На финишной прямой, накануне последнего дня голосования на премию «Оскар», все еще есть надежда, что голосующие еще не определились со своим выбором в категории анимации. Несмотря на то, что Disney загнал «Оскар» в угол тремя наименованиями, а именно «Франкенвини» от режиссера Тима Бертона стоит, как островок против грандиозного мультфильма «Храбрая сердцем» и экзистенциальной критической комедии «Ральф». Фильм является юношеской мечтой режиссера, когда-то похороненной студией, которая реанимировала его в полнометражный 3D-фильм — впервые в черно-белом. Эта дань уважения «Франкенштейну» — история о мальчике, который возвращает к жизни своего пса — почерк Тима Бертона.
Многие могут поспорить, что Бертон запоздал для «Оскара». В 2005 его «Труп невесты» был номинирован в категории анимации. Его абсурдистский биографический фильм «Эд Вуд» 1994 года подарил приз Мартину Ландау (в роли Бела Лугоши) за лучшего актера вспомогательного состава, и за лучший грим, в то время как в 2007 «Суини Тодд, демон-парикмахер с Флит-стрит» выиграл в номинации «Лучший фильм в жанре комедии или мюзикла», подарил победу Коллин Этвуд за костюмы, а Джонни Депп получил награду за «Лучшего актера».
Другой привлекательной чертой Бертона для избирателей «Оскара» стало то, что на сегодняшний день он остается бунтарем среди режиссеров больших студий — он по праву является жутким художником, который оказывается отчужденным с глубоким подтекстом, но приманивает массы причудливым впечатлением таких детских сказках, как «Чарли и шоколадная фабрика» и «Алиса в Стране чудес». Рубрика AwardsLine недавно пообщалась с Бертоном о его карьере и месте «Франкенвини» в ней.
Почему сейчас лучшее время для съемок «Франкенвини» как полнометражного фильма? Предположительно Вы могли снять его в 1993 вместо «Кошмара перед Рождеством».
Все эти проекты занимают много времени. Я помню, как впервые придумал дизайн «Кошмару», примерно 10 лет ушло на то, чтобы расставить все на свои места, потому что никто на самом деле не хотел снимать в покадровом жанре, и в каком-то смысле не было больших средств для этого. Мы сняли короткометражку «Франкенвини» много лет назад, и я никогда не планировал сделать это чем-то другим. Спустя годы, я просто продолжал думать о моих отношениях с моим псом, а также о фильмах с монстрами, детях и учителях из моей школы, и даже о городе Бербанк. Много идей было вложено во «Франкенвини», и я чувствовал, что сделал правильный выбор. Было весело снимать художественный фильм, но хождение туда-сюда и взгляд на оригинальные рисунки [покадровые] помогли понять что именно необходимо сделать. И, опять-таки, было весело развивать и расширять такого рода воспоминания.
Было ли в Бербанке что-то специфическое, на чем была основана постановка?
От бульвара Победы, улицы Голливуд, в сторону Северного Голливуда, и особенно равнины Бербанка. И немного нижней части города, где расположена ратуша, но по большей части — равнины. Там есть география равнин и затем холм — что-то вроде вверх-напротив-гор. Все основывалось на воспоминаниях — полнота таких вещей, как парк и даже нижняя часть города; мы старались персонализировать все насколько это возможно. Оригинал мы снимали в Пасадине, который не очень похож по ощущениям и виду на Бербанк, который будто герметично запечатан. Но на самом деле это немногое меняет. Там сейчас больше деревьев, чем обычно, но по сути это — то же самое.
Когда Вы снимали оригинальную короткометражку, какую участь Вы видели для нее?
