. Один отправляется обратно в бак, другой Илья аккуратно сворачивает в трубочку и прячет в рюкзак. Мимо проходит мужчина с мусорным пакетом. На нас — ноль внимания, фунт презрения.
— Жильцам дома в целом все равно, чем ты занимаешься — ну копаешься в мусорке и копаешься. Но все равно лучше идти в сумерках, чтобы не привлекать лишнего внимания. Рассказывают, что около помоек мужчин-фриганов ловят и вручают мобилизационные повестки, — пересказывает Илья фриганские страшилки.
Из темноты вырастает расцвеченная вечерними огнями красивая многоэтажка, и мы поворачиваем к ней. Но здесь тоже мимо — цоколь высотки изобилует офисами.
К многоэтажке примыкает задний двор магазина популярной торговой сети, и лицо Ильи проясняется — за забором с остроконечными пиками покоятся три мусорных контейнера, в одном из-под крышки торчит морковка. — За это фриганов и не любят, потому что лезут везде. Ох, господи, — вздыхает Илья, карабкается через забор и исчезает за трансформаторной будкой, отделяющей его от мусорок.— Может, мне тоже залезть? — ищу поддержки у фотографа и, не дожидаясь одобрения, лезу на забор.
С Ильей я сталкиваюсь нос к носу на углу трансформаторной будки. К груди он прижимает упаковку яиц, пачку фрикаделек, сосиски и нарезной батон в кульке.— Пошли со мной, там дополна. — Илья стряхивает добычу к забору и снова мчит к контейнерам.
Он поднимает крышку — ближайший к нам бак на треть забит всякой всячиной: йогурты, тетрапаки с кефиром, копченые ребрышки, фрикадельки, упаковки яиц. С ловкостью фокусника Илья выгребает еду из помойки и сует мне в руки. Я прижимаю ее охапкой прямо к куртке, напрочь забыв про противовонный дождевик и перчатки. Провиант источает едва уловимый аромат помойки.
Я лезу обратно через забор, Илья перекидывает мне кульки с провизией и следом прыгает сам.
— Ну все, этим я могу неделю питаться, — удовлетворенно резюмирует он и запихивает кульки в рюкзак.
В потемках мы отыскиваем ближайшее кафе, раскладываем «списанку» на столике и считаем — за вечер Илья спас еды почти на 2 тысячи рублей.
Проблему утилизации «просрочки» поднимали на обсуждение еще в 2020 году. Законопроект, который позволил бы передавать продукты с истекшим сроком годности на корм животным, перерабатывать на удобрения или биогаз, комитет Госдумы по экологии и охране окружающей среды направлял в Минприроды, Минсельхоз и Минпромторг. В итоге инициатива не прижилась, и по-прежнему до 700 000 тонн отходов, образующихся в розничной торговле, оказываются на полигонах.
Вывозить туда все это богатство приходится НЭО — региональному оператору по обращению с твердыми коммунальными отходами (ТКО) в Петербурге. Магазинная просрочка в эту категорию не входит, но мусоровозам приходится иметь дело и с ней. Например, с нехилым объемом гнилого авокадо.
«При вывозе ТКО перевозчики часто сталкиваются с такой картиной, когда весь контейнер заполнен просроченными пищевыми отходами: тухлые овощи, фрукты и другая просрочка. По объему отходов можно понять, что принадлежат они юридическим лицам, а не какому-то садоводу, у которого был богатый урожай. Данные отходы не относятся к ТКО по федеральному классификационному каталогу отходов и должны быть утилизированы отдельно специализированной компанией, имеющей лицензию, — говорят в НЭО. — Проблема имеет массовый характер, просрочку везут на контейнерные площадки для ТКО как с овощных баз, так и из многочисленных мест общепита». Насчет массовой проблемы фриганы бы с компанией поспорили. Наталья Вязовкина, «Фонтанка.ру»
