Анатолий Геннадьевич Баташев – экоактивист, закрывал полигон «Кучино» на прямой линии с президентом России в 2017 году. Сегодня он – один из крупнейших специалистов по свалкам и по вопросам защиты природы в стране. Собственно, Анатолий – личность в Балашихе весьма известная как эколог и как «зеленый» политик. Он защищал Кучинскую березовую рощу, был в числе руководителей инициативной группы по проработке вопроса объединения Балашихи и Железнодорожного, инициатор очистки реки Пехорки и передачи контроля лесов Гослесфонда и мусорных полигонов в Московскую область. В числе его достижений – создание в Северном Кучино православного храма св. прп. Сергия Радонежского. В составе Экспертного совета Минэкологии Московской области он участвовал в постановке на учет свыше 200 подмосковных особо охраняемых территорий регионального значения.
В рамках подготовки данного интервью мы попросили интернет-пользователей из группы «Полигон Кучино» «ВКонтакте» присылать вопросы. Кого-то интересовала деятельность Анатолия как заместителя директора компании «ЭКОКОМ», которая осуществляет работы по рекультивации полигонов «Кучино» и по созданию инженерных систем в «Тимохово» в соседнем Богородском городском округе. Кто-то хотел узнать об общественной деятельности Анатолия Баташева и уточнить его гражданскую позицию. Разумеется, были и вопросы про личную жизнь. Кого-то интересовал его профессиональный подход как блогера, журналиста и пиарщика.
– В декабре 2019 года прошли публичные слушания по оценке воздействия на окружающую среду систем сбора и обезвреживания фильтрата и свалочного газа на полигоне «Кучино». Когда будут известны результаты государственной экологической экспертизы факелов и установки по обезвреживанию фильтрата?
– Заключения, я надеюсь, должны быть этим летом. Была проделана серьезная исследовательская работа. Слушания вызвали большой общественный интерес, было яркое обсуждение, задано много вопросов. Были проведены дополнительные исследования, внесен ряд уточнений в документацию. Оборудование заслуживает самой высокой похвалы. Система сбора свалочного газа – это 112 скважин, которые собирают свалочный газ со всего тела полигона. Газ по газопроводам поступает сначала на газосборные станции, а потом – на систему газоочистки и обезвреживания. С учетом специфики объекта был выбран активный способ дегазации, когда свалочный газ откачивается принудительно с помощью газокомпрессорных станций. Система позволяет обезвреживать 5 тыс. кубов свалочного газа в час.
Что касается системы сбора и очистки фильтрата, то проектом предусмотрена система трехступенчатой предварительной очистки фильтрата песочными, мешочными и патронными фильтрами, а затем идет трехступенчатая очистка на обратном осмосе. Результат – кристально чистая вода. Система сбора фильтрата позволяет перехватывать так называемый верховой фильтрат, расположенный внутри свалочной горы – вокруг полигона есть периметральный дренаж, а также подземный фильтрат под телом полигона – на пути фильтрата установлены дренажные колодцы.
Среди общественности есть сомневающиеся, которые боятся сжигания свалочного газа. Возникает вопрос: а что попадает в воздух? Но мы ведь не боимся иметь дома газовые плиты? Мы не спрашиваем, как получается тепло в котельных? Я несколько раз поднимался наверх, стоял возле факела и знаю, что газ, который выходит из трубы после сгорания, не имеет запаха. Температура в нижней части горелки – 1040 градусов. Это убивает все вредные вещества.
Когда мне говорят: «Анатолий, ты же местный житель, живешь в Кучино, как же можно дышать тем, что выходит из факела?» – я спрашиваю в ответ: а вы пробовали дышать тем, что выходит из свалочной горы? На самом деле это едкий свалочный запах, насыщенный сероводородом, химозой, бактериями, раздирающими легкие меркаптанами. Как можно в здравом уме и твердой памяти дышать свалкой? К сожалению, мы все оказались в зоне экологического бедствия. От наших воплей свалка не исчезнет. И от того, что кто-то не любит факелы, – вонь не исчезнет. Свалку, перенасыщенную относительно свежим (2012–2017 гг.) мусором, мы по-любому будем ощущать, если не проводить рекультивацию и качественную эксплуатацию созданной инженерии. Свалка выделяет гигантское количество свалочного газа, именно поэтому ее сейчас полностью закрыли геоэкраном, а весь газ идет на факела. Я отдельно скажу про геоэкран: такого экрана, как на «Кучино», нет практически нигде в мире. Он очень мощный, создана уникальная система. Этот экран крайне сложен и трудоемок в изготовлении, но теперь это стандарт, это пример, как надо рекультивировать полигоны.
– Как правильно – полигон «Кучино» или мусорная свалка «Кучино»? В чем разница?
– Тот объект, который был закрыт на прямой линии с президентом России в 2017 году, правильно было бы называть свалкой. Хотя по документам любая легальная свалка гордо именуется «полигоном». Но что такое полигон? Это легально действующее предприятие, которое ведет захоронение отходов в соответствии с требованиями экологического законодательства.
На «Кучино» не было мусорных карт, территория свалки бесконтрольно расширялась и росла ввысь. Не было проекта, мусор просто валили на кучу. Не было учета и весового контроля, весы для взвешивания автотранспорта отсутствовали. Единственное, что сделали цивилизованного, так это мощный комплекс по сортировке отходов. Всё. Ядовитый фильтрат реками и водопадами тек в Пехорку и в Чечёру. Свалочный газ пер с боков в атмосферу. Пересыпка грунтом была эпизодической. На свалке валили в кучу мусор и строительные отходы. И так далее.
Тот объект, который получился после рекультивации, я не хочу называть полигоном. Хотя в основном все приведено в соответствие экологическим требованиям. Выположены откосы, уложен геоэкран, есть доступ к газовым скважинам, создана продвинутая система защиты окружающей среды и здоровья горожан от свалочных газов. Я хочу, чтобы люди знали это место как парк «Кучино». У нас сейчас любят свалки называть не полигонами, а «экотехнопарками». Нет. Мы реально устранили тот страшный ущерб.
Один из моих любимых писателей – Иван Ефремов, который в своей великой книге «Туманность Андромеды», предвосхищая будущий путь человечества, говорил о необходимости очистить планету от грязи и мусора. Фактически мы сегодня превратили бывшую свалку в райский, потенциально необыкновенно красивый уголок. Здесь хочется видеть ботанический сад, красивые кустарники, деревья, развивать лесопарковые зоны вокруг, радоваться реке и воздуху.
– Как Вы пришли на работу в «ЭКОКОМ»? Это же инженерная компания, а Вы – гуманитарий. Насколько трудно получить должность в западной компании?
– «ЭКОКОМ» занимается мусорными полигонами, в том числе по решению правительства России осуществляет рекультивацию полигона «Кучино». Компания зародилась в Австрии, но на российском рынке она – один из самых старых игроков. Когда нужна реальная рекультивация и эффективно работающая система сбора и обезвреживания свалочного газа, обращаются в «ЭКОКОМ». Конечно, для меня приглашение выйти на работу в «ЭКОКОМ» стало весьма неожиданным. С одной стороны, это все сильно отличалось от того пути, который был у меня в прошлом, с другой – я давно сделал выбор в пользу экологии, я в составе рабочей группы и Экспертного совета осуществлял общественный контроль рекультивации, глубоко был погружен в тему свалок. Поэтому когда Оливер Кайзер пригласил меня присоединиться к «ЭКОКОМу», принял это приглашение с радостью. Этот выбор был непростым и для меня, и для Оливера, но это так интересно – работать в компании, которая занимается реальными делами, на передовой в деле борьбы за чистое будущее человечества.
Насчет «физик» или «лирик». Любой крупной фирме требуются гуманитарии. До того, как стал экологом, я был пиарщиком. Собственно, в «ЭКОКОМе» я возглавил направление по связям с общественностью. В компании очень много разноплановой работы, на мне несколько направлений.
– Когда перестанет вонять полигон «Тимохово»?
– Полигон «Тимохово» – крупнейший действующий полигон ТБО в Российской Федерации. Чтобы любой полигон прекратил вонять, нужна серьезная работа по созданию инженерных систем и правильная эксплуатация. «Тимохово» в нынешнем виде – это разросшийся старый советский полигон. В 2014 году «ЭКОКОМ» установил на «Тимохово» первую реально действующую систему дегазации в стране – 30 газосборных скважин и высокотемпературный факел. В 2019–2020 годах система претерпела существенную модернизацию и расширение. Теперь количество скважин возросло до 86 штук. На полигоне восемь газосборных станций и две площадки для обезвреживания свалочного газа. Вторая площадка будет запущена в ближайшее время, там два мощных высокотемпературных факела и система газоочистки. В дальнейшем этот газ может использоваться не только для сжигания, но и для выработки «зеленой» электроэнергии. Как только система будет запущена в эксплуатацию, давление на атмосферу сократится, причем весьма существенно.
Вопрос снижения негативного воздействия от полигона «Тимохово» и комплексная модернизация предприятия – сейчас на особом контроле подмосковной власти. Есть дорожная карта, где подробно расписано, что необходимо сделать, и сроки. Ключевой вопрос на данный момент – совершенствование проектной документации по «Тимохово», сейчас прорабатывается очередной комплекс задач.
Чтобы полигон прекратил вонять, ему нужны любовь, внимание и инвестиции, важно понимание процессов, что и как делать, проработка и четкое воплощение проектных решений. Сейчас есть и внимание власти, и четкая инвестиционная программа, и понимание перспектив в свете действующей территориальной схемы. Плюс наметился важный тренд: мусор на «Тимохово» стали везти меньше, чем раньше. Причина – создание по области и в ближайших регионах больших КПО. А когда началась пандемия, так мусорные потоки вообще резко снизились. В ближайший год-два «Тимохово» должно стать современным предприятием.
– Установлены ли на действующем факеле на полигоне «Кучино» датчики выброса? Вы имеете доступ к данным?
– Да, такие датчики на главном факеле полигона «Кучино» установлены, данные с них отображаются на пульте управления высокотемпературной факельной установкой и газокомпрессорной станцией. Датчики стоят как на входе в факел, так и на выходе из него. Самые важные датчики – на входе, они определяют состав свалочного газа, объем содержания метана, наличие кислорода. На выходе также ведутся замеры по нескольким параметрам. Состав образующегося в теле полигона свалочного газа стабилен, состав после обезвреживания – тоже. Факел, оснащенный продвинутой системой мониторинга выхлопов свалочных газов, был изготовлен специально для «Кучино». Замеры дали почву для размышлений, которые привели к установлению на полигоне системы газоочистки.
Собственно, пока шла подготовка к государственной экологической экспертизе (ГЭЭ), был проведен целый комплекс экологических исследований. Одновременно ведется ежеквартальный экомониторинг. Подобные исследования проводятся и будут проводиться и на других полигонах, где работает «ЭКОКОМ». Налажено сотрудничество с экологическими организациями и научными учреждениями, в том числе по мерам независимого контроля.
– Когда вы сверите результаты своей работы по рекультивации «Кучино» с показаниями состава воздуха станций экомониторинга в мкр Павлино и мкр Кучино?
– Отличный вопрос, учитывая тот факт, что данных со станций экомониторинга нет в открытом доступе. Но, безусловно, рано или поздно такие данные появятся, можно будет сделать серьезный системный анализ. Конечно, необходимо научное исследование с анализом всех имеющихся данных, публикация по результатам исследования монографии или отчета.