Первоначально было задумано выпустить ее в качестве анимационного фильма. Как в старые времена, когда анимационные фильмы были достаточно короткими, у них была характерная художественная короткометражка «Американский волк идет в Голливуд». Задумка была в том, чтобы выпустить ее вместе с «Пиноккио» как короткометражку. Когда Disney увидели ее, они испугались, и релиз не состоялся. Они показали ее перед «Пиноккио» и ни у кого не было негативной реакции, но когда Пиноккио и кит появлялись на экранах, дети с криками выбегали из кинотеатра. Вот что делают фильмы Disney! Так фильм и не был выпущен, но все равно было приятно над ним работать.
Это действительно странно. Я ребенком плакал и кричал, когда увидел кита, но никогда короткометражка Disney не могла вызвать таких эмоций.
Знаю, и это странно. Иногда трудно найти логику в чем-то. Поэтому я не могу слишком анализировать вещи, так как не всегда в этом есть много смысла.
Что ж, несмотря на загвоздку с «Франкенвини», у Вас была действительно успешная работа со студией. Как философия Disney, или их способ мышления, изменился по отношению к таким авангардным художникам, как Вы сами? Какие изменения произошли за эти годы?
Очевидно, в разные времена был разный устрой. Разные люди приходили, но все они старались следовать немного странной философии Уолта, которая становится слегка абстрактной с годами. Но я должен сказать, что не было споров по поводу этого фильма в черно-белом и моего недавнего опыта работы с ними; казалось, они понимали меня. Думаю, это способствовало тому, что фильм не стоил много; это облегчило его восприятие в черно-белом. Они отлично относились к нему и очень поддерживали, и я всегда благодарен, когда такое происходит. Обычно им такое не свойственно, поэтому это многое значит для меня.
Что в покадровой съемке такого, что Вы любите? Насколько я знаю, 3D делает искусство более изумительным.
Что ж, я люблю это. Я размышляю о работе Рэя Харрихаузена — я знал его имя до того, как знал имена каких-либо актеров и режиссеров. Его фильмы оказали влияние на меня очень рано, наверное, даже больше, чем Disney. Я думаю, именно это заинтересовало меня в анимации: его работа. В этом есть что-то старомодное и довольно красивое. Восхитительное в этом то, что это как художественный фильм, но визуальный и тактильный. Эти куклы как маленькие произведения искусства, которые двигаются, и видеть, как персонаж заходит и выходит из тени кадр за кадром, и освещение, как в настоящем фильме. В этом есть что-то магическое, что в каком-то смысле связывает тебя с истоками кино. Есть что-то захватывающее в том, чтобы наблюдать за воскрешением этим неодушевленных предметов. Поэтому я так долго откладывал «Кошмар».
Я помню, как создатели «Паранорман, или Как приручить зомби» упомянули в Deadline’s The Contenders, что уходила неделя на то, чтобы снять минуту. В Вашем случае было то же время производства?
О, да.
Или у Вас преимущество работать с несколькими командами?
Нет, у нас была довольна маленькая команда. Я даже скажу, что были случаи, когда мы не успевали отснять и минуту за неделю. У нас была меньшая команда, определенно, чем в «Кошмаре перед Рождеством», это уж точно.
Ого. Бывало так, что Вы могли отснять 2 минуты за неделю, или это слишком безумное расписание?
Нет, все относительно. Зависит от кадров. Я имею в виду, что может понадобиться и неделя, чтобы отснять один кадр, зависимо от его сложности. По большей части, тебе повезло, если ты получил несколько кадров сразу после того, как встаешь, бегаешь и мечешься, ты полностью весь в процессе. Также, иногда ты начинаешь с малюсенькой команды, и по ходу дела оказывается, что ассистенты хорошо справляются с анимацией, поэтому ты вроде как тренируешь людей, которые не начинают как аниматоры, но через несколько месяцев производства они становятся приличными аниматорами. Следовательно, все немного меняется.
То есть Вы на самом деле берете подмастерьев для покадровой съемки, а к концу фильма они становятся достаточно опытными?
