Согласно завершившему Первую Мировую войну Версальскому договору, побежденная Германия лишалась ряда своих территорий. В их числе был и Мемельский край, который в 1919 году перешел под контроль Лиги наций, а еще четыре года спустя в результате «народного восстания» оказался присоединен к Литве. Но если кто-то тогда и надеялся, что немцы смирятся с этим фактом, то, как показали последующие события, он глубоко заблуждался.
Конечно, Веймарская республика была слишком слаба, чтобы заявлять о своих притязаниях на международной арене. Момент для этого настал после прихода к власти в стране Nationalsozialistische Deutsche Arbeiterpartei, нужно было найти всего лишь формальный повод. В случае с Клайпедой (как на тот момент назывался бывший Мемель) им стал немецкий язык, который, по мнению нацистов, в этом регионе ущемлялся во всех мыслимых и немыслимых правах. Возможно, определенные трудности у немецкоговорящей части тамошнего населения и в самом деле имелись. Возможно, проблема была откровенно надуманной. Но в любом случае Адольф Гитлер умело ею воспользовался, обвинив Литву в не соблюдении «общепризнанных норм человеческого сообщества» и 21 мая 1935 года предъявив соответствующие претензии.
В подтверждение серьезности своих намерений Германия начала с Литвой войну – покамест торговую, на 60% сократив закупки продовольствия, главной составляющей литовского экспорта. Обескураженные литовцы понадеялись было обрести политическую поддержку от двух других прибалтийских лимитрофов – Эстонии и Латвии. Как-никак, сообща в российской имперской «тюрьме народов» чалились. Чёрта с два (простите за каламбур)! Вместо этого эстонцы и латыши поспешили воспользоваться ситуацией и быстренько заместили литовские молокопродукты на германском рынке своими. Ничего личного, только бизнес!
Убедившись, что рассчитывать на прибалтийскую солидарность не приходится, литовцы решили нанести ответный удар исключительно собственными силами. И «для военных нужд» конфисковали в Клайпедском крае 440 гектаров земли – строго у немецких собственников. Взбешенные этим фольксдойче развили столь буйную активность, что правительство Lietuvos Respublika явственно осознало: еще чуть-чуть, и контроль над ситуацией в сколь важном, столь же и проблемном регионе будет полностью утрачен. Единственным выходом представлялось введение там военного положения, что и было сделано.
Этот решительный шаг привел, однако, к совершенно плачевным для его инициаторов результатам. Все те же Латвия с Эстонией вполне официально, устами своих дипломатов констатировали, что Клайпедский край для Литвы теперь является фактически «отрезанным ломтем», который, пожалуй, стоит вернуть Германии. А та взамен потом подарит литовцам Вильно, который польским все равно не останется. В принципе, насчет последнего хитромудрые прибалты угадали. Вот только осенью 1939-го означенный город оказался у Советского Союза. Однако не будем забегать вперед.
25 марта 1938 года Германия выдвинула Литве уже целый ряд требований: распустить в Клайпедском крае охранную полицию, отменить военное положение, снять цензуру с немецких газет, а также ограничить полномочия клайпедского губернатора, назначаемого президентом Литовской Республики. Довеском шла настоятельная рекомендация освободить из заключения осужденных активистов НСДАП Нойманна и Сасса. Перепуганные литовцы, уже сообразившие, куда ветер дует, поспешили взять под козырек, безоговорочно уступив по всем пунктам. Чем только раззадорили мемельских нациков: те повадились при каждом заходе в порт пассажирских судов из Германии организовывать массовые беспорядки. Так что, напряжение в городе и во всем регионе только нарастало, тем более что на носу были выборы в местный Сеймик.
Они состоялись 11 декабря и ознаменовались убедительной победой прогерманских сил, представители которых заняли главные посты практически во всех госучреждениях. Апогеем стал отказ новоизбранных депутатов присягать президенту Литвы и литовской Конституции. Центральное правительство не только проглотило эту пилюлю, но и в последней отчаянной попытке удовлетворить растущие немецкие аппетиты разрешило перебраться в край из Германии немецким учителям, обеспечив их видами на жительство и рабочими местами.
Главой региона стал Вилюс Бертулайтис, бывший директор банка, ярый нацист, заместитель командира местных штурмовиков – того самого Эрнста Нойманна, которого недавно выпустили из тюряги. Из литовского у нового руководителя были разве что имя и фамилия. Посему тот факт, что ни один этнический литовец в руководство новой директории включен не был, представляется вполне закономерным. Зато клайпедских чиновников тут же заставили поголовно записаться в СА.
- Если кто-то вздумает отказаться – вышлем туда, где не светят ни солнце, ни луна! – доходчиво разъяснил текущий момент Бертулайтис.
Теперь даже ежу стало понятно, к чему все идет. Росли и ширились тревожные слухи о неминуемом аншлюсе автономии. Стремясь хоть немного успокоить литовское население края, 17 марта 1939 года газета «Lietuvos Jinios» опубликовала сообщение германского телеграфного агентства, в котором говорилось буквально следующее:
«В зарубежной печати сегодня вновь появились слухи, что Германия намеревается в ближайшее время присоединить Клайпедский край. В политических кругах нет никаких сообщений и намеков, которые позволили бы сделать вывод о таких намерениях. Здесь о таком плане ничего не известно».
Прошло всего три дня, и 20 марта Германия предъявила Литве ультиматум: отдать Клайпедский край, в противном случае последует военное вторжение. Уже не надеясь на соседей-прибалтов, литовцы срочно запросили помощь у куда более солидных держав – Японии, Италии, Франции и Великобритании. Ведь все они являлись странами-гарантами Клайпедской конвенции 1924 года, по которой Литва, собственно, и заполучила этот край. Результат вышел еще более плачевным, чем в случае с Эстонией и Латвией: Лондон и Париж ограничились выражением сочувствия, а Токио и Рим, так вообще продекларировали открытую поддержку действиям Третьего рейха. Как и полагается верным союзникам по Оси.