Главное сейчас – создание полноценной системы «Мособлэкомониторинга». С большой сеткой станций, с едиными стандартами, достаточными ресурсами, поверенными приборами. В Московской области в прошлом году такая работа началась, и важно активно помогать становлению этой системы.
– Спрашивают, сколько Вам платят за писанину в группе «Полигон Кучино»?
– В «ЭКОКОМе» мне платят достойную для среднего класса белую зарплату, но, скажу прямо, мою активность в социальных сетях, стремление разъяснить всем и каждому, что и как происходит, возникающие в связи с этим споры – не одобряют. Какой смысл спорить с теми, кто не видит огромный труд и везде находит негатив? Тем не менее регулярно появляются какие-то реплики, которые нужно прокомментировать или опровергнуть. Ведь в группе пишут люди, большинство из которых на полигоне ни разу не были. Да, мне иногда звонят из пресс-службы подмосковного Минэкологии, просят дать комментарий под той или иной репликой в группе. Все в пресс-службе знают, что мне не нравится писать в группе, где хватает предвзятых и необъективных критиков, а хамские реплики никак не модерируются. Но информационная политика подмосковной власти состоит в том, что на критику надо отвечать, нравится она или нет. Поэтому пишу в группу регулярно, особенно с учетом того, что, кроме меня, и вопросы-то задать людям напрямую некому.
– Еще вопрос, бывает ли такое, что Вы пишете неправду? Если это случается, то о чем и как часто?
– Я считаю, что надо писать о том, что знаешь, что видел своими глазами, что прочувствовал и в чем убежден. Неправду писать нельзя, в детстве меня учили: «Горькая правда лучше, чем сладкая ложь». Это особенно важно в экологических вопросах. Ведь люди принимают решение на основе поступающей информации, в том числе из открытых источников.
Лучше меня Кучинский полигон и мусорную тему мало кто знает. Где-то я могу чего-то не знать, заблуждаться. Я ведь не всегда был «академиком» по теме свалок и их рекультивации. Мне лично потребовались месяцы и годы, чтобы во всем разобраться. Не все, что я считал правильным и хорошим когда-то, оказалось правильным. Не все, с чем я был согласен, было верным. И не все прогнозы, которые озвучивались умными людьми и мною пересказывались, сбылись. Любой человек взрослеет, переходит с розового и ранимого детства в пламенную юность, потом во взрослый период, наступает зрелость, мастерство, потом, глядишь, и старость. Сейчас я нахожусь на пике мастерства, я многое, почти все знаю, умею. На мякине не проведешь. Но и выпячивать знания уже нет смысла. Надо много трудиться. Сегодня для одних у меня имидж пессимиста, я срываю с людей розовые очки, а они возмущаются, говорят: как же так? Для других я оптимист, потому что знаю тот нелегкий путь, который мы прошли, и могу сравнивать прошлое и настоящее, наш опыт и то, что происходит в других местах. За все годы борьбы и работы я ни разу не солгал и не покривил душой, а вот ошибочные высказывания порой случались.
Сегодня главной информационной проблемой при рекультивации полигона «Кучино» является перенос сроков биологического этапа. Разумеется, всем очень хотелось завершить рекультивацию раньше, но решили стелить газоны не в осень, а в теплый весенне-летний период, когда это правильно делать. Конечно, многие пользователи возмутились: как так, вы ж обещали все быстро закончить. А задача ведь главная какая? Чтобы полигон был не просто рекультивирован, а превратился в уютное общественное пространство. Чтобы все работы были сделаны на совесть, качественно, ведь опыт «Кучино» на виду у всей страны.
В случае с полигонами самое неблагодарное дело – давать прогнозы. Любой прогноз опирается на конкретные вводные. Эти вводные в любой момент могут поменяться в силу внешних обстоятельств, соответственно, корректируется и прогноз с планами. Есть вещи, которых хочется быстрее, а приходится ждать. Но для меня всегда есть четкий критерий: если я вижу, что идет работа и результат будет достигнут, я это всем сердцем поддержу. Но если вижу, что есть видимость и профанация, то это не ко мне, тут я жесткий и беспощадный критик. Моя специфика в том, что я заставляю всех работать, воплощать. Заставлять – это не значит стоять с палкой и бить. Порой это просто сказать доброе слово и указать путь.
– Почему статью 358 Уголовного кодекса России об экоциде практически не применяют?
– Статья 358 УК РФ трактует экоцид как «массовое уничтожение растительного и животного мира, отравление атмосферы и водных ресурсов, а также совершение иных действий, способных вызвать экологическую катастрофу». Красиво сказано – очень красиво. Наказание суровое: лишение свободы от 12 до 20 лет. Но кто писал эту статью? Явно ведь не экологи.
Старшее поколение помнит «войну в Заливе»: когда американская армия вытесняла иракских агрессоров из Кувейта, то подлый иракский диктатор Саддам Хусейн распорядился сливать нефть в Персидский залив и поджечь нефтяные скважины, что вызвало страшную катастрофу. Погибло много рыбы и птиц.
Это конкретный пример экоцида – сознательное действие, которое привело к массовому уничтожению растительного и животного мира, к отравлению водных ресурсов. Но это единичные случаи, которые к повседневной жизни имеют малое отношение. Статья 358 УК РФ носит декларативный характер, и она не для внутреннего пользования, она вытекает из международных обязательств России в рамках нескольких конвенций. Лоббировала этот термин, кстати, советская дипломатия, когда надо было ущипнуть американцев за жуткие методы ведения войны во Вьетнаме. Армия США не могла победить повстанцев, но целенаправленно уничтожала и отравляла их среду обитания.
А вот реальных наказаний за экологические преступления в Уголовном кодексе практически нет. Этот блок вообще не прописан. Во-первых, потому что крупные сырьевые и индустриальные кампании, на которые приходится львиная доля выбросов, – не дураки, вся Госдума – их лоббисты. Во-вторых, потому что власти, отвечающие за экологическую повестку, тоже не дураки, они же прекрасно понимают, кто будет крайним, когда начнут разбирать экологические преступления. В итоге если убийство или воровство прописано в самых мельчайших деталях и вариациях, то экологические преступления низведены до уровня административных правонарушений.
Простой пример, связанный с защитой Кучинской березовой рощи. Крупный застройщик в сговоре с местной администрацией получает от чиновников разрешение на вырубку свыше тысячи берез под видом сухостоя и повреждений от «ледяного дождя». Даже пытается провести вырубку, уничтожив 180 деревьев. Вопрос: подлог, чтобы спилить свыше тысячи здоровых деревьев и уничтожение 180 деревьев, – это экоцид? Безусловно, это экоцид, совершенный группой лиц по предварительному сговору. А дальше возникает вопрос: а вызвали ли эти действия экологическую катастрофу, и если да, то чем докажете? Тысяча деревьев – это локальный акт или массовое уничтожение? Вот в Сибири для китайских лесоторговцев выпиливают миллионы деревьев, часто по подложным документам, это экоцид или нет? Вы уверены, что это все привело к экологической катастрофе? А дальше вопрос практический: нужно ли сажать чиновников, выдавших подложную бумагу на вырубку берез, на 12–20 лет? Убийц сажают на меньшие срок
Другой пример, где экологическая катастрофа была зафиксирована, – в 2017 году был введен режим ЧС на полигоне «Кучино». Было отравление воздуха? Конечно, и тяжелейшее. А массовая гибель птиц, рыб, животных и прочее? Ну вроде где-то дохлую рыбу видели… А были ли действия, которые привели к экологической катастрофе, осознанными или это цепь обстоятельств? Значит, это не преступление, а правонарушение, рассуждает прокуратура.
Третий пример – прорыв канализационного коллектора в Акатово. Гигантский выброс, мор рыбы, загрязнение водного объекта, и тишина… Никаких процессуальных действий. Ведь никто не хотел прорыва! Предупреждали много раз, что коллектор старый и прогнивший, предприняли меры вроде строительства преступных Акатовских очистных. И, разумеется, глубоко копать, почему катастрофа произошла, никто не стал. И опять-таки, получается, что это не экоцид вовсе, а банальное нарушение норм эксплуатации и амортизации объекта.
Чтобы статья об экоциде заработала, в Госдуме и в Совете Федерации нужно мощное экологическое лобби. Важно детально, в граммах все прописать, дать шкалу наказаний – от минимальных до сверхстрогих. Каждая поправка в Уголовный кодекс – это сложная история. Требуется дать прогноз, сколько по этой статье может быть осуждено. Не станет ли она источником для коррупции в правоохранительных органах? Будет ли она применяться за реальные преступления или это будет очередной «закон о колосках»? На сегодняшний день статья 358 УК РФ – отличная иллюстрация тезиса, почему в России строгость законов компенсируется их неисполнением и игнорированием. Крупных экохищников этим не напугаешь, а если надо кого-то привлечь к ответу, то есть масса более простых способов разорить компанию или посадить человека.
– Спрашивают, за какие заслуги Вас одарили квартирой в Железнодорожном?
– Квартира в Кучино, в которой мы живем, куплена на семейные деньги в 1998 году. Мой дядя – человек трудолюбивый и замечательный, квартира была куплена им для бабушки с дедушкой. Да, квартира довольно большая, красивая, в уютном доме (на тот момент новостройке), с видом на чудесный Кучинский лес. Мой дядя построил много чудесных зданий в Железнодорожном и Балашихе, он влюблен в наш чудесный город, в прекрасное Кучино, и у дяди была мечта, чтобы все жили рядом. Конечно, это был замечательный подарок. Квартира выбиралась с расчетом, что моя мама будет жить с родителями.
Иных квартир мне никто не дарил. В 1990-м, после трагической гибели папы, мне досталась в наследство его квартира в Нальчике. Но в начале 1990-х пришлось ее продать: мы с братом поступили на учебу в Москву, деньги были нужны.
В планах у меня есть желание построить дом или купить жилье. Но за работой и общественными делами до этого просто не доходят руки. Обычно я снимаю квартиру рядом с работой, чтобы до рабочего места доходить пешком. С 2011 года я живу в Кучино практически безвылазно, потому что общественная деятельность – это такая же работа.
И она у меня сосредоточена рядом с домом.
– Баташевы – известная купеческая фамилия в дореволюционной России: баташовский металл, баташовские самовары – стали именами нарицательными. При этом Боташевы – главный карачаево-балкарский род. Откуда корни Вашей семьи?
– Мои предки по отцу родом из Амурской области. Отец, Геннадий Константинович, родился на прииске Ясный возле Зеи. Дед, Константин Тимофеевич, руководил в Зее автопредприятием. Он был фронтовым водителем, всю Великую Отечественную войну прошел на своей полуторке. Работал на Дороге жизни. Был изранен, из груди так и не был извлечен фронтовой осколок. В боях под Ригой он восемь суток без сна и отдыха вывозил раненых, за что в декабре 1944 года был представлен к боевому ордену «Отечественной войны» II степени. Прадед, Тимофей Александрович, – из амурских казаков, насколько я знаю, участвовал в Русско-японской войне, попал в плен, считался дома умершим, но вернулся. В Гражданскую войну, по обрывкам семейных воспоминаний, был за красных в отряде легендарного Сергея Лазо.
