Человек влияет на изменения климата и после собственной смерти. Вспомните атрибуты погребения: забальзамированное тело, гроб, ткани от обивки и одежды, искусственные цветы. И каждый из этих пунктов вызывает претензии: длительное разложение, синтетика, вырубка лесов, транспортировка, расширение земли под кладбища… Но привычки меняются, на смену им приходят экологичные практики, и то же происходит на рынке ритуальных услуг. Например, американская Eternal Reefs предлагает клиентам использовать их прах при изготовлении искусственных рифов. Таким образом компания борется с исчезновением коралловых рифов и помогает рыбам найти новый дом.
Производство бриллиантов и виниловых пластинок из праха, дизайнерские капсулы, «Зелёный похоронный совет» в штате Калифорния и новаторские ресомация и промессия. Ресомация от шотландской компании Resomtion LTD предполагает погружение тела в определенный щелочной раствор на 2-3 часа. Под воздействием высокой температуры, а также механического давления остаётся жидкость и останки от костей. Промессия, разработанная шведским ученым Сюзанной Вииг-Месак, проходит в три этапа: 1) заморозка тела жидким азотом, 2) расщепление до праха 3) выведение влаги. Оба способа экологичнее кремации, потому что затрачивают меньше энергии, не выбрасывают углекислый газ, а в земле расщепляются без вреда для почвы.
О мировом опыте в экозахоронениях рассказывают и российские издания. Но об отечественном рынке пишут скромно. В материалах мало информации о конкретных ритуальных экоуслугах, а только комментарии от исследователей и активистов, почему наше общество не готово к подобным изменениям.
С 2017 года в интернете мелькают упоминания о строительстве первого в России проматория в Новосибирске. На международной выставке погребального бизнеса «Некрополь» шведская компания Promessa Organic договорилась с российским инвестором о развитии проекта. Но с тех пор кроме заявления о намерении никакой информации по строительству не появилось. Борис Якушин, директор ритуального форума, связывает неудачу задумки с недоработками в законодательстве:
- В Великобритании и частично в США есть утверждённая на законном уровне документация для проведения промессии: порядок, как это должно быть, санитарные нормы. Для России это поле непаханое. Отечественные законодатели не могут принять новый закон о погребении уже около 10 лет. Я был экспертом в его разработке, но всё это показалось мне муторным и бесперспективным: промессия пока не в приоритете. Я знаю Сюзанну Вииг-Месак — идеолога этого способа захоронения. Сейчас в России с новой силой работают над проектом, чтобы представить его спонсорам на выставке «Некрополь». Проблема в том, что инвесторы требуют от людей практический опыт, поэтому команда разработчиков проекта ищет партнёра, который не только инвестирует в их деятельность, а поможет провести необходимые опыты для запуска. Внутри России не получается найти, поэтому они ищут инвесторов из других стран.
- Сейчас пишут закон в сфере погребения. Новый текст будет учитывать альтернативные способы захоронений?
- Нет, я знаю только двух человек в законодательной группе, кто имеет отношение к похоронам, остальные — чиновничий персонал, которым не до этого. И это основная проблема. Там редакций было с десяток штук.
- Что не так с прежним текстом закона?
- Непонимание, как далее это будет устроено. Например, думали сделать единое окно для оформления умершего, но никто не представляет, как это будет работать: должно проходить через мфц? Что это за услуги? Много непонятных и недоработанных трактовок, которые постоянно отталкивают развитие бизнеса назад. Инициатива с окнами регистрации в МФЦ была хорошей, но никто её не довел до конца. Кажется, похороны — ничего особенного. А здесь столько разных аспектов.
О проблеме в законотворчестве говорит и директор сети похоронных домов «Журавли» Илья Болтунов. Нынешний текст о погребении существует с 1996 года, последний раз в него вносили редакции в 2004 году. Он объясняет санитарные нормы только для традиционного способа погребения на кладбищах:
- Не говоря об альтернативных способах, даже с кремацией связано много законодательных проблем в исполнении. Предприниматели может и готовы строить крематории, парки памяти, внедрять интересные способы сохранения, создавать инфраструктуру для этого… Хотя и таких, кто готов этим заниматься, немного. Но законодательная база и в целом история взаимоотношений между государством и похоронным бизнесом в России печальна. Сейчас много лет обсуждается новый законопроект, который не менялся с 90-х годов. И там только-только появилось обсуждение крематориев, призрачное понимание об их строительстве. Про остальные способы погребения ничего не сказано. Хотелось бы, чтобы в России были парки памяти и альтернативные способы погребения.
