80-летию Сталинградской битвы посвящается
Николай Филиппович родился 25 декабря 1918 года в деревне Поташевка Архангельской области. Окончил школу-семилетку и поступил на гидромелиоративное отделение сельхозтехникума. В 1939 году его призвали в Красную армию, после учебы в полковой школе получил назначение во взвод управления дивизиона. Война застала его в Западной Белоруссии, воевал артиллеристом на Юго-Западном, Сталинградском, 3-м Украинском фронтах. Был демобилизован в 1947 году. Награжден орденами Красного Знамени, Красной Звезды, Отечественной войны 1 и 2 степеней, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Сталинграда», «За освобождение Будапешта» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-45 гг.».
Николай Филиппович написал книгу со своими воспоминаниями о военных годах «Эх, как бы дожить бы…».
Жизнь под пулями
Токуев Николай Филиппович
Источник: монография «Память о войне длиною в жизнь. Воспоминания жителей Ухты и Ухтинского района - ветеранов Великой Отечественной войны» / под ред. Н.Д. Цхадая; авторы-составители: Беляева, О.И., Бубличенко, В.Н., Кустышев, А.Н., Шемиченко, Т.И., Юрченко В.В. - Ухта: Ухтинский государственный технический университет, 2010. - с. 373-381.
В преклонном возрасте трудно вспомнить все, что было в жизни. Многое из пережитого выветрилось из памяти, особенно подробности, относящиеся к детству и военному периоду. Помнится лишь то, что забыть нельзя.
Появился на свет я в Рождество Хри- стово – 25 декабря 1918 г. по старому стилю, а по новому – 7 января 1919 г. в деревне Поташевке Шенкурского района Архангельской области в семье крестьянина-середняка Токуева Филиппа Дмитриевича.
Все мое детство прошло в родной деревне Поташевке. Когда пришло время идти в школу, отец купил мне букварь, задачник по математике, тетради, пенал, ручки, карандаши. Мать сшила сумку из холста, рубашку и брюки, связала теплые рукавицы, в общем, обновили всю одежду. В первый раз я отправился в школу в сопровождении отца. Начальная четырехлетняя школа находилась в восьмистах метрах от Поташевки. Все четыре года в начальной школе для меня были сродни отдыху. Устные уроки я никогда не готовил дома: легко запоминал и воспроизводил то, что объясняла на уроке учительница. Домашние задания выполнял только по письму, решал задачи по математике. В свободное время увлекался лыжным спортом, доводилось ездить за кучера (это были настоящие путешествия – я с радостью выполнял работу). Конечно, не забывал и свое любимое занятие – зимнюю рыбалку.
Закончив четыре класса начальной школы, я поступил в семилетнюю школу, на этот раз далеко от дома – в двадцати километрах, в деревне Погост Верхнепаденьгского сельсовета. Для проживания отец устроил меня в деревне Лосево. В продолжение всех школьных лет я учился с большим желанием, поэтому мог похвастаться хорошими отметками.
Успешно закончив шестой класс, летом я поступил в распоряжение своего крестного, который загрузил меня работой в конторе. Учебу в школе окончил хорошо: в свидетельстве у меня значится всего одна тройка — по русскому языку.
Настало время определиться с дальнейшей учебой. Выбор пал на архангельский сельхозтехникум. В 1935 г. поступил на гидромелиоративное отделение. Надо было привыкать к самостоятельной работе: делать домашние контрольные работы, чертежи, проекты и рефераты. Учеба в техникуме в смысле материального положения была очень трудной.
Однако хватило сил и энергии, а больше всего силы воли. Все пережил, но учебу не бросил.
Обучаясь на последнем курсе техникума, я решил пойти на курсы топографов при архангельском областном земельном отделе. Успешно их закончив, получил звание техника-съемщика и был направлен на работу в Ровдинский район, в Верхнепаденьгский сельсовет. В мае 1939 г. нас направили в Устьянский район Ростовского сельсовета.