Конечно, есть гордость за фамилию, ведь Андрей и Родион Баташевы были богатейшими людьми своего времени. Если вы будете в Гусь-Железном, то увидите невероятной красоты, огромный храм Живоначальной Троицы. Он потрясает воображение своей красотой и мощью.
Рядом – заброшенная усадьба Баташевых, огромный приусадебный парк, своего рода кремль. Насколько я знаю, мы не являемся прямыми потомками, но фамилия редкая.
Мне кажется, что гипотеза кавказских корней для фамилии – правильная. На Кавказе мы дружили с поэтом Иссой Боташевым, который был директором краеведческого музея в Нальчике. Исса Жарахматович считал, что наши предки – выходцы с Кавказа. Он рассказывал о легенде (на Кавказе знание истории рода до самых глубоких корней считается обязательным), что в незапамятные время (то ли при Марии Темрюковне – кабардинской жене Ивана Грозного, то ли во время Каспийского похода Петра Великого) глава рода Боташевых поддерживал пророссийские силы. Однако был переворот, и пророссийских князей предательски и подло вырезали. От семьи остались три брата, старшему было 14. И был выбор – кровная месть или позор. Но все понимали, что малолетние дети вряд ли могут отомстить могучему роду своих врагов. Был лишь один способ не принимать мести и сохранить честь рода – уйти в изгнание. Старший Боташ ушел в Россию, его потомки осели под Тулой и под Рязанью, были мастерами по металлу. Одна ветвь рода подарила миру великолепные самовары. Другая из болотного железа поставляла металл в армию: знаменитые шуваловские единороги отливались на баташевских заводах.
– Чудесный вопрос Вам. Сколько раз роняли в детстве головой?
– Один раз. И это я сам упал. Дело было вот как. Мне было 5 или 6 лет. Мы строили в Нальчике большой подземный гараж. Мой дедушка Анатолий Тихонович – инженер-строитель. Мы получили в середине 1970-х квартиру в новенькой двенадцатиэтажке. В нашем отсеке было три огромных дома, по 90 квартир каждый. Машина в советское время считалась роскошью. Люди, способные купить машину, стояли в очереди по несколько лет. У нас был «ГАЗ 69 А». Большую часть двора занимал огромный неухоженный пустырь, поросший травой. И дедушка, посоветовавшись с мужиками, решил организовать гаражный кооператив. В советское время был избыток строительных материалов, но получить разрешение что-то построить в личных целях было целой проблемой. Дед хорошо знал законы, в состав кооператива входило несколько фронтовиков, включая Героя Советского Союза Сергея Михайловича Ушанева. Дедушку избрали председателем строительного кооператива. Это были большие подземные гаражи, а под ними еще и подвалы, 24 штуки. Я помню, как в детстве месил мастерком раствор, выкладывал стену из кирпича. Внешняя стена была из бетонных блоков. Гараж получился великолепным. Но на стройках всегда нужно быть очень внимательным. Смотреть под ноги и вокруг. Как-то раз я пошел по гаражу, он был, по моим детским меркам, очень просторным. Почти у всех уже была полная готовность, но один гараж стоял незаконченным, без ворот, с зияющей дырой в подвал. Я подумал: как же так, кто-то не закончил! А подвалы примерно на метр-полтора были длиннее гаражей. И пространство на стыке между гаражами не было укрыто плитами, его заливали бетоном. И я не заметил эту дырку и упал в нее, на глубину примерно двух метров. Больно ударился головой, потом была большая шишка. Единственное, что смог произнести: «Люди, на помощь». К счастью, дедушка и другой гаражник услышали мой крик, меня достали, ну, шишка болела, я, конечно, сильно ругался. Но все зажило, без сотрясений и последствий. У дедушки всегда было очень строгое правило, что при строительстве должен быть строгий порядок. Что-то сделал – сразу прибери, замесил раствор – помой инструмент и корыто. Грабли – только зубьями вниз, косу всегда замотать и очень осторожно относиться. Гараж – это был мой первый строительный опыт. Дети в детстве обычно играют в игры, а у меня полтора года прошли с дедом на стройплощадке. Также у нас была большая стройка в наших садах, так что у меня есть неплохой опыт в строительных делах.
– Вы много лет пытаетесь заниматься политической деятельностью, и Ваша биография у всех на виду. Однако есть вопрос, в чем причина, по которой Вы не служили в армии. Да, в вузе у Вас была отсрочка, но дальше-то почему в армию не попали? Ведь над Вами потом шесть лет как дамоклов меч должен был висеть призыв после вуза. У Вас белый билет?
– Это хорошо, что настали времена, когда для политика служба в армии считается правильным и обязательным элементом в биографии. Я окончил МГИМО по специальности «политолог-международник». В университете у нас была военная кафедра, где нас также обучали по специальности «военный переводчик». По результатам учебы я – военный переводчик с французского языка. Нас учили военной терминологии, мы постигали тактику и вооружение вероятного противника (с упором на европейские части НАТО), учили пользоваться картами и их рисовать, умению проводить допросы военнопленных, умению работать в составе оперативных соединений, штабной работе. Ну и заодно – умению красить заборы и понимать ценность бутылки «Абсолюта». По итогам успешной сдачи экзаменов и принесения воинской присяги Указом Президента Бориса Ельцина мне было присвоено звание лейтенанта и выдан военный билет офицера запаса. В 1990-е офицеров запаса – выпускников вузов в армию практически не призывали, это стало распространенной практикой после путинской реформы по повышению боеспособности Вооруженных сил.
Да, у меня была возможность получить белый военный билет. У меня очень плохое зрение. В 9-м классе в Нальчике нас, всех юношей, повели в военкомат на медкомиссию. Мне предложили оформить белый билет, я с негодованием отказался. Потому что белый билет нам, воспитанным в послевоенном советском обществе, где был запредельный уровень патриотизма, казался чем-то позорным и немыслимым. Когда я пришел домой и в красках рассказал, что мне предложили оформить белый билет, а я этого не сделал, то вместо похвалы получил грандиозную взбучку. Напомню, это было время, когда желторотых призывников направляли в горячие точки и когда огромное количество цинковых гробов приходило из Афганистана. В каждом городе, в каждом краеведческом музее вы найдете фамилии героев-афганцев. И для поколения моих родителей это был страшный сон, когда их любимого ребенка призывают, а в армии жуткая дедовщина, распределение в горячие точки и места экологических бедствий вроде Чернобыля. Мне несколько дней жестко промывали мозги, но я не пошел в комиссию и белый билет оформлять не стал.
И это был правильный выбор. Когда я решил поступить в МГИМО МИД РФ, то там было четкое правило – с белым билетом в вуз не берут. Более того, еще до этапа вступительных экзаменов нужно было пройти медкомиссию. Ограничение по зрению было минус четыре. Я всю весну провел в Москве, готовясь к поступлению. Из Нальчика мне прислали документы, в том числе и медкарту, где почему-то стояло, что у меня 100%-ное зрение. И вот я в поликлинике. На моих глазах уже зарубили шансы парня, у которого были проблемы с сосудами на ногах. Я сидел в очереди у окулиста, и тут случилось чудо, врач куда-то вышел, а осталась медсестра. И она попросила всех, у кого было в картах написано 100%-ное зрение, зайти к ней. Она тыкала указкой в таблицу, и тут я понял свою глупость, уже мог бы сто раз все выучить, но я не видел ничего. Медсестра, девушка юная, тыкала-тыкала, потом мне ставила какие-то немыслимые диоптрии в стеклах, а я не видел. И вдруг я прозрел и увидел первую строчку: «М, Н…» – громко произнес я. И тут ее прорвало, она чуть ли не со слезами заголосила: «Я вам сейчас минус десять поставлю!» «Ставьте, – нагло произнес я. – Вы такая красивая и симпатичная!» «Ах, вы это специально издевались все это время!!!» – гневно зашипела медсестра и поставила мне «единицу», выставив за дверь… Так что медкомиссию я прошел с блеском и был допущен к нелегким вступительным экзаменам. На тот момент мое зрение в одном глазу было минус одиннадцать, потом с годами минус уменьшился. Но тогда я ходил без очков, все видел, только лица на расстоянии были размытыми. Потом меня знакомый убедил в пользе очков – и мир обрел невероятную четкость. В очках я читаю всю таблицу.
В общем, никогда нельзя поддаваться соблазну получить белый билет и откосить. Гораздо больше потеряешь, чем выиграешь. А что касается дамоклова меча, то мы живем в неспокойное время и Родине еще можем и пригодиться. Моего прадеда Ивана Ларина призвали уже в очень зрелом возрасте, он не мог воевать, но как опытный шахтер рыл на передовой окопы. Пропал без вести, был замучен в немецком концлагере.
– В 1992 году Вы сдавали экзамены для поступления на исторический факультет Кабардино-Балкарского государственного университета… Но что-то пошло не так, и Вы не прошли. В МГИМО вы поступили в 1993 году. Что произошло в этот промежуток?
– В учебном 1992/1993 году я учился в 11-м классе. Я знал историю лучше всех в республике. В октябре-ноябре 1992 года в республике был анонсирован «эксперимент», когда в КБГУ можно было поступить, сдав предварительный экзамен на «4» и «5». Как почти все ученики престижной школы-лицея № 2, многие попытались. Но не все преуспели… Мне на контрольной работе по истории поставили тройку: дескать, мало дат и стилистические ошибки, хотя на предварительном собеседовании, где нам объясняли правила, дат просили не писать вовсе, чтобы не ошибиться. На «5» написал мой одноклассник, сын кооператора, который ничего не знал, но по итогам получил золотую медаль. А на «4» – мальчик из горного аула, еле говорящий по-русски. Это было вопиюще несправедливо, но я был вежливым молодым человеком, спорить со старым профессором не стал. Я ж таких слов, как «коррупция» и «трайбализм», тогда не знал. Все мои силы в тот момент захватила подготовка к программе «Умники и умницы», куда меня пригласили. Я увидел МГИМО, влюбился и стал неистово готовиться к поступлению. Поступил в итоге в два вуза, в том числе на философский факультет РГГУ. Но выбрал МГИМО, факультет международных отношений. Конечно, сдай я успешно «эксперимент», то вряд ли бы имело смысл рваться в Москву, стал бы я историком, археологом, жил бы в Нальчике, обустраивал сады, участвовал бы в семейной – дружеской жизни… Останься бы в РГГУ, то, наверное, получил бы уникальные знания латыни и мировой философской мысли, там невероятный состав профессорский был в тот момент, ученики легендарного Мераба Мамардашвили. Но у меня был свой путь и тоже великая профессорская плеяда тех, кто щедро делился с нами знаниями об устройстве государств, мира, экономики… Эти знания помогают мне переделывать мир, а опыт «умников» – ставить огромные цели. А опыт КБГУ – не унывать при неудачах и не искать справедливости, а сосредоточившись, достигать немыслимых высот. Когда встречаешь неприятие и нечестность, то лучше переходить на другой, более трудный путь и упорно идти вперед, ставя высокие цели. Когда твои помыслы направлены на вечность, абсолютно не важны мелкие неприятности.
– Вот еще вопрос. Если в Москве или в Балашихе будет проводиться гей-парад, примете ли Вы в нем участие? Вообще, как Вы относитесь к проблемам сексуальных меньшинств?