- Что такое парки памяти?
- Это зелёная зона, обыкновенные парк или сад, где происходит захоронение урн и развеивание праха. То есть альтернативные действия (не закапывание гробов в землю). Там нет могильных оградок, земля не разделена на квадратики и не привязана к конкретному человеку — для клиента неважно, где кого похоронили. Это про единое пространство для всех захороненных. Кстати, популярный сейчас способ в Австралии, Германии, в Америке.
- В России такие есть?
- В России нет. Это то, над чем мы последние годы работаем. У нас есть два участка: один в Калужской области, другой в Тверской на Селигере. В Калуге мы около семи лет не можем согласовать с властями проект, а на Селигере уже три года. Мы должны были заручиться разрешением от местных госорганов, но каждый раз получали отписку. Когда все сроки прошли, а документы так и не сделали, мы обратились в суд. И выиграли: судья постановил, что нет юридических причин нам отказывать. Теперь проект должен сдвинуться с мёртвой точки.
- В чём противостояние с местными властями? Почему им не нравится эта идея?
- Во-первых, у нас в принципе скудная законодательная база в области погребения. А власти, даже когда не заинтересованы финансово и не имеют лоббистских интересов, банально боятся, как и любой среднестатистический русский человек, темы смерти. Она табуирована. Боятся абсолютно всего, что с ней связано, стараются отстраниться, и тем более от каких-то инноваций. Им так проще: столетиями кладбища не менялись: как-то хоронили, похороним и ещё.
Мы обзвонили несколько московских компаний, спрашивая об экопохоронах. И только в одной из них молодой человек предложил кремацию с последующим захоронением в биоурну. На вопрос о составе урны он ответил, что их вырезают из дерева. Но деревянные урны создают те же проблемы, что и гробы: вырубка леса, его транспортировка, долгое разложение — от 30 лет. Если искать действительно биоурны, то доступных альтернатив в рунете не так много. Российская компания Voyager предлагает экологичное погребение в премиум сегменте: минимальная стоимость их биоразлагаемых гробов составляет $12 999. Капсулы выполнены по запатентованной технологии (коммерческая тайна), а срок разложения — около 5-7 лет в зависимости от почвы. На сайте городской московской службы есть более скромный вариант — экоурна за 23 тысячи рублей испанского производства. Они состоят из прессованного торфа, кокоса и торфа. В описании к товару упоминают об ограничениях, которые накладывает наше законодательство, на выращивание деревьев в общественных местах — кладбищах. Высадка деревьев там регулируется законом, существуют известные случаи штрафов.
Табуированность смерти не только ограничивает обсуждение темы, но и рынок услуг, а значит технологии погребения. Несмотря на это, появляются новые инициативы в этом сегменте: Сергей Таранов запустил на платформе для краудфандинга проект «Прах к праху». На сайте компании предлагают услугу кремации людей и животных с последующим захоронением в биоурнах.
- Идея по-своему новаторская в нашей стране, хотя её используют в Европе, Америке. В отечественных ритуальных агентствах, которые предоставляют эту услугу, она не афишируется: только по запросу. Мы стараемся популяризировать и ставить акцент на «чистые» похороны. В России это не распространено, потому что люди ничего не знают об этой идее, но если узнают, то интересуются. И позитивной реакции больше, чем негативной.
- С каким негативом вы сталкивались?
- Как правило, это ортодоксальные, сильно верующие люди, которые считают, что кремация — обряд неправильный и варварский. Но мы никому не навязываем наши услуги.
- Прежде чем запустить проект, у вас было представление, кто ваш клиент? Есть ли спрос?
- Мы и сейчас пытаемся провести маркетинговое исследование силами краудфандинга, посмотреть, будет ли спрос. И он есть, но единичный, всё-таки сфера экопогребения находится в стадии развития и ещё не сформирована. Людей, которые готовы купить урны и захоронить себя таким образом, не миллионы. Но мы смотрим за развитием рынка.
Борис Якушин прогнозирует изменения, когда сменится пара поколений людей среди предпринимателей в ритуальном бизнесе. Похожие предположения высказывает и Илья Болтунов, но относительно клиентов: «Не верю, что сейчас это возможно. Наши заказчики на данный момент — люди, которые вышли из Советского Союза, и менталитетом они оттуда. Поэтому ситуация изменится, когда заказывать услуги будут люди более современные».
Анастасия Серова