В октябре 1939 г. военкомат прислал мне повестку о призыве в Красную Армию. 15 декабря 1939 г. мы явились в Шангальский военкомат Архангельской области. Всех специалистов, у которых раньше была бронь, зачислили в полковую школу артиллерийских частей. Учеба в школе была не из легких, с особыми трудностями пришлось столкнуться при изучении военного дела, техники. Первая половина 1940 г. прошла в напряженной учебе и тренировках.
Учеба в полковой школе продолжалась шесть месяцев, после окончания весь личный состав был аттестован, курсантам присвоили звание сержанта и направили в подразделения полка, батареи, во взвод управления дивизиона для прохождения дальнейшей службы. Я получил назначение во взвод управления дивизиона полка, где командовал самым маленьким подразделением – отделением. Проводил с красноармейцами, как это принято было говорить, «занятия по боевой, физической подготовке в условиях мирного времени и обстановке, приближенной к военному времени». Через полгода я получил очередное звание старшего сержанта и должность помощника командира взвода.
Первые дни войны
В день, предшествовавший началу Великой Отечественной войны, я вместе с взводом находился в наряде, патрулировал город Лиду. Обстановка была очень спокойной, никаких признаков подготовки к военным действиям не наблюдалось.
Вечером в казарме играли, пели, рассказывали анекдоты, делились впечатлениями, накопленными за день. Разговор вертелся вокруг предстоящего на городском стадионе 22 июня футбольного матча между командой нашего дивизиона и местными спортсменами. Настроение у всех было веселое. Только после отбоя установилась полная тишина. Ночь началась спокойно, никто не думал, что завтра, 22 июня 1941 года, начнется кровавая между Германией и Советским Союзом, которая затянется на долгие годы.
Ранним утром, вернее, в четыре часа, без объявления войны на город налетело несколько десятков немецких самолетов-бомбардировщиков, которые сбросили несметное количество бомб разных мощностей. Первым делом была разбита железнодорожная станция, в результате чего парализовал движение поездов. Бомбовые удары были нанесены по ряду крупных объектов города. Лида горела от взрывов бомб, дымом пожаров затянуло весь город. Население в панике уходило, кто куда мог, среди поляков было много убитых и раненых.
Гул летящих бомбардировщиков и разрывы бомб соединились в такую какофонию звуков, что не проснуться было невозможно. Мы ринулись к окнам - что там происходит? Мнение было однозначным: началась война.
Наступило затишье. Воспользовавшись этим, мы бегом направились в артиллерийский парк для укрытия материальной части и автомашин. Пушки и автомашины в парке были установлены, как того требовали условия мирного времени: на подставках, машины не заправлены горючим. Техника не была подготовлена к транспортировке, и мы своими силами начали передвижение в укрытие.
Лес находился в двухстах метрах от парка, за чистым полем. Третьим заходом налетели самолеты-разведчики, бомбежки они не проводили, а вели разведку дислокации войск. Заметили наше перемещение: мы вручную передвигали автомашины своего взвода в лес. Открыли пулеметный огонь.
В тот момент моя жизнь висела на волоске. Как это было? Я залег вниз лицом в неглубокую придорожную канаву. Слышал, как просвистела надо мной пулеметная очередь, поднял голову и увидел на земле, в пяти сантиметрах от головы, ряд пулеметных отверстий крупнокалиберного пулемета. Тут же подумал: «Родился в рубашке – в первые часы войны остался жив и невредим».
В самое короткое время вся техника была укрыта в лесном массиве. За это время бензовозы заправились топливом на городской заправке, которая осталась цела после бомбежки.
Немецкие самолеты периодически продолжали наносить бомбовые удары по городу и по движущимся целям, которыми были наши войска. Авиация действовала безнаказанно. Наша зенитная артиллерия вела массированный огонь по самолетам противника, но подбитых самолетов на нашем участке не было. Объяснялось это тем, что русские пушки не доставали до высоты, на которой летали немецкие самолеты.