– Пять лет я посвятил тому, чтобы в Кучино храм появился, а вы про меньшинства… Я абсолютно равнодушен к теме гей-парадов и обсуждению секс-меньшинств. Во-первых, я гетеросексуал, и гомосексуального опыта или бисексуального опыта у меня в жизни не было. Во-вторых, мое поколение воспитывалось в советское время, когда люди были очень чистыми. Одна такая мысль казалась возмутительной. В-третьих, христианская традиция решительно осуждает прелюбодеяния и особенно – гомосексуализм. В 2013 году я участвовал в выборах мэра Железнодорожного, и грязные пиарщики моего конкурента запустили утку, что если победит демократ Баташев (а возможность победы единого демократического кандидата Баташева, если верить социологии, была), то в городе разрешат гей-парад. Причем это была не просто критика в интернете, на мои встречи с избирателями приходили люди, которые в какой-то момент вставали и задавали вопрос про гей-парад. Я сначала очень кипятился на эту тему и возмущался таким вбросам. Но мне друг – опытный конферансье, помогавший с организацией мероприятий, – подсказал разумный выход: не надо ругаться и что-то доказывать, надо поблагодарить за вопрос и отвечать с юмором. И действительно, как только я сменил тактику, подобные вопросы прекратились
В Лондоне или в других городах мэры, случается, принимают участие в гей-парадах, не из-за ориентации, а из культивируемой в обществе доброжелательности и толерантности людей друг к другу. Но даже если б я был мэром толерантного Лондона, то что касается участия в гей-парадах – нет, не хочу и не буду. Ну это явно не мое. В крестном ходе или молитвенном стоянии – да. Вообще, мне в 2013 году это было удивительно, когда ты говоришь в предвыборной программе, что городу Железнодорожному нужно 33 православных храма, говоришь про надобность роддома, детских садов, ремонта школ и ДК, а тебя придворные клоуны про гей-парады спрашивают, разрешишь ты их как мэр или нет? Это очень некрасиво.
А по поводу проблем, у нас есть общая глобальная сексуальная проблема, которая касается и меньшинств, и большинства, всех касается. Это эпидемия ВИЧ/СПИДа, причем Россия – на первом месте в мире по распространенности этого заболевания. Это огромная беда нашей страны, и безусловно – сексуальное просвещение и решительные меры профилактики ВИЧ/СПИДа крайне необходимы. Стесняться говорить о сексе точно не стоит. В студенческие годы я был поражен, что в Институте политических наук в Париже (я учился в совместной франко-российской магистратуре МГИМО-Sсienсеs Po) в холле стоял автомат по бесплатной раздаче презервативов. Нам в России было стыдно про секс говорить, и сейчас мы имеем большой диапазон возрастов, где болезнь распространяется как снежный ком, и ничего не делаем для ее профилактики.
– Пишут: Анатолий! Не стыдно ли Вам, что именно Вашими руками, как общественного активиста (в том числе), «протащили» объединение Балашихи и Железнодорожного на так называемом «народном голосовании». Ведь всем сейчас совершенно очевидно, что уровень социальных услуг в объединенном городе стал ХУЖЕ, чем был в Железнодорожном. Да и сам город Железнодорожный был на порядок богаче, чем Балашиха, при объединении. Зачем Вы это сделали в 2014 году?
– А вы думаете, Кучинская свалка сама бы себя закрыла? Губернатор Воробьев в своем послании потребовал ее закрыть в 2013–2014 году, а потом срок продлевался, продлевался… Последнее, о чем говорилось, – 2021 год. А я вас уверяю, свалка и в 2022-м, и в 2025-м продолжала бы работать по полной программе. Первое, что требовалось устранить, – это безвластие и непонимание, чья свалка. Ведь она лежала ровно на границе двух городов. Формально – в Балашихе, на дальней окраине города, за лесом. Густонаселенная Железка от нее умирала и задыхалась. А серьезно – из старобалашихинцев она досаждала лишь жителям части Салтыковки, проживающим на улицах Школьная и Лесопарковая. Остальные, даже если и чувствовали вонь, вовсе не догадывались, насколько остро стоит в городе вопрос со свалкой. Когда весной 2017-го я рассчитал, что «Кучино» добивает до Балашихи-2 и является там источником невыносимой вони по вечерам, меня подняли на смех, министр Коган мне пламенно доказывал, что такого быть не может. Спустя полгода, когда уже свалка была закрыта, областные власти провели исследование – оказалось, добивает на 15 километров, является. Но это было потом.... А в 2014-м главной проблемой стало незаконное и бесконтрольное расширение Кучинской свалки в пойму Пехорки и к северу от полигона в сторону Южного Кучино. Называлось это так «МЧС хочет построить пожарный пандус на пруде к северу от свалки, они выиграли у города суд, мы ничего не можем сделать», «украинские гастарбайтеры, ремонтирующие ЛЭП, разрешили мусоровозам засыпать пойму Пехорки»… Нет, вы вдумайтесь: по улице Южная в Южном Кучино в сутки идет по 700 мусоровозов, а также куча грунтовозов, сыпят грунт с Некрасовки и городской мусор в озеро, которое расположено впритык к свалке. И включают дурочку… Это у нас в городе, который под ФСБ и Минобороны ходит и где строжайший миграционный режим, кому-то что-то гастарбайтеры разрешили? Да вы попробуйте в Железку гастарбайтера поселить! Пандус они делают, а везут мусор – значит, надо уволить такое руководство МЧС. А на деле как получается, власти двух городов включают дурочку и показывают друг на друга пальцами. Железка говорит «свалка не мы, а Балашиха», Балашиха – что свалка – это Железка. Потом под напором доказательств признают: да, Балашиха, но территория за Пехоркой и пандус на озере Глинка – Железка. А зловонная куча растет, расползается. И в это время, когда кучинские активисты вступили в борьбу с расширением свалки, неожиданно власть спустила идею объединить города. Мы говорили об этом уже третий год, но все смеялись, считали, что невозможно… А тут… Второй гражданский форум в ДК «Саввино», наш великий юный чемпион Яковлев, гордость города, но абсолютно аполитичный человек, выступает с предложением об объединении… Отцы городов вежливо хлопают, но… Кроме выступления Дмитрия Дмитриевича, который был абсолютно непубличный, застенчивый молодой человек, никто в поддержку ничего яркого и энергичного не сказал. Идея словно бы исходила от молодых активистов-общественников. Более того, вскоре прошли слушания с участием депутатов Железнодорожного, единственным, кто два слова на них смог связать и внятно изложить несколько аргументов за объединение, был тогдашний председатель Совета депутатов Тарас Васильевич Ефимов. И всё. И пустота.
А что могло и должно было произойти? Местные власти и реальные элиты стремились саботировать объединение муниципалитетов. Большой город – это контроль, это другой уровень задач, это битва за власть и собственность. Зачем? У всех перед глазами был великолепный пример, когда администрации (а точнее – теневые хозяева) Котельников и Дзержинского демонстративно прокатили объединение муниципалитетов. И плевать они хотели на позицию губернатора. В Балашихе и Железнодорожном все шло ровно по такому же сценарию. Никто не мог внятно объяснить, зачем объединяться. Ярких ЛОМов (лидеров общественного мнения), способных говорить на публику, не было. Каждый цеплялся за свою делянку. Балашихинцам было непонятно, для чего им нужна эта периферийная Железка. В центре Железки был свой мирок и междусобойчик. Что роднило города, так это качество управления, когда власть не ходила по городу пешком – огромные непролазные лужи возле стратегических платформ «Балашиха» и «Железнодорожная». Но если в Железке хоть была нормальная коммуналка, делались дороги, то Балашиха была в грунтовках и колдобинах. Не было дворов, везде были проблемы с освещением и пр. Это большая иллюзия, что в Железнодорожном было все хорошо, а Балашиха нас объела. Львиная доля полномочий сейчас ведь не в муниципалитетах, а на региональном и федеральном уровнях. У нас немного своего, в остальном все идет централизованно. А нужен был порядок. Мы выстрадали Кучинскую березовую рощу, прошли унижение, когда мы, железнодорожненцы-кучинцы, шли на поклон в Балашиху, а нам говорили: «Железнодорожный, чего пришли?» Или когда рванул Фенинский коллектор возле Акатовских очистных сооружений на окраине Балашихи, а говно куда лилось? В Железку – в Кучино, Павлино и далее на Некрасовку и в Люберцы. Или когда лес огромный возле Павлино вырубили… в Балашихе. Порядка не было, а было сплошное хамство. Власти соседних городов друг дружку люто ненавидели и демонстративно не общались. Шоссе Энтузиастов стояло, с Леоновского нужно было минимум 40 минут в пробке стоять, чтобы свернуть. Носовиха стояла – по ней вся Железка ехала, а «горлышко» было в Балашихе, в Салтыковке и в Никольско-Архангельском. Вы думаете, что развязки на Горьковке сами построились, а не были частью проекта объединения городов и возникшего в связи с объединением инфраструктурного лоббизма? Да, формально Балашиха рванула, за два года после воссоединения все дороги в городе заасфальтировали, появились тротуары, множество дворов. Но Балашиха с точки зрения обеспеченности бюджетом была небедным городом, доходы от торговых центров там были на порядок выше. Железка двигала социалку за счет интенсивной стройки, так город весь был застроен. Даже обещанный центральный бульвар с гигантской площадью у горожан украли, чтобы застроить. Возможности развития Железки были исчерпаны, а проблем в городе было огромное количество. Поэтому пришлось отмобилизоваться и буквально за волосы тащить объединение. Кучинские активисты были заградотрядом, они не позволили местным элиткам соскочить с объединения. После успеха в Балашихе объединять другие подмосковные города стало проще.
Я повторю. В 2014-м неконтролируемое загрязнение территории возле свалки было на площади примерно 40 га. Если бы мы, кучинские активисты, в 2014 году проминдальничали и не боролись, то Пехорка бы оказалась в трубе, полностью засыпанной свалкой. Вам это не должно казаться смешным. Есть опыт другого печально знаменитого полигона – «Царево», который лежит над водным объектом. Объединение было под пристальным вниманием всех чиновников – областных и федеральных, конечно, мусорные бонзы испугались и территорию в пойме и возле пандуса привели в порядок, подсыпали землицей, большой участок, где были самые гигантские навалы, переоформили по-тихому в чью-то частную собственность. Благодаря воссоединению Балашихи и Железнодорожного мы остановили рост свалки! На территории появился один хозяин, никто в вопросах Пехорки или свалки не мог теперь показывать пальцем на других. Это главный позитивный итог. Одновременно произошла спайка активистов Балашихи и Железки в единое гражданское общество, проблему уже нельзя было замалчивать.
– Кто был спонсором так называемого «народного голосования» за объединение нашего города Железнодорожный с Балашихой?
– Начну с себя. Во-первых, Баташев и единомышленники, кучинские активисты. Наш вклад был маленький, но как минимум на полмиллиона вложенных рублей тянул. Львиная доля расходов – это изданная огромным тиражом газета «Платформа Кучино», которую централизованно разложили по всем почтовым ящикам города. Для меня объединение – это гражданский проект, к которому я отнесся так же ответственно, как отношусь к выборам. А поскольку на тот момент в силу политической борьбы у меня продолжалась жесткая полемика с командой Евгения Жиркова, то, разумеется, денег оттуда я не получал. Но мои траты, конечно, были сверхэффективными, и то, на что казенным пиарщикам требовалось много денег, мы делали по себестоимости.