Окончательно убедившись, что его страну элементарно «кинули», министр иностранных дел Литвы Юозас Урбшис срочно отправился в Берлин, впрочем, уже практически ни на что не надеясь. В пункт назначения делегация прибыла поздним вечером 21 марта, а уже в час ночи следующих суток Урбшис и глава германского МИДа Иоахим фон Риббентроп поставили свои подписи на договоре о передаче Мемельского, как настаивали немцы, края Германии.
Отдельным секретным протоколом (на них тогда была большая мода) оговаривалось время, до которого регион должны были покинуть литовские регулярные войска – 7 часов утра 23 марта. В качестве утешительного приза Юозас увозил домой соглашение о зоне беспошлинной торговли в порту Мемеля и праве на свободное передвижение между Мемельландом и Литвой сроком на 99 лет. Плюс к тому подобревшие немцы согласились вернуть на свой рынок литовскую сельхозпродукцию.
Как видно, все делалось прямо-таки в лихорадочном темпе. Корреспондент газеты «XX amžius» по этому поводу горько шутил:
«Клайпеда была - и Клайпеды нет. Во вторник ложились при литовской власти, в среду вставали уже под немецкой…»
О своем новом положении жители автономного края узнали в 8 утра 22 марта из сообщения радиостанции в Гейльсберге (сегодня это польский город Лидзбарк-Варминьский). Через полчаса новость прозвучала в эфире московского и каунасского радио. Клайпеда огласилась радостным воем фабричных сирен, а на стенах домов появилось множество красных флагов с черной свастикой в белом круге.
В самой Германии нетерпение было столь велико, что немцы решили действовать, не дожидаясь официальной ратификации подписанного в Берлине документа. Командование кригсмарине немедленно сформировало целую эскадру, в состав которой вошли линкоры «Дойчланд», «Адмирал Шеер», «Адмирал граф Шпее», легкие крейсеры «Кельн», «Лейпциг» и «Нюрнберг», 17 эминцев, 9 подлодок, 5 сторожевиков, 12 торпедных катеров, 13 тральщиков, 4 вспомогательных судна и 1 200 морских пехотинцев. Уже во второй половине дня 22 марта был отдан приказ о переходе в Клайпеду. Все, что могла противопоставить этой армаде Литва – свой «военно-морской плот» в лице грозного миноносца «Президент Сметона» водоизмещением 580 тонн. Кораблик благоразумно решил не повторять судьбу знаменитого русского «Варяга» - погиб он гораздо позже, в начале 1945-го подорвавшись на морской мине.
Но первыми в Клайпеду все-таки вошли пехотные и танковые подразделения вермахта – произошло это в полдень 23 марта. Почти сразу же в порту был высажен десант морпехов. Имперских вояк встретило ликование запрудивших улицы немцев и мемельлендеров, то бишь, прусских литовцев (титульное фото). Убедившись, что все складывается как нельзя лучше, на здешнюю землю вступил, наконец, и Адольф Гитлер, прибывший на миноносце «Леопард». Фюрер принял военный парад , толкнул речь в ратуше и подмахнул документы о присоединении Мемельланда к Великой Германии. Вдобавок у Адди состоялась короткая, но важная встреча с уполномоченным британского правительства. Альбионец конфиденциально передал заявление премьера Чемберлена: мол, он «полностью понимает необходимость урегулировать означенный вопрос именно теперь, хотя не может сказать об этом открыто».
Окрыленный Гитлер возвращаться в Германию решил уже на линкоре «Дойчланд». Прибыв на борт флагмана, приказал поднять на рее сигнал с выражением флоту величайшей признательности за блестяще проведенную операцию. Ровно в 17:00 эскадра снялась с якорей, но не вся – в порту остались тральщики и 9 субмарин, которым надлежало стать основой для создания новой флотилии. Город, которому сразу же вернули прежнее название, быстро милитаризировался: уже к концу марта здесь развернули три батареи береговой артиллерии и батарею зениток, а в апреле начали строить военный аэродром, подземное хранилище топлива и долговременные укрепления. Присоединенную территорию активно осваивало и гестапо, арестовавшее около 200 руководителей литовских учреждений и прочих мало-мальски активных деятелей.
Надо сказать, договор предоставлял жителям края возможность выбрать одно из двух гражданств – Литвы или Германии. Исключением являлись те, кто переехал сюда в период с 1923 по 1939 годы, эти люди должны были немедленно эмигрировать. Именно так 8900 литовцев и поступили. Вдобавок к ним было депортировано еще 1300 евреев и около 40 вышеупомянутых мемельлендеров, видимо, из самых неблагонадежных.
В память о воссоединении (и явно в пику литовской награде «За возвращение Клайпеды») 1 мая 1939 года немцы учредили медаль «За возвращение Мемеля». На ее аверсе человек со знаменем нацистской Германии в руке помогает камраду взойти на пьедестал, украшенный орлом с распростертыми крыльями. На реверсе выбита надпись: «За возвращение Мемельской области 22 марта 1939 года», помещенная в венок из дубовых листьев. Примечательно, что наградная лента была выполнена в национальных цветах Литвы - на белом фоне зеленая полоса по центру и красные по краям. За все время существования медали ею было награждено 31 322 человека.
Остается лишь добавить, что 28 января 1945 года Мемель штурмом взяла Красная Армия. Как свидетельствуют историки, на тот момент литовцев в городе практически не было.