В ночь на 24 июня мне как помощнику командира взвода разведки выделили две автомашины и по отделению личного состава на каждую из них для проведения разведки местности в восточном направлении (город Лида). Мы выехали около трех часов ночи. Моя машина шла первой, за ней, не выпуская нас из вида, на расстоянии ста метров – вторая. Двигались в полной темноте со скоростью 40-50 километров в час, не зажигая фар, чтобы не быть обнаруженными противником. Дорога была изрыта множеством воронок от бомб, сброшенных за прошедшие сутки. В двухстах метрах от города мы наткнулись на глубокую воронку – шофер вовремя заметил ее и объехал. Спустя несколько минут позади нас раздался взрыв. Стало ясно: что-то случилось со второй машиной.
Так прошли для меня первые сутки Великой Отечественной войны.
Отступление на восток
Обстановка на участке 3-й армии Западного фронта была очень сложной. Связь между воинскими подразделениями была нарушена. Отступающие части не имели данных о нахождении противника.
Фашистские войска стремились окружить и уничтожить наши части. Узкий коридор, по которому армия могла проскочить на восток, с каждым часом сужался. Немецкая авиация наносила по отступающим войскам удар за ударом. Мы теряли материальную часть и личный состав. Наш противотанковый артиллерийский дивизион вместе с другими воинскими частями отходил в направлении Минска.
Недалеко от Минска на колонну неожиданно обрушился шквал огня из пушек и пулеметов, после чего в ход пошли немецкие танки. Порядок отступления был нарушен. Наши пушки бездействовали из-за отсутствия снарядов. Мы были бессильны отразить атаку механизированных немецких войск. Колонна была разбита, личный состав понес большие потери.
В десяти-пятнадцати километрах от Минска мы вновь были встречены артиллерийским и пулеметным огнем противника, а самолеты врага продолжали бомбить наши колонны. Город был окутан дымом от массовых пожаров.
В пути следования неоднократно вступали в бой с мелкими группами немцев, с колоннами вражеских машин, идущих с боеприпасами и продовольствием к передовым немецким частям. При переходе дороги Минск - Могилев вели ночной бой с охраной колонны вражеских машин. Враг потерял убитыми до 25 солдат и двух офицеров. Было сожжено пять машин с продовольствием. В том бою мы взяли восемь автоматов, боеприпасы к ним, ручные гранаты, пополнили запасы продовольствия. Мы потерь не имели. Заметив приближение следующей колонны машин противника, в бой вступать не стали. Немцы приблизились к месту прошедшего боя, обстреляли из автоматов прилегающие к шоссе деревья и кустарники, забрали убитых и двинулись в направлении Минска. Было уже за полночь. Ночь прошла тихо и спокойно. Только слышно было, как где-то далеко стреляла артиллерия.
После 80-тикилометрового перехода и двух бессонных ночей нам требовалась передышка, поэтому было решено углубиться в лес для безопасности, отдохнуть как следует и сосредоточиться на продолжении намеченного пути, который с каждым днем и часом становился все труднее и опаснее.
На реке Березине мы встретились с нашими обороняющимися войсками. Вместе с ними заняли оборону на одном из участков. Двое суток мы держали оборону на левом берегу Березины. Противник неоднократно пытался форсировать реку, но получал сокрушительный удар. Немцы несли большие потери в личном составе, лишились пяти танков, которые мы потопили, и еще пяти, которые сожгли. Однако днем и ночью артиллерия противника обстреливала с правого берега Березины наши оборонительные рубежи.