Во-вторых, генеральным спонсором, безусловно, была элита Железнодорожного. И, возможно, был еще кто-то крупный внешний со стороны области: вальяжности не было, был архисерьезный подход к работе. Было много мероприятий, всех надо было кормить-поить. Было много раздаточных материалов, наружной рекламы.
Работала серьезная команда социологов и политтехнологов. Штаб был на Керамике в ДК «Восход». Я действовал чуть нахрапом, самостоятельно присоединившись к штабистам, все-таки дело общее. Сначала все относились ко мне настороженно, но у меня был большой опыт. Социологи шерстили Железку и Балашиху, делали множество фокус-групп, изучая, что людям надо. Проводили форумы, мероприятия. Многие из тех наработок были оперативно воплощены в жизнь, по принципу «скреативили – и тут же пошло поручение по областным ведомствам и запросы в федеральные органы». Десятки проблем стали решаться. На народном голосовании работало свыше 200 волонтеров. Это были люди на пунктах голосования. И большая команда социологов, которая вела подсчет.
За Железку я не беспокоился. Железка вся практически до единого человека была за объединение. А вот в Балашихе было жесткое проседание, горожане не понимали, зачем им объединяться с какой-то Железкой. Поэтому я взял на себя это самое тяжелое направление, а дежурное, проходное вели местные чиновники и технологи. И вы удивитесь, они умудрились его провалить. В Павлино появилась группа юных несогласных, которые стали выступать против объединения. Потом к этой группе подключилась неудержимая Наталья Осипова – легендарный активист. Потом другие железкинские активисты – по принципу «назло Жиркову». Движущей силой стала аполитичная молодежь, с которой никто не хотел разговаривать, не умел объяснять. Но это неудивительно, в Железке отсутствовали харизматичные депутаты, умевшие общаться с народом. Чиновники – это свой закрытый мир. А группа «Народная инициатива», готовившая опрос, – это были четыре направления: ЗА (Баташев); СКОРЕЕ ЗА, но сомневаюсь (Дмитрий Яковлев, чемпион мира по тхэквондо, детский тренер); СКОРЕЕ ПРОТИВ, но сомневаюсь (Владимир Взоров, медбрат на скорой помощи); ПРОТИВ (Наталья Федоровна Крюкова, бывший мэр Железнодорожного). Такой подход, конечно, привел к максимальному учету пожеланий жителей. Но технологи и власти стали миндальничать с противниками объединения. В результате упустили ситуацию. Итог: в Балашихе, где велась серьезная работа и все попытки возражать были жестко и квалифицированно задавлены нормальной разъяснительной работой, голосование стало триумфальным. В Железке еле-еле одолели большинство. В Балашихе было труднее работать: 41 точка для голосования против 21 в Железке. 181 волонтер два декабрьских дня мерз на участках, активисты общались с жителями, раздавали листовки. 86 социологов и волонтеров на подсчете голосов, 15 штабистов-технологов. Температура минус восемь. Все мешки собирались, пломбировались, опечатывались, потом вскрывались… Противники объединения в Железке потом устроили истерику: дескать, при подсчете им привиделись какие-то фальсификации, мешки поменяли… Ну а в штабе, где велись подсчеты – на ул. Октябрьская в Железнодорожном, не оказалось ни одного человека, кто бы умел нормально говорить или хотя бы уделил немного внимания протестующим активистам. Не до того было. Все были увлечены работой и трудным кропотливым многочасовым подсчетом. Пришлось мне приехать за полночь, после окончания подсчетов в Балашихе, чтобы социологи могли закончить подсчет. У меня нет сомнения в объективности данных. Всего проголосовало 51 187 человек, и Железка была более активной – 20 595 голосов. В Балашихе за объединение было 80,18%, против – 11,67%, а в Железке – лишь 59,27% «за» и 22,18% – «против». При этом 12% бюллетеней было испорчено. Вывод: противники объединения в Железке были хорошо организованы, они агитировали народ, в том числе возле самых проходимых участков голосовать против… Но все равно подавляющее большинство железнодорожненцев сказали объединению твердое ДА. И это было исторической победой.
Конечно, я считаю, что политтехнологи, которые вели объединение, – люди матерые, но они не слишком страстно болели за результат. Координаторы волонтеров так вообще оказались невнимательными к людям. Я за неделю дал в штаб инструкцию, как волонтеры должны одеваться и утепляться, чтобы не замерзнуть. Просил, требовал провести учения, как собирать кубы в местах голосования. В итоге я ехал по городам от точки к точке и в 10–12 местах лично собирал шатры для голосования. На половине точек волонтеры не получили инструкций по утеплению и страшно мерзли – пришли в кроссовках, без шапок, шарфиков, варежек. Но одно дело так по улице ходить, другое дело – работать на морозе. Приходилось людей принудительно отправлять греться, где-то просить замену.
Но самым важным для меня было поблагодарить каждого волонтера, каждому сказать спасибо. Я очень хотел, чтобы каждого наградили, но координаторы отказались дать списки людей, не со зла, хреновая организация процесса с привлечением большого числа студентов и бюджетников. Имена этих героев неизвестны, а их заслуга – огромна. И социологи, которые сутки считали бюллетени. От мешка к мешку, от пачки к пачке.
Потом мне кто-то, кто в этот морозный день лежал на диване в тепле, начинает рассказывать про фальсификации и что результат рисовали. Конечно, к этим людям у меня абсолютно каменное отношение. Они не мерзли, они не сидели бессонную ночь в подсчете, не собирали железки и не ездили по городу. Я видел очереди горожан, люди шли потоком, каждый считал важным проголосовать. И абсолютно правильно, что убрали всю бюрократию вроде паспортов. Что предусмотрели фломастеры на морозе. 71,77% горожан, принявших участие в голосовании, сказали объединению «да». 51,18% сказали «да» по второму вопросу – прямым выборам мэра города (за это стыдно, депутаты потом в устав вписали другую процедуру выборов). 54,39% сказали «да» единому генплану, за генплан тоже стыдно, потому что правки горожан при его принятии потом полностью проигнорировали. И 63,18% сказали «да» по контрольному вопросу – «Считаете ли вы, что объединение Балашихи и Железнодорожного в единый городской округ будет способствовать развитию городов?».
Вывод простой. Важно, не кто спонсоры. А надо, чтобы были пламенные борцы и лидеры, которые могут объяснять решение. И даже самая хорошая инициатива может столкнуться с трудностями, если среди ее оппонентов окажутся пламенные люди. Сумели бы протащить объединение без моей помощи? Не знаю, совершенно не уверен. Задор и умение работать с людьми – вот что самое главное. И ведь что удивительно, матерые технологи ничего не смогли сделать с милыми детьми – Верой Горбуновой, Алексеем Ильиным, никто не сел с ними, не поговорил по душам, не объяснил, а начали демонстрировать высокомерие. А дети в итоге засучили рукава и за короткое время стали несгибаемыми борцами, получили большой авторитет в городе. В политику их, правда, не пустили и не приглашали, а надо было бы.
Объединение было очень трудозатратным процессом. Но результатом огромных усилий команды стали инвестиции в город, расшивка многих проблем. Развернулось дорожное строительство. Началось благоустройство. Мне посчастливилось стать одним из лиц объединения. Но мотором объединения была большая профессиональная команда горожан, как тех, кто был у власти, так и просто неравнодушных и успешных людей. Был учет мнений, налажена социология, проведена разъяснительная работа. Все обсудили, взвесили все за и против. Объединение дало горожанам радость и уверенность в поступательном развитии городов. Еще до появления "Добродела" удалось в ручном режиме собрать множество проблем на конкретной территории, и их решить.
– В группе прозвучало мнение: пусть уж Баташев дальше свалкой занимается, чем продвигает «идиотские идеи» по объединению Балашихи с Ногинском. А то снова разведет «бурную деятельность» и будет наш прекрасный город «дыркой от бублика» называть, требуя объединения с каким-нибудь Пушкино, Люберцами, Ногинском или Королёвом...
– Я очень хорошо знаю наши города – Балашиху, Реутов, Богородск, нужды и чаяния их жителей. Если мы хотим для Балашихи нормального развития, то жизненно необходимо объединиться с Реутовым. Это позволит нам начать строить метро без оглядки на Москву, будет минимальная обеспеченность населением для такого важного инфраструктурного проекта. Раньше и Реутов, и Железнодорожный входили в Балашихинский район. Должен быть единый городской округ Балашиха.
И второе. Мне кажется абсолютно логичным, если Балашиха и Богородский городской округ объединятся. Чтобы был городской округ Балашиха Богородского района Московской области. Почему? Потому что надо защитить Бисерово. Потому что надо контролировать загрязнителей на территории соседей. Потому что надо реконструировать Носовиху и строить скоростное железнодорожное пассажирское сообщение.
Кстати, в Мособлдуме избирательный округ, по которому голосуют Кучино и Павлино, приписан… к Ногинску. А леса наши великолепные – тоже Ногинский филиал ГКУ МО «Мособллес». Соответственно, низкий уровень внимания. Покойный депутат Иван Николаевич Жуков, четверть века нас «представлявший», в балашихинской части своего округа практически не появлялся. Человек, депутат Мособлдумы от кучинцев, ни разу не был на полигоне «Кучино»! Не появился ни на одной рабочей группе. То же самое лес, на 7 тыс. га лесфонда – восемь лесничих, наши великолепные балашихинские леса не стоят на кадастре. Станции лесничих развалены. А в советское время за лесом в Балашихинском районе следило около 100 лесничих! В свое время ко мне приклеилось "наш депутат". Так меня называют люди. Потому что кто лес чистит и защищает – Баташев. Кто со свалки не вылазит? Опять-таки Баташев. Кто занимается объединением городов? Тоже Баташев. Некоторые говорят – пиарится, все эти телодвижения бессмыслены. Зато вот свалку закрыли, лес почистили, в большой Балашихе стало уютней. Вот тротуар вдоль Леоновского шоссе по моей просьбе в 2015 сделали.
Теперь про Реутов. Где главный соборный храм Балашихинского благочиния? Куда приезжал Патриарх? В Реутов. Где точка сбора горожан? Станция «Новокосино» на границе с Реутовым. Объединить этот неуютный мир промзон и адовой застройки с зеленой Балашихой означает уравновесить город, влить новые ресурсы, чтобы раскрыть его потенциал. Подчеркнуть столичный статус для Подмосковья Балашихинской агломерации. Взять на себя часть функций для востока области: например, в Балашихе естественным путем формируется общеобластной медицинский кластер, надо эти конкурентные преимущества развивать. Опять-таки, у Балашихи с Реутовым общий депутат в Госдуме и два общих депутата в Московской областной думе. Причем Игорь Брынцалов Мособлдуму возглавляет, и вот он реально много пользы для города делает.
– Представьте, не было бы Вас, сумели бы закрыть полигон без Вашего участия? Все-таки вклад был весомым.