Да, и это довольно трудно, так как это редкая находка. Людей, которые хорошо справляются с этим, завлекают к более прибыльной компьютерной анимации, и/или они уходят в другие компании, так я каждый раз и создавал проект. Мне приходилось искать людей. Есть пара постоянных людей, с которыми я работал, но тебе приходится каждый раз начинать с простых пометок, потому что на монтаж уходит время. От «Кошмара» до «Трупа невесты», чтобы создать кукол требуется много научно-исследовательской и опытно-конструкторской работы. Вот рисунок, но будет ли работать кукла? Постоянно что-то ломаешь, рвешь, зачеркиваешь. И на все это уходит каждый раз все больше времени.
Что ж, творческая справедливость восторжествовала, и «Франкенвини» номинирован на «Оскар». Вы когда-нибудь пытались понять, как работает и голосует Академия? Вы когда-нибудь снимали фильм с мыслью «это, возможно, удостоится «Оскара»?
Нет. В смысле, я не могу даже определить целевую аудиторию: для детей это или для взрослых [смеется]. Честно говоря, думаю, вы поймете из нашего диалога, есть много абстрактных вещей, поэтому, на мой взгляд, это вне моего контроля. Тяжело анализировать или предугадывать вещи. Думаю, даже если бы у меня была такая мысль, это бы испугало меня, и я вряд ли смог бы создать проект!
Впервые я посмотрел «Большое приключение Пи-Ви», когда мне было 13, поэтому я рос по ходу Вашей карьеры и воспринимал Вашу работу в том же духе, что и Дэвида Линча и Тери Гиллиама. У каждого из вас есть своя отличительная черта, но то, что Вам удалось сделать в отличие от них, это добиться широкой оценки и большинство Ваших работ — это основное течение. Чему Вы это приписываете?
Опять-таки, мне тяжело анализировать это, потому что у всех есть взлеты и падения, но это забавно, так как я никогда не мог планировать. Как я и говорил, в начале моей карьеры «Большое приключение Пи-Ви» и «Битлджус» были в списке топ-10 худших фильмов какого-то года. «Вау!», понимаете? Поэтому я знаком с негативными рецензиями. Но потом, много лет спустя, те два худших фильма года становятся «его лучшими фильмами», понимаете? [смеется] Это падение? Парочка моих худших фильмов года стали лучшими? Я могу завязать со всем этим прямо сейчас. Это странно для мира «Алиса в Стране чудес». Я осознал, что самое особенное для меня - быть связанным с людьми в какой-то степени. Если кто-то подходит к тебе на улице и говорит тебе что-то, и ты понимаешь, что это для них что-то значит, и это имеет отношение к проекту. Это восхитительно. Каждый фильм может пойти своей дорогой, и ты никогда не предугадаешь этого. Вся выставка моих работ в Музее современного искусства — многие думают, что я пришел к ним со словами «Привет. Не хотите выставить мои работы в своем музее?». Но они пришли ко мне сами, чем я был довольно удивлен, так как это не то, о чем я когда-либо думал или даже рассматривал. Поэтому это был странный сюрприз. Мне понравились хранители музея. Я чувствовал, что моя работа в хороших руках, но, опять-таки, я этого не искал. Это был изумительный, интересный сюрприз.
Был ли режиссер или исполнительная студия, которая повлияла на Вашу карьеру и приучила прислушиваться к своему внутреннему голосу?
Мне много помогали. Честно говоря, какие бы ни были проблемы, у меня также были возможности что-то делать. Я помню, как в начале моей карьеры в Disney, что было очень странным периодом в компании - было несколько исполнительных директоров, которые очень поддерживали меня и вроде как давали мне делать свое дело. Когда я ушел в Warner Brothers, там была женщина по имени Бонни Ли, исполнительный директор, которая помогла мне с «Большое приключение Пи-Ви». Они дают тебе деньги, а ты пытаешься найти людей, с которыми ты можешь установить связь насколько это возможно, поэтому мне повезло с людьми, особенно в ранние годы, которые меня поддерживали и помогали.