Советская авиация на данном участке действовала активно: было сбито несколько самолетов противника, хотя не обошлось без собственных потерь. И все-таки танки и механизированные войска немцев снова оказались в нашем тылу, уничтожая огнем и гусеницами наши оборонительные рубежи на левом берегу Березины. Удержать оборону не удалось: слишком неравны были силы. Для выхода из окружения было выбрано направление в сторону Пено и далее на восток к Витебску. К Орше мы не пошли, так как туда двигались основные силы немцев. И снова ночные переходы – скрытно от врага, под покровом леса. И снова заходы в мелкие населенные пункты, чтобы расспросить, как лучше пройти незамеченными немцами. Мы, не имеющие достаточного вооружения, в бой вступать могли только с небольшими группами противника. Население оказывало всевозможную помощь: и советами, и продовольствием.
Продвигаться на восток с каждым днем становилось труднее. Немецкие войска разместились почти в каждой деревушке и устанавливали свои порядки. Избирали старост и назначали полицаев, от которых при встрече без оружия не всегда можно было уйти. Двигаться приходилось очень осторожно: сначала проходила разведка из двух-трех человек, и только потом следовала колонна.
В одной из таких разведок участвовал и я. Переодевшись в крестьянскую одежду, мы вдвоем – я и Виктор Колзаков – с уздечками на плече с рассветом отправились в путь. Ранним утром вошли в маленькую деревушку – все было тихо, жители спали, немецких войск не наблюдалось. Когда дошли до центра деревни, начался мелкий дождь, мы решили его переждать и укрылись в землянке возле одного дома. Расслабились после ночного перехода и заснули.
Спать, конечно, долго не пришлось: над нашей землянкой послышались ржание лошадей, стук копыт, а следом и разговор немцев. Мы немного струхнули и давай думать, как выйти из создавшегося положения. Прислушались к разговору: понимали не все, однако о смысле можно было догадаться. Тут мы и вспомнили школьные годы, когда изучали немецкий язык, - ох как он пригодился сейчас. Один из немцев что-то учуял, заглянул в землянку и сказал солдатам, что там прячутся два подростка. Подошел второй немец, буквально на пальцах приказавший нам выйти. Ничего не оставалось делать, как подчиниться. Вышли и жестами стали объяснять, кто мы такие, зачем у нас уздечки и почему мы оказались в землянке. Виду не показали, что понимаем по-немецки.
Фашисты нас не поняли и решили отвести к командиру в штаб, где должен был находиться переводчик. Привели нас к обер-лейтенанту, русского языка он не знал, а переводчика не оказалось. Сколько с нами ни объяснялись, никаких результатов не добились. Зато мы из их разговоров поняли, что они подозревают в нас военных разведчиков и намерены отвести в штаб полка, где наверняка есть переводчик.
В штаб полка, до которого надо было идти в соседнюю деревню за три километра, нас повел ефрейтор, вооруженный пистолетом. За деревней дорога шла полем с разбросанными там и сям мелкими кустарниками. Сначала ефрейтор шел в двух-трех шагах позади нас, потом догнал и пошел между нами. Завел, как мог, разговор о личном, достал из кармана фотографии жены, детей, рассказывал, чем занимался до войны. Но если нам было трудно его понимать, то он вообще не знал русского языка. Так прошли примерно полпути. «Что делать с этим ефрейтором? Нас он, конечно, не отпустит, - рассуждал по пути Виктор, - а в штабе полка нас ждут пытки, не иначе. Мы не можем открыться, кто мы и зачем здесь оказались. Кроме того, нас ждут товарищи, которые в нас поверили». Решающий момент наступил у ближайших кустов. Мы молниеносно расправились с ефрейтором, забрали оружие, документы, его оставили в кустах, а сами ушли в противоположном направлении, заметая следы – на случай, если немцы будут преследовать нас с собаками. Сложная обстановка требовала от нас заранее планировать дальнейший путь разведки и самой колонны, но чем ближе мы подходили к линии фронта, тем труднее становилось продвижение.
Время было уже осеннее, начались ночные заморозки, подступали холода, на реках появились забереги, то есть ледок у берегов. Возвратившаяся дневная разведка доложила, что дальнейший путь предстоит тяжелый.