– Закрыли бы. Здесь важен уровень народного возмущения и наличие мощных инициативных групп. Важно не то, Баташев, Иванов, Петров или Сидоров. В городе с апреля 2017 года началось по факту восстание против свалки. Жители соседних микрорайонов не хотели с ней мирится. Шли сборы подписей за закрытие, встречи с журналистами и народные сходы, проводились замеры… Прямая линия – это был лишь один из эпизодов большой борьбы. Не пробили бы на прямой линии, сумели как-то иначе. Но проблема свалки была в ее труднодоступности. Она была слишком далека от жилых районов, чтобы массово перекрыть к ней въезд, но рано или поздно к этому бы пришли. Уровень ненависти уже был такой, что полигон должен был уйти. Битва со свалкой – это огромное коллективное цунами. Каждый человек – это капля, и, соединенные вместе, мы способны победить любое зло. В Подмосковье было закрыто много свалок, и везде среди активистов были лидеры, а были те, кто просто помогал участием, приходил, дежурил. Да, генеральное сражение было при «Кучино», но в масштабах России, в масштабах борьбы за наведение экологического порядка – это пока как битва под Москвой. Задач, которые надо решать, много. И свалки – лишь часть тех бед, которые надо устранить.
– Когда закончится рекультивация полигона «Кучино»?
– Работы по рекультивации полигона «Кучино» – в финальной, завершающей стадии. Сделать предстоит еще немало, но это уже косметическая часть, основные самые трудоемкие работы выполнены в полном объеме. Я не берусь сейчас сказать дату. Потому что мы живем в условиях глобального форс-мажора, когда мир охвачен пандемией. Мы сейчас всех порадуем, скажем – вот-вот закончим. Мы пока не торопим работы: немного уменьшили число людей на объекте, убрали всех лишних, не задействованных напрямую в стройке, устранили ночную смену. И действуем по принципу «Поспешай не спеша».
Тот темп, который набран, меня радует. У нас есть график, но из-за пандемии мы из него немного выбились, потому что есть объективные задержки по поставкам, по запчастям и даже по техобслуживанию бульдозеров и самосвалов. Коллектив в «ЭКОКОМе» и в субподрядных организациях – это крепкие профессионалы, настоящие герои. Все трудятся на износ. А что касается скорости укладки газонов на горном серпантине, то главное – соблюдать технологию и технику безопасности. То, что мы делаем, делается на совесть, чтобы радовать глаз многие десятилетия. На июнь и на июль работы точно хватит. Но еще раз подчеркну: мы уже на финишной прямой.
– Работает ли кто-нибудь над решением проблемы по куску свалки, что не затронула рекультивация?
Геодезист «ЭКОКОМа» замерил основное пространство замусоренной зоны – это 26 га. Данные были переданы в Министерство экологии Московской области и в администрацию Балашихи. Администрация Балашихи должна провести конкурс на выполнение исследовательских работ по этой зоне. Но из-за пандемии у власти до этого просто не дошли руки.
Главное, как я это вижу, – пора прекратить все бюрократические проволочки и разговоры про исследования. Территорию нужно срочно ставить на кадастр и присоединять к будущему парку. Есть несколько вариантов видения проблемы, как рекультивировать. Одно из предложений – выкопать весь этот свалочный грунт, сделать нормальное основание, подложку и создать маленькую горку. Другое предложение – все вывезти за космические деньги. Я считаю обе эти идеи неправильными. Ни в коем случае не надо ворошить всю эту гадость. Она уже перепрела. Лучше сделать нормальный глиняный замок, а сверху положить плодородный слой и сформировать площадки. Одновременно продлить систему сбора фильтрата с помощью лучевых дренажных колодцев, сделать в паре мест так называемый «шпунт Ларсена», для предотвращения микроутечек фильтрата.
«Образ будущего» для этого местечка – это пешеходный Бродвей на улице Заречная в Балашихе. Такая же огромная пешеходная аллея и зона благоустройства должна начинаться от Носовихинского шоссе и идти вплоть до конца деревни Фенино. С надеждой, что потом московские чиновники продлят эту парковую зону отдыха вплоть до метро «Некрасовка».
В голове чиновников сейчас каша. Генеральный план объединенной Балашихи был принят без учета мнений жителей: на слушаниях к плану были выдвинуты многие тысячи пожеланий, большая часть из которых была признана комиссией крайне разумной, а не учли вообще ничего. Сейчас планирование таково, то мимо полигона проходит перспективная дорога. В «светлой» голове кого-то из чиновников эта межгородская будущая трасса вдруг получила название «платный дублер МКАДа». Причем эти диванные дорожные теоретики не нашли ничего умнее, чем проложить эту трассу вдоль Пехорки по прекрасным массивам зеленого пояса. Но надо ж соображать, знать городскую подоснову! Если куда в Балашихе выводить платный дублер, то только на Восточное шоссе. Ведь если тащить его по Пехорке, то куда он упрется за Щелчком? Правильно, в нацпарк «Лосиный Остров». И железнодорожные пути тоже вдоль благословенной Пехорки планируют. Зачем? Зачем уничтожать Ольгинский лес? Кучинский лес? Зачем уродовать огромный лес за Пехоркой в районе городского парка? Мы не должны молчать! Надо собирать всех, причастных к генпланированию дорог в городе и в Подмосковье, и разжевывать, как вести в городе дела для блага жителей и развития городской среды. Проблема в том, что генплан Балашихи – это просто набор дежурных картинок. А вот под сомнительные прожекты платных трасс и скоростных железных дорог, к сожалению, уже выделяются бюджеты, которые будут осваивать. Потом будем иметь дело с восстаниями жителей и жить в жутком мире на вырубках. Поэтому уже сейчас на этапе проектирования и планирования надо четко возражать, добиваясь того, чтобы класть трассу там, где удобно будет горожанам. Добиваться Бродвея и парка. Опираясь в этом вопросе на поручение губернатора Воробьева по созданию на «Кучино» лучшего парка в Подмосковье.
– Анатолий, где данные с датчиков до и после факела?
– Данные с датчиков выведены на пульт управления высокотемпературными факельными установками на площадке по обезвреживанию свалочного газа. Отдельная публикация данных не предусмотрена, но после окончательной передачи полигона заказчику и выхода на штатную эксплуатацию отчет будет выкладываться регулярно. Но, собственно, когда эксперты и активисты приходят на полигон, посещение пульта управления – это часть ознакомительной программы. На пульте четко видно, сколько в данный момент свалочного газа идет на сгорание, какое в нем содержание метана, какова температура сгорания, какие параметры на выходе. Более того, у нас активно работают несколько лабораторий, которые снимают замеры. Есть несколько специально подготовленных мест для замеров. Собственно, когда шли общественные обсуждения системы сбора и обезвреживания свалочного газа, то вся эта документация была выложена в общий доступ. У нас в планах – сделать очередную порцию серьезных исследований, будем наращивать массив открытых данных.
– Когда запустят скруббер?
– Скруббер будет полноценно запущен после окончательной приемки полигона. Особую значима роль скруббера будет для работы блочно-тепловых электростанций, это часть технологического цикла по обслуживанию БТЭС. Но и для предварительной очистки газа перед его поступлением на высокотемпературные факельные установки его роль будет весомая.
Вопрос «зеленой» электроэнергии сейчас прорабатывается. Утвержден инвестиционный проект, но есть технические вопросы на согласовании.
– Когда запустят очистные для фильтрата?
– Очистные сооружения готовы, прошли пуско-наладку. В полном объеме будут запущены после передачи полигона заказчику, после окончания рекультивации. Все готово к эксплуатации, но средства на эксплуатацию очистных сооружений в бюджете проекта рекультивации не заложены. Они заложены в бюджете Московской области и будут выделяться после того, как заказчик осуществит окончательную приемку работ.
– Сколько стоит утилизация переработанного фильтрата?
– По результатам обезвреживания фильтрата образуются две фракции – пермеат (кристально чистая вода) и концентрат. Пермеат по проекту может использоваться для полива, а излишки пермеата будут сбрасываться в Фенинский коллектор. Соответственно, на эту тему между будущей эксплуатирующей организацией и водоканалом должен быть договор. Концентрат фильтрата будет вывозиться на специализированные очистные сооружения. Ценообразование будет диктовать рынок. На цену влияет стоимость топлива и запчастей для машин, а также стоимость комплектующих и фильтров, их наличие (оборудование импортное, соответственно, и часть комплектующих и расходных материалов тоже импортные).
– Сколько стоит эксплуатация рекультивированного полигона и инженерных систем?
– Речь идет о восьмизначных цифрах. Расходов много. Есть разные видения подсчетов и объемов работ. Я считаю, что речь должна идти не просто об обслуживании инженерных систем. Мы должны создавать полноценный парк, лучший в стране. Все предпосылки к этому есть. А парк – это инвестиции, причем если делать все красиво и по уму, то немалые деньги.
– Что происходит со свалочными грунтами, которые вы убираете и перемещаете?
– На сегодняшний день в рамках выполаживания откосов и строительства технологических дорог перемещено свыше 4 млн тонн свалочных грунтов. Были проектные отметки, где-то надо было свалочные массы срезать, где-то требовалось склоны нарастить, чтобы придать им правильную форму и уложить геоэкран. Все эти работы были сделаны в рамках технологического этапа. В настоящее время все проектные отметки достигнуты и идет монтаж финальных слоев геоэкрана. Сейчас уже наводится марафет.
– На полигоне высажены саженцы деревьев павловний, идет укладка газонов. А впереди жаркое лето, судя по прогнозам. Как будет осуществляться полив?
– Поливальная машина-водовозка на полигоне есть. Первые поливы уже начались. Площадь полигона большая, действовать будем по обстановке. Пока планируется два добротных полива для газонов и несколько поливов для павловний. Главный вопрос – откуда брать воду, ее потребуется немало.
– Эколог Элмурод Расулмухамедов регулярно проверяет полигон и выявляет возможные утечки свалочного газа. Как борются с утечками?
– Метод борьбы простой. Если где выявляется утечка, ее заделывают. Работает технадзор. Отношение очень жесткое. Выявляемые Элмуродом и волонтерами Всероссийского общества охраны природы (ВООП) утечки носят локальный незначительный характер. Разница между тем, как жутко было в 2017, и как хорошо дышится сейчас в 2020, – очевидная. Это видно и на приборах. Но именно потому, что сейчас воздух на полигоне стал практически свежий, очень важна работа Элмурода и технадзора, чтобы все было безупречно.
В старину говорили: ложка дегтя портит бочку меда. Нельзя, чтобы люди приходили в прекрасный будущий парк и, принюхиваясь, ощущали хоть грамм запаха. Сейчас на полигоне осталось одно место, где ощущается небольшой неприятный запах, это дорога наверх полигона, там сейчас идут работы по укладке дорожного полотна. Но в ближайшее время эти работы будут выполнены, все станет красиво и там, а запах полностью уйдет.
– На газовой площадке установлена камера на юго-западный угол полигона, которая смотрит на бывшую сортировку. Там на первой берме вечная лужа. Как будет решаться вопрос с подтоплением?
– В числе работ биологического этапа предусмотрена не только укладка газонов и дорожного полотка, но и создание водотоков, лотков гидролика. Со второй бермы, где газовая площадка, такой лоток водоотвода безусловно будет как раз в том месте, где сейчас на первой берме подтопление, а потом он будет и на первом откосе, уходя дальше в габион и дренаж. Там естественный угол и понижение, поэтому вода туда идет. Соответственно, после создания водовода на берме лужи не останется! По всем бермам будут щебеночные дороги, причем там будет такой слой щебенки, что никакие лужи не появятся, будет удобно ездить и ходить. Но сейчас, вы правы, эта и другие лужи существенно тормозят работы, потому что ездить тяжелые самосвалы могут лишь по сухим бермам. Первая берма уже имеет дорожную подоснову, но впереди еще целый комплекс работ.
