Положение под Старой Руссой в августе 1941 года было сложным. Первое время действия 34-й армии имели определённый успех, но гитлеровцы подтянули резервы и нанесли по советским позициям, испытывающим острую нехватку боеприпасов, ответный удар.
В полку, где воевал Пётр Петрович Сизов, батареи на переднем крае обороны к этому времени остались без снарядов. Они были, только дорога, по которой порядка 5 км требовалось доставить их до передовой, нещадно обстреливалась. Сизов, как единственный офицер, оставшийся на этот момент рядом с комполка, получил приказ – снаряды доставить.
Он встал на подножку первой машины и транспорт двинулся в сторону передовой. Когда выехали на абсолютно открытую местность, начался непрерывный обстрел. Очередной из снарядов взрывной волной снёс Петра в кювет и это спасло ему жизнь. Поскольку следующий прилёт оказался прямо в машину. Когда к вечеру Сизов очнулся, на дороге была огромная воронка, а от машины ничего не осталось.
Судя по звукам боя, полк отступал. И Пётр, сильно контуженный двинулся в ту сторону, чтобы за ночь добраться до своих. Но свои силы сильно переоценил. Очередной раз потеряв сознание, он очнулся только утром. Это было 25 августа 1941 года, когда основные силы полка отошли за реку Ловать. Немцы же двинулись в сторону озера Ильмен. Фронт «ушёл» от Сизова на многие километры.
Основные звуки боя Пётр слышал с севера, поэтому решил идти туда. Хотя вероятность встречи с немцами была невысокой, но деревни всё-таки обходил, благо в лесу в августе можно было не умереть с голоду. Через неделю звуки боёв окончательно стихли. Питание «подножным кормом» не прибавляло сил, и Пётр решился зайти в крайний домик в небольшой деревеньке.
Жители, увидев офицера в форме, приняли хорошо. Они рассказали о положении на фронте. И посоветовали остаться в деревне дней на 10, чтобы суметь перейти линию фронта по лесам и болотам. Когда подошёл срок выхода в путь, старик выдал командиру свою рубашку и ватник, а офицерскую гимнастёрку и документы положили в котомку.
Две недели Сизов блуждал по лесам. В один из холодных дней ноября решился снова зайти в деревню. В добротном доме визуально немцев не наблюдалось. Пётр представился беженцем из Новгорода, разыскивающим родственников, попросился обогреться и, если можно поесть. Его радушно пригласили за большой стол к богатому ужину. Разомлев от сытной еды, Пётр с трудом взобрался на сеновал, где ему определили место ночлега.
А утром проснулся от грубого толчка полицая. Углядев в его пожитках офицерскую гимнастёрку и документы, решили тут же «шлёпнуть». То ли промахнулись в предрассветных сумерках, то ли его просто решили оставить замерзать, но Пётр остался жив. Очнувшись, пополз в лес. Там перевязал рану на голове и двинулся в сторону фронта.
Через 4 дня он оказался на участке фронта, где шли локальные бои. Чувствуя, что свои всё ближе, раненый потерял бдительность и скатился по снегу прямо в немецкий окоп. Били и спрашивали, спрашивали и били. Потом затолкали в сарай, где было ещё несколько пленных. До уборной разрешали ходить свободно. Выломав задние доски, Пётр ушёл в бега. Ночью на поле недавнего боя снял с убитого фрица шинель и даже попытался «утеплить» голову пилоткой. Остался дожидаться утра, чтобы точно перейти линию фронта.
А утром с началом боя попал под снаряд. Очнулся в немецком госпитале. Туда его притащили, поскольку был в немецкой шинели. Оперировал бойца пленный русский хирург. Он же и сообщил, что ноги пришлось «укорачивать» - одну выше щиколотки, а вторую до колена. Просто от них фактически ничего не оставалось.
Хирург помогал, как мог. Сначала сумел заказать примитивные протезы, а потом и костыли. Потихоньку подкармливал. Когда узнал, что у Петра медицинское образование, добился, чтобы того оставили в госпитале. Когда немцев хорошенько потрепали под Тихвином, госпиталь перевели в немецкий тыл. Тогда это было на границе Латвии и Литвы.
В Прибалтике вольготно чувствовали себя вернувшиеся бароны. Один из них обратился в госпиталь, чтобы вылечили его жену. Врач приехал вместе с Сизовым и оставил его следить за выполнением предписаний. Когда женщина начала выздоравливать, барон выхлопотал для врача разрешение остаться в усадьбе и здесь принимать пациентов. В 1943 году немцы старались проявлять уже меньшую агрессивность и разрешили. Пётр Петрович протезы берёг, стараясь передвигаться на тележке, которую сколотил сам. В этой усадьбе он и встретил освобождение из немецкого плена.
Через два месяца он появился в своей родной деревне Алёховщина в Ленинградской области. Мать встретила живым сына, на которого получила похоронку.
Дорогие друзья, спасибо за ваши лайки и комментарии, они очень важны! Читайте другие интересные статьи на нашем канале.