Ночью подошли к реке Западная Двина, сориентировались на местности. Справа от того места, где предполагалось форсировать реку, на расстоянии более полукилометра был железнодорожный мост, который усиленно охранялся немцами; слева, примерно в километре, расположена деревушка, где находился на отдыхе немецкий гарнизон. Задача не из легких: вода холодная, у берега ледок, глубина реки неизвестна, ширина примерно восемьдесят метров. Чтобы справится, нужен был человек сильный, выносливый, закаленный, убежденный в своих силах и добровольно изъявивший желание пригнать лодку. Все задумались. Есть желающие? Я сирота и в случае моей гибели обо мне плакать некому, кроме товарищей, которым помог в трудную минуту. Подумав и взвесив нехитрые «за» и «против», я согласился переправить лодку. Командир дал добро, поддержали и все товарищи.
Подготовка к выполнению задания была недолгой. Разделся до трусов – холодный ветерок сразу обжег тело. Растерли всего меня спиртом, сто пятьдесят граммов дали выпить. Разбили ледок возле берега, и я поплыл. Глубина реки была приличной: ногами не доставал додна. В двадцати метрах от противоположного берега обнаружил, что могу встать, и свободно пошел по дну. Выйдя на берег, осмотрел лодку, затем нашел маленький шест и столкнул ее в воду – лодка оказалась цела и не протекала. Сел в нее и стал грести шестом. Сначала меня била крупная дрожь, а когда подплыл к берегу, уже не мог пошевелить рукой. Ребята меня снова быстро растерли спиртом, помогли одеться и в первую очередь переправили на левый берег. Вся группа форсировала реку примерно за полтора часа и осталась не замеченной немцами.
После этой переправы я заболел, поднялась температура, и всей группе пришлось остановиться в лесу, чтобы меня вылечить. Прошло около полумесяца, прежде чем здоровье мое нормализовалось, и мы всей колонной смогли двинуться вперед – на восток. К тому времени уже начались холода, снег покрывал землю местами толщиной до 20-30 см. Каждый сделанный нами при передислокации шаг оставлял на снегу следы, давая врагу знать, где мы и сколько нас. В такой ситуации было решено, как можно меньше делать передвижений без надобности и подобрать в глубине леса место для длительной остановки. Такое место было найдено недалеко от станции Западная Двина и вблизи от линии фронта.
Отсюда периодически ходили в разведку, о примерном расположении немецких войск и обстановке на фронте узнавали от местных жителей и от немцев, взятых нами в плен. Каждый выход в разведку или за продуктами не обходился без потерь: были убитые и раненые.
Долго находиться в таких условиях не пришлось. Войска четвертой ударной армии под командованием генерал-полковника Еременко девятого января перешли в наступление в направлении Торопец - Велиж. Навстречу им вышла и наша группа - оставшиеся в живых восемнадцать человек. Мы с ходу пошли с нашими войсками освобождать занятые немцами населенные пункты. Но тут поступил приказ командования, согласно которому все вышедшие из окружения, как назвали нас - бывшие военные, должны пройти соответствующую проверку в органах. Нас отправили на сборный пункт станции Пено.
На сборном пункте второй резервной армии я был определен на работу по регистрации всех прибывающих или вышедших из окружения, что и делал два месяца.
Сталинград. 1-я Гвардейская армия
Летом 1942 года немцы сконцентрировали всю силу удара на Сталинграде и на Кавказе. Они полагали, что такого накала не в состоянии выдержать ни одна человеческая порода. В сентябре 1942 года я перешел в отдел оперативного тыла штаба первой гвардейской армии на должность шифровальщика. Обеспечивал оперативную связь с воинскими подразделениями, дивизиями, бригадами, отдельными полками, входящими в состав 1-й Гвардейской армии. С повышением в должности мне было присвоено очередное воинское звание “гвардии младшего лейтенанта”.