– Чем отапливаются строительный городок и административно-бытовой корпус на полигоне «Кучино»? На чем готовят еду?
– В каждом помещении установлены электрообогреватели, электрические батареи. Никто не мерзнет. Также есть кондиционеры. Еду готовят на электроплитах.
– Тот борщ, который вы едите на полигоне, приготовлен на отваре из фильтрата?
– Вода для питья и для еды привозная. Газелька по утрам привозит по 50 больших баллонов с водой, а пустые забирают. Готовят у нас очень-очень вкусно и сытно.
– Есть мем про Баташева – любителя халявного борща. Откуда это пошло?
– История с борщом давняя. Когда занимаешься экологической борьбой, то часто делаешь это без оглядки на обстоятельства. Приходится голодать. Ты должен бороться, а это отнимает все время, силы и остатки сбережений. Ведь за борьбу и экоактивизм деньги не платят. Когда мы боролись за Кучинскую березовую рощу, я ушел с престижной работы. В какой-то момент все накопления кончились, в долг никто особо не давал, да и мне было стыдно просить. И я выживал. В этих условиях очень выручает вера и спасают соседи. Однажды я несколько дней сидел без еды, а тут соседи-соратники Ирина и Сергей пригласили в гости, накормили борщом. Я аж ожил. Это было чудесное ощущение. Я порой рассказываю об этом случае как о примере, что часто, чтобы выдюжить и победить в борьбе, даже такая вроде бы малая вещь, как тарелка борща, может сыграть важную роль. Ну вот мой хороший товарищ Миша Трофимов, который как журналист внес существенный вклад в борьбу с полигоном, он тоже меня борщом подкармливал иногда. Да многие подкармливали. Наш вождь кучинских активистов защитников рощи, Ольга Степановна Очеленко, сразу видит, когда меня с голоду шатает. Помню, был день, когда стало совсем невмоготу и я просто стал молиться. Есть древняя христианская молитва, дарованная нам непосредственно Иисусом: «Отче наш!». И в ней есть такие слова: «Хлеб наш насущный дашь нам днесь». Я тогда, помню, с грустью подумал: ну какие замечательные слова, вот бы они сбылись. И что вы думаете, буквально: закончил молитву – раздается звонок, звонит наша соседка и одна из пламенных активистов Татьяна и говорит, что они с мужем Андреем делают вкусный шашлык, собираются у них в домике всей семьей, приглашают прямо сейчас… Вера – это очень важная часть нашего бытия. Молитва выручает. Люди выручают. Понятное дело, что битвы рано или поздно заканчиваются, я начинаю трудиться и зарабатывать. Но у меня всегда жесткий выбор между тремя направлениями: экоактивизм – оплачиваемая работа – писательское творчество. Ну иногда под ногами путается политика. В экоактивизме главное – дружба, товарищество и взаимовыручка. Даже самым сильным и волевым людям подчас бывает плохо, опускаются руки. И задача коллектива – поддержать человека, приободрить, дать ему возможность вернуться в строй. И, когда надо, просто накормить.
– Куда пропал Оливер Кайзер? Что-то его совсем не видно в информационном поле.
– А есть ли оно сейчас, информационное поле? На полигоне строгий карантин, журналистов пока не приглашаем. Редкое исключение делаем для съемочных групп канала «360» и федеральных телеканалов. Разных совещаний и мероприятий, которые любят освещать журналисты, в последнее время не проводят. Сейчас абсолютно не те времена, чтобы светиться в информационном поле. А текущей работы у Оливера много. Но вы правы, Оливер – замечательный эксперт и практик, его позиция и опыт крайне важны для информполя. Работать с ним – это большая честь и серьезный опыт, а его мнение и видение ситуации крайне важны, когда мир вдруг задумался и об экологии тоже.
– Анатолий, вопрос про времена сталинизма. У Вас кто-нибудь из предков был в числе репрессированных? Что Вы можете сказать про депортацию карачаево-балкарцев в Казахстан в 1944 году?
– Моя бабушка, Любовь Ивановна, воспитывалась в семье мельника, ее мать работала на шахте и получила смертельную травму. Когда была коллективизация, ее дядю и тетку раскулачили. Бабушка рассказывает, что, когда их выгоняли из дома, тетка заголосила: можно хоть корыто забрать, чтобы ребенка купать? Это была колоссальная несправедливость. «Из раскулаченных» – это было клеймо, бабушке не давали посещать кружки, получать образование… Но все обнулила война, Дон оказался под оккупацией, молодежь стали угонять в Германию. Все юноши переплыли Дон и вступили в ряды Красной армии. А девушки два года прятались по камышам, добывали соль, дома появиться было нельзя, тут же ловили и отправляли в Германию.
Отец дедушки Анатолия Тихоновича – мой прадед Тихон Филиппович был начальником станции Заиграево на Транссибе. Он был профессиональный инженер-путеец, играл на скрипке, знал языки, был силен в медицине (важный навык на небольших станциях), у них были замечательные друзья, они устраивали литературные вечера, домашний театр… И его по несправедливому обвинению на несколько лет упекли в лагеря. Потом освободили, но он уже был смертельно болен, отпустили домой умирать.
У дедушки из-за того, что он считался сыном "врага народа", были закрыты карьерные пути, детям репрессированных нельзя было вступать в партию. Но перед одним из сражений политрук предложил молодым бойцам-комсомольцам написать заявление: «Если не вернусь из боя, прошу считать меня коммунистом». Дед написал, хотя понимал, что его, как сына репрессированного, ни в какую партию не возьмут. А тогда это была не просто бумажка! Немцы наступали, если брали в плен, то евреев и коммунистов расстреливали на месте. Но и терять партбилет было нельзя, потерял партбилет – значит, трибунал. В том бою дед выжил, а через неделю политрук принес выжившим бойцам их партбилеты.
Что касается депортаций. Поэт Исса Боташев, о котором я уже говорил, очень красочно, но кратко описывал тот ужас, который пережили все горцы, кого из их уютных аулов грузили в товарные вагоны и высылали. Мужчины были на фронте, угоняли стариков, женщин, детей… Примерно треть угнанных (треть народа) погибли при транспортировке от лютого холода, голода, унижения, скученности, болезней, обезвоживания, травм… У нас было несколько семейных друзей в Нальчике, переживших депортацию. Исса Жарахматович рассказывал, что ему было гораздо проще выживать, потому что он выступал в ансамбле, был великолепным танцором. Эта работа позволяла ему кормить близких. Но он видел всю боль народа, всю нищету и неустроенность. Людей выкинули в морозную степь… Тем не менее балкарцы сумели возродиться, построить дома, наладить жизнь на чужбине. Однако когда во время хрущевской оттепели разрешили вернуться, практически весь народ поднялся и вернулся. Многие обнаружили, что их аулов нет. У них не было имущества. Многие земли были заняты другими людьми. Но как писал умерший в изгнании один из величайших поэтов Кязим Мечиев, маленький народ сильнее больших тиранов. Балкарцы – великий маленький народ, который живет в прекрасных счастливых горах. Жизнь там трудная, но вокруг невероятная красота и благодать. Конечно, прошли годы, многое забылось, но шрамы от того времени остались. Межнациональный мир и гармония – это великая ценность, любовь к родным местам – это настоящие орлиные крылья.
– Ваш покойный отец был Батáшев, с ударением на вторую А, почему Вы изменили ударение и Вашу фамилию произносят Баташéв, с ударением на последнем слоге?
– В паспорте отца фамилия была Баташев. Ранние статьи и фотографии отца были везде подписаны Геннадий Баташов. Папа вырос в Зее (Амурская область), отслужил в армии, поступил в Дальневосточный государственный университет, там же познакомился с мамой. Оба учились на факультете журналистики. Отец работал на «Дальзаводе», в ряде изданий, включая «Красную звезду», много ездил в командировки, в моря, был замначальника Охотоморской экспедиции, много плавал по Тихому океану.
Он был очень хорошим и востребованным фотографом. В 1983–1985 годах наша семья перебралась в Нальчик. Отец, вернувшись из очередного сверхдальнего плавания, стал главным редактором газеты «Неделя». На Кавказе фамилия Батáшев была распространенной, и все его также называли. И меня тоже в школе все знали как Толик Батáшев. А вот, поступив в МГИМО, я вновь оказался в матушке России, где была фамилия Баташóв. Меня так называли все. Я держался где-то до третьего курса, потом сломался.
Последним, кто спросил, как правильно произносить мою фамилию, был глава Пенсионного фонда России Антон Викторович Дроздов, мой шеф, я два года работал его советником. Я ответил, что можно и так, и так, но правильнее будет Баташóв (в написании – Баташéв). Мне нравится и так, и так… даже Батáшев больше. Но в России есть стандарт произношения имени, и все произносят как привыкли.
– Сколько стоит совесть?
– Совесть – это наша душа, здоровье духовное. Конечно, порой приходится с огорчением смотреть на ситуации, когда чья-то совесть продается. Вот мы дружили с одним анонимным телеграм-каналом, он про меня хорошее иногда писал, я на него ссылался, читал, радовался. Потом канал стал озлобляться. Становился предвзятым, проплаченным. Публиковать джинсу через раз. Заниматься травлей отдельных экологических чиновников и компаний. И тут настал день, когда этот канал вылил поток грязи на меня. Стал ссорить с близкими людьми… Мне было, конечно, понятно, откуда у ситуации ноги растут. Ну, между делом выяснилось, кто хозяин канала. Довольно симпатичный человек, который на очередном карьерном вираже оказался не особо при делах. А вот амбиции-то никуда не делись. Лил он грязь, лил, мне было очень грустно. А потом он поехал с семьей отдыхать на Индийский океан. Я смотрел на эти счастливые детские лица и красивые пейзажи и подумал: но ведь это же здорово, человек хоть денег заработал, близких порадовал. Правда, больше я этот канал не читал, не потому, что больно, а просто полностью утратил интерес, перегорел. Что важнее, чтобы я читал и иногда комментировал написанное или те деньги, которые можно получить, чтобы оболгать репутацию искреннего друга? Что важнее, быть авторитетным источником или сливным бачком, публикуя информацию, которой нельзя доверять? Никогда, никогда нельзя продавать совесть. Черный пиар страшен, он возвращается как бумеранг, забирая в десять раз больше, чем дает, иссушает. Не так важно, сколько стоит совесть… Она либо есть целиком, либо кусочками, либо ее нет вовсе.
Есть вещи, которые вроде как ничего не стоят, а на самом деле бесценны. Дружба, вежливость… Совесть, как и душу, в карман не положишь, она бесценна.
– Кстати, вопрос про дружбу. Вы называете людей друзьями. То есть тех, кто ежедневно глотает невидимое дерьмо со свалки, а вы их в этом разубеждаете?