Коснемся темы Джонни Деппа на минутку. Вы знаете, я никогда не смотрел «Джамп стрит, 21»…
[смеется] Да, я тоже.
Я впервые увидел его в игре в «Эдвард Руки-ножницы», и он просто взорвал меня.
Думаю, то, что я не смотрел «Джамп стрит, 21» мне и помогло. [смеется]
Что Вы нашли в раннем Деппе?
Это было довольно просто. В смысле, я знал про «Джамп стрит, 21», и я видел фотографии и прочее. Я встретил его, и он просто напомнил мне об этом персонаже. В то время он воспринимался как идол подростков, понимаете, парень типа Джастина Бибера, но как личность он таким не являлся. Поэтому для меня он отражал то, чем являлся Эдвард Руки-ножницы: он был кем-то внутри, но люди обращались к нему, судя по его внешности. Поэтому странным образом он был тем персонажем, потому что у него были те чувства.
Он вовлекается в сценарий на ранних стадиях, как в особенности в «Мрачные тени»? Я помню, как Сет Грэм-Смит упомянул в «Вопросы и ответы», что Депп играл роль Барнабаса Коллинза по ходу развития, встречаясь с вами обоими?
Зависит от многого. Всегда по-разному. Я пытаюсь вспоминать. В «Эд Вуд» сценарий уже был. А в «Суини Тодд» я просто спросил его, до того, как появился сценарий, не хочет ли он этим заняться. Но обычно сценарий уже есть.
И каков Ваш следующий проект?
Я на самом деле не знаю что из этого выйдет, поэтому не заморачивайтесь по этому поводу. [смеется] Действительно. Потому что я получил своего рода травму, поэтому я сейчас прохожу через болевой порог, и об этом трудно думать на данный момент. Да и нет у меня ничего на сегодняшний день.
Вернемся к «Франкенвини». Вы сказали, что воссоздали в фильме некоторых учителей из своей школы. И это прекрасная дань старым фильмам с монстрами: есть ребенок, который выглядит как Игорь, ученый-учитель, похожий на Винсента Прайса, который, насколько мне известно, всегда был кумиром для Вас. Эти люди в Вашей жизни выглядят так же, как Игорь и Винсент Прайс?
О, да. Определенно была Странная Девочка — я помню ее очень точно. И некоторые люди просто объединили в себе несколько типов. Была пара, которая скорее походила на двух людей, привязавшихся друг к другу - просто своего рода динамика и детская политика, то, как дети ведут себя по отношению друг к другу, и мудрые старики. Опять же, я просто пытался вспомнить все те чувства и то, что я казался детям довольно чужим. Поэтому я старался поймать те чувства из тех воспоминаний.
И, наконец, о музыке. Ваш композитор Дэнни Эльфман упомянул, что вы с ним не на короткой ноге, несмотря на долгие годы сотрудничества, что каждый раз как впервые. Что Вы думаете по поводу музыкального процесса между вами, особенно во «Франкенвини»?
Это забавно, потому что я знаю его с начала своей карьеры, и это странно. Нет ощущения, что все становится проще. [смеется] Я понятия не имею о чем это все говорит, так как есть странности — я имею в виду, что я не музыкант, поэтому это тяжело для меня. Мне иногда трудно с ним разговаривать, а самое легкое для меня — это сыграть для него музыкальное произведение, но ему это не нравится. И на самом деле мне это тоже не нравится, потому что многие композиторы не одобряют уже готовые саундтреки. В таком проекте, как этот, он предпочитает что-то наподобие Бернарда Херрманна, поэтому здесь есть своего рода очевидная связь. Он тоже рос, увлеченный старыми фильмами про монстров. Он также уловил эмоцию истории. Поэтому было не так уж и трудно.
Anthony D’Alessandro, DeadLine.com | 17 февраля 2013
Источник