Немецкие войска вели усиленные боевые действия, применяя крупные механизированные части и авиацию, чтобы ликвидировать правобережный плацдарм, удерживаемый частями первой гвардейской армии. Немцам нужен был Сталинград. Атаки нарастали с каждым днем. На отдельных участках противнику удалось форсировать Дон и удерживать небольшие плацдармы. Немецкая авиация беспрерывно наносила бомбовые удары по нашим оборонительным рубежам, тыловым частям и по Сталинграду.
Оборонять правобережный плацдарм нашей армии пришлось продолжительное время.
За выполнение боевых заданий в августе - октябре в штабе 1-й Гвардейской армии я был награжден медалью «За боевые заслуги».
1249-й Гвардейский
истребительно-противотанковый артиллерийский полк
В январе 1944 года мне было присвоено звание лейтенанта.
В феврале 1944 года я попросил перевод по специальности и прибыл в приданный фронту 1249-й гвардейский истребительно-противотанковый артиллерийский полк резерва главного командования. Весенняя распутица сковывала маневры войск. Войска шли буквально по колено в воде и мокром снегу.
Лошади надрывались и падали. Машины глохли и останавливались. Артиллерия вязла в грязи. С восточной стороны на дороге к Кривому Рогу образовалась пробка немецких машин: они заняли 15- 20 километров в четыре ряда. Задача советских войск, в том числе и нашего полка, - отрезать путь отступления немецких войск на запад – была выполнена, но с большим трудом.
Нам пришлось обходить город Кривой Рог с запада. Двигались в распутицу, полевыми дорогами, на отдельных участках приходилось тащить пушки и машины на волах. Местные старушки качали головами: «Где же вам победить немцев, если они двигаются такой техникой, а вы тащите пушки на волах?!» Им отвечали: «Посмотрим, бабули, кто победит, а кто оставит технику на ваших дорогах...».
Так и получилось: мы обошли Кривой Рог с запада, окружили его, взяли в плен немцев вместе с их техникой и освободили город в течение нескольких дней. Наш полк получил название «Криворожский».
Тяжелая ситуация сложилась в районе города Хмельницкого: немецкие войска большими силами удерживали город и район вокруг него. Бои ожесточились, продвижение наших войск было остановлено. Командование решило укрепить войска новыми силами. Наш полк срочно перебросили в этот район. За пять дней боев Хмельницкий был освобожден от противника. Фашистские войска понесли большие потери убитыми, ранеными и пленными. На поле сражения осталось громадное количество военной техники.
Наш полк был награжден орденом Богдана Хмельницкого. Дальнейший путь лежал в город Николаев: там велись бои по уничтожению группировки немцев, высадившейся морским десантом. Мы помогали артиллерийским огнем. Задача была выполнена в течение двух дней.
Болгария
Войска 3-го Украинского фронта 5-6 сентября 1944 г. переправились через Дунай и заняли участок на границе от Джуржу до Черного моря.
Наш полк по заданию фронта форсировал Дунай в районе Измаила, пересек Румынию и без боев вошел в Болгарию. 9 сентября 1944 года мы вступили в город Пловдив, что в сорока - пятидесяти километрах от границы с Турцией. Население и болгарские войска встречали нас с возгласами: «Ура!», «Слава Красной Армии!», «Да здравствуют Болгария и Советский Союз!». Всюду крепкие рукопожатия, братские объятия. Так приветствовали советских солдат и офицеров в Болгарии.
В Пловдиве мы остановились на двухнедельный отдых, привели себя и технику в полный порядок. Дружески общались с населением и воинскими частями. 12 сентября 1944 года за образцовое выполнение задания верховного командования в борьбе с фашистскими захватчиками, за освобождение Румынии и Болгарии генералу армии Ф.И. Толбухину было присвоено звание маршал Советского Союза.
Освобождение Югославии
В первых числах сентября 1944 года маршал Тито обратился к советскому правительству с просьбой о вводе частей Красной Армии в Югославию — в помощь народу для быстрейшего освобождения страны от гитлеровских оккупантов. На территории Югославии и Албании в то время были сосредоточены 21 немецкая дивизия, 7 бригад и 25 отдельных полков. Кроме того, несли оккупационную службу 10 болгарских и венгерских дивизий. С этой громадой вели бои партизанские отряды под командованием маршала Тито.
В это время наш полк находился на двухнедельном отдыхе в Болгарии, в городе Пловдиве, после завершения ЯссоКишеневской операции. 28 сентября передовые соединения 57-ой армии 3-го Украинского фронта, в том числе и наш полк, вышли на болгаро-югославскую границу в районе города Видама, восточнее города Наготина.
Осуществляя почетную освободительную миссию, русские войска перешли границу Югославии и вступили в бой с оккупационными войсками. Военные действия развивались успешно. Были освобождены города Наготин, Нови Сад, Самбор и Белград.
За выполнение боевых заданий – Яссо-Кишеневской операции, освобождение Белграда и спасение знамени полка – я был награжден орденом Красной Звезды и медалью «За освобождение Белграда».
Дальнейший путь проходил по территории Венгрии. Особенно ожесточенные бои велись у озера Балатон, городов Надьбайом, Надьканижа и Секешфехервар.
Австрия
В апреле боевые действия советских войск, в том числе и нашего истребительно-противотанкового артиллерийского полка, на территории Венгрии значительно ослабли. В конце месяца полку был дан приказ пленить на территории Австрии отступающую группу, частично вооруженную стрелковым и артиллерийским оружием. При этом было определено двигаться проселочными дорогами с учетом короткого пути перехвата. Колонна наших войск шла в полной боевой готовности и с большой осторожностью. Во время переезда по открытой местности между перелесками по нашим машинам был открыт огонь из 75-миллиметровой пушки, находившейся на расстоянии до километра. Бронебойный снаряд попал в мою автомашину с правой стороны по ходу движения. Машина вздрогнула, но двигаться продолжала. Оказалось, что снаряд прошел справа, заклинив дверцу с моей стороны, под сиденьем и вышел на противоположную сторону, не повредив бензобак.
Пока мы с шофером рассматривали повреждения, подошла очередная стрелковая батарея и огнем уничтожила вражеский расчет. Колонна была захвачена и разоружена. Потерь с нашей стороны не было. Какое совпадение: и в первый день войны, и в самом ее конце моя жизнь зависела от слепого случая, но оба раза я остался жив и невредим. 4 апреля 1945 года, завершив освобождение Венгрии, мы вышли на границу с Австрией.
Юго-западнее города Граца мы встретились с английскими и американскими войсками. Отошли обратно в Грац и там находились около месяца, разместившись в казармах бывшей австрийской армии. Двигались мы по местам боевых действий в Австрии, Венгрии, около озера Балатон, форсировали Дунай в Будапеште и далее - на Бухарест. Конечным пунктом был город Бакэу недалеко от Бухареста. Весь путь полка от Волги до Австрии ознаменовался множеством побед и сражений на волгодонских просторах Донбасса, Украины, Молдавии, Болгарии, Югославии, Венгрии и Австрии до самых Восточных Альп.
Апрель 1947 г. был для меня решающим. Началось расформирование полка. В ноябре 1947 г. была расформирована и наша артбригада. Я был демобилизован в звании гвардии старшего лейтенанта и вернулся в Ровдинский районный военкомат Архангельской области.
Моя фронтовая служба отмечена орденом Отечественной войны I степени, орденом Красной звезды, нагрудными знаками «Гвардия» и «Фронтовик», юбилейными медалями «Тридцать лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1942», «Двадцать лет победы в Великой Отечественной войне», медалями «За взятие Будапешта», «За освобождение Белграда», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов», «За оборону Сталинграда», «За боевые заслуги».
Июнь 2009 г.
В подготовке настоящих воспоминаний оказали помощь Тимушева Елена Ивановна, Торопова Алиса Георгиевна, студентки 1-го курса факультета экономики и управления Ухтинского государственного технического университета.