– Я живу в Кучино. Это реальный прекрасный мир. Мир бескрайних лесов, прекрасной реки и озер, мир электричек… Это счастливый мир моего детства. В какой-то момент в этом мире появилась свалка. И в те годы, пока мы занимались тем, что защищали рощи, чистили лес, боролись с алчными застройщиками, защищали леса от вырубки, кто-то сыпал нам под нос гадкий мусор. И настолько потерял нюх и совесть, что сделал в Кучино один из крупнейших мусорных полигонов планеты по текущему приему отходов. Самый большой по текущему приему в России. Уже в 2014 году, когда мы чистили лес, вонь в моем Северном Кучино была такая, словно мастерком какашку в нос накладывают. За последние два года приема отходов свалка выросла в высоту на 40 метров. Все те, кто помнит свалку в 2017 году и в 2018-м и кто может сравнивать, говорят, что запах ушел. Да, иногда чувствуется, но не выворачивает. Я сейчас живу в стройгородке на полигоне, в том месте, куда два года назад зайти после 17:00 было невозможно, такой запах пер от разложения отходов… Сейчас я тут сплю с открытым окном, и из окна – чудесный вид на два факела. Очень интересно за ними ночью наблюдать. Нам предстоит еще очень-очень долгий и непростой путь по созданию парка. Но мы движемся к гармонии и красоте. И важно выявить и искоренить абсолютно все источники вони в округе. Говоря об уменьшении вони, о том, что не воняет или воняет мало, почти не воняет, я знаю, что говорю. Потому что я говорю конкретно про «Кучино». А как работы будут завершены, так источник запахов должен исчезнуть целиком. И тогда будет проще искать тех, кто гадит и загрязняет атмосферу.
– Цитирую реплику: «Да, рекультивация и дегазация, которая сейчас идет, злом оказалась... Обманула эта “австрийская” недорекультивация все надежды жителей города. Как воняло раньше (на Речной улице в 500 метрах от полигона), так и сейчас воняет при ветре с полигона. Но это тоже время исправит, полигон сам зарастет и перестанет вонять в итоге... лет через 15-20»...
– Отличная реплика. То есть обманули не «Мортон» и алчные застройщики, которые построили дома на розе ветров? И не мусорная мафия, которая годами сыпала в несколько раз больше разрешенного с вопиющими нарушениями эксплуатации? А что автор реплики имеет в виду под словом «раньше»? Я помню, как 11 апреля 2012 года вместе с руководителями фирмы «Мортон» смотрел построенные ими в Железнодорожном и Балашихе микрорайоны, социальные и инфраструктурные объекты. Помню, как мы смотрели ЖК «Южное Кучино 1», котельную, дворы. А потом доехали до конца, где строилось ЖК «Южное Кучино 2», там были еще не дома, а наполовину возведенные коробки… Вонь стояла ужасная. До свалки рукой подать. Она еще не была супергигантской… Я тогда в ужасе спросил мортоновца: а как же вы сюда людей поселите? Ответ был предельно циничен: люди въедут, потом обвыкнутся, начнут бороться против свалки и рано или поздно добьются ее закрытия. Или «раньше» – это 2015/2016 год, когда мы по субботам приезжали с главой города Жирковым на стройку «Мортоном» детского садика на Речной по инвестконтракту? Вонь от действующей свалки в воздухе тогда стояла как кисель, строители детсада работали в отравленном воздухе. Возле квартала было несколько источников зловоний, но со свалкой трудно было что-то сравнить. Или как это было в 2017 году, вообще ад.
Я помню, как это ужасно было, и вижу, как есть, когда вонь практически ушла. К чему все эти заведомо ошибочные рассуждения в стиле «все тот же вкус, все тот же чай», когда свалка три года закрыта, теперь перекрыта многослойным геоэкраном, когда газ собирается и выводится? Косметику и дороги скоро завершим, и на что тогда будете жаловаться? И к чему все это фарисейство, дескать, полигон сам зарастет и перестанет вонять лет через 15-20?.. Главное – прямо сейчас привести в порядок огромный страшный пустырь между Речной и Институтским проездом и свалкой, сделать там парк. Аллею. Сад. Продолжение Бродвея!
Рекультивация полигона «Кучино» близка к завершению, и важно, чтобы все источники вони на территории Балашихи (и особенно ее промзон) были выявлены. Замусоренный слоем до 12 метров пустырь – это тоже источник вони! Некритический, но источник. Есть несколько иных источников вони возле ул. Речной.
После окончания монтажа геоэкрана и технологических само тело полигона уже не будет ощущаться вовсе. Я много общаюсь с жителями в реале, народ благодарен, что вонь ушла или практически уходит. Но вот вопрос, откуда в ряде районов города есть вонь, особенно по вечерам, ночам и в раннее утро, чем пахнет, – отнюдь не праздный. Я регулярно выезжаю на сигналы людей о вони, иногда мы приглашаем лабораторию Мособлэкомониторинга. У некоторых пользователей сложился стереотип, что если я говорю про другие источники вони, то, значит, я отмазываю «Кучино». Но когда воняет гарью, сожженным мусором, если в воздухе химоза – это ж не «Кучино». И если свалкой воняет, то в округе еще два больших действующих полигона и есть перегрузочные станции, определяется все просто: палец в рот, слюнявишь, поднимаешь вверх и смотришь, откуда ветер… Может, пора уже перестать жаловаться, а взявшись за руки, сказать: пора задуматься, например, о «Торбеево»? Или провести грубую мужскую разъяснительную работу с теми, кто сжигает в промзонах мусор по ночам?
Давайте вспомним 2017 год. Мы, жители, соседи, победили, закрыли Кучинский полигон. А власть в группе «Полигон Кучино» захватили анонимы и младоактивисты, которые призывали писать всякие жалобы дальше… Народ писал, возмущался, а никто не думал, насколько это все движение дискредитирует и разваливает. Мы ведь уже победили! Зачем жаловаться на уже решенные проблемы, когда есть масса задач, требующих внимания и понуждения. Сила народа в том, чтобы решать проблемы, и решать их поступательно и наступательно. Зачем нам ждать 15–20 лет, когда полигон зарастет молодыми березками, если можно создать парк уже в этом году? Зачем нам ждать 20 лет, пока власть соизволит начать рекультивацию «Торбеево», если можно уже в ближайшее время добиться там полного прекращения захоронения отходов на текущих картах и полноценной рекультивации навала? Подмосковная власть в прошлом году закрыла четыре свалки, в этом обещает закрыть два больших дальних мусорных полигона до конца 2020 года. Пора научиться власти подсказывать, пора понимать реальные причины и источники страданий.
Простой пример 2015/2016 года. Активисты прошли Пехорку, обнаружили свыше 200 труб, с которых в реку были незаконные сбросы. В Балашихе в 2017 году было проведено исследование и обнаружено помимо полигона «Кучино» порядка 50 локальных источников загрязнения атмосферы. Неопознанные трубы были затампонированы, на некоторых, кстати, пришлось по многу раз ставить пломбы. А вот загрязнителей воздуха припугнули штрафами, вынесли кучу предписаний, сказали «ай-ай-ай», и ничего не произошло. Битва за чистый воздух – это очень скучное и самоотверженное мероприятие, ведь главный беспредел творится ночью…
– Вы ведете блог на Ютубе. Когда купите петличку или что-то аналогичное, чтобы было слышно на видео, что вы говорите на горе?
– Спасибо за напоминание. Исправлюсь. На горе сильные ветра. Кучинский полигон – высотная доминанта Московской агломерации, гора достигла уровня климатических ветров, ветер здесь часто. И ветер задувает в телефон. Скоро начну обработанные видео выкладывать.
– Возвращаясь к теме воссоединения Железнодорожного с Балашихой. Вы про «дырку от бублика» зря тогда написали... Балашиха была на момент объединения вообще банкротом... у нее застройщик (под экскаваторы которого Вы кидались) больше миллиарда отсудил тогда. И этих денег у нее не было тогда. А в Железнодорожном дела обстояли намного лучше на тот момент. С таким же успехом сейчас Воробьев может заявить Собянину, что его Москва – это дырка от бублика. А сам бублик – это Московская область. И поэтому немедленно надо объединяться. Поглотить дырку, естественно, должен бублик... не бублику же дыркой становиться после объединения... И главным после объединения дырки и бублика, само собой разумеется, должен стать бублик. Ведь дырка не должна в принципе управлять бубликом, так как она просто дырка...
Но это ведь РЕАЛЬНЫЙ ИДИОТИЗМ. Вы это сами придумали (про дырку от бублика) или Вам кто-то эту идею подкинул тогда?
– Нет, идею бублика и дырки я придумал сам. В детстве я занимался радиоспортом. И на соревнованиях тем радиоспортсменам, кто проваливал прием-передачу морзянки, ставили ноль, или баранку. Бывалые радисты шутили, утешая новичков, что «баранка – это дырка, обмазанная тестом». У нас был замечательный тренер – Валентин Андреевич Медведев. Так вот… Первым делом, когда началось объединение, я решил сделать карту. Замечательный кучинский активист Константин Галичский эту карту отрисовал. И что, реально вокруг Железнодорожного кругом была Балашиха. Ну прирезка Купавны, оторванной от города коридором в несколько километров трехметровой ширины, не в счет. Железнодорожный был целиком внутри Балашихи. И метафора про бублик была самая очевидная.
По поводу миллиарда, якобы отсуженного «Мортоном» у Администрации Балашихи. Суд скостил эти требования примерно до 600 млн. Это был возврат подтвержденных затрат, а именно – достройка двух долгостроев на Леоновском шоссе, в рамках выполнения инвестиционных обязательств по инвестконтракту «Северное Кучино – 2», и возврат 60 млн рублей за покупку права аренды земельного участка под жилищное строительство. Я видел эту историю, но кипежа поднимать не стал. Это не моя война. Разве не очевидно, что подобные «проигрыши» в судах – это сговор чиновников и застройщика? То, что там был очевидный сговор, доказывало несколько простых фактов. Но это уже не моя война. Моя задача – спасти рощу, а не разорить «Мортон». Впрочем, именно в Кучино «Мортон» надорвался так, что вскоре был поглощен конкурентами и исчез без следа.
Будем прямо говорить, аукционный взнос 60 млн городу надо было мортоновцам вернуть. А еще не менее 320-380 млн были реально вложены в достройку долгостроев, в масштабный ремонт инженерных сетей в соответствии с инвестконтрактами. Иначе, чем по решению суда, эти средства вернуть было невозможно. А то, что, вероятно, немного переплатили, то имя управленца, при котором был «проигран» суд, несложно установить. А вот доказать – ничего уже не докажешь.
Балашихе не везло на управленцев. Был великий Мариничев, потом сильный Шестаков… а дальше четвертьвековое безвременье. Хотя с точки зрения достижения высоких финансовых показателей наполнения местного бюджета Самоделова и его команду громовская администрация ставила всем в пример. В 2014 году Евгению Жиркову, который был назначен на Балашиху, пришлось выстраивать управление практически с нуля. Вся команда из «дырки», из Железки возглавила объединенный дыркобублик. Из старых управленцев к 2014 практически никто не сохранился. Не потому, что увольняли, просто все рассыпалось к тому моменту.
Какая главная ошибка была у Жиркова, а затем и у Юрова… У всех больших архитекторов объединения. Надо было сразу после объединения построить нормальное здание администрации. С учетом значения города и функций. А что Жирков? Он как ишак строил социальные объекты, дороги… Был рекорд по вводу новых детсадов и школ… А вся команда ютилась по разным углам. А Юров в модернизацию ЖКХ в отсталых районах вложился до копейки. Качественное управление большим городом начинается с нормальных помещений, с нормальных условий работы муниципальных служащих. А достойных условий труда не было ни в дырке, ни в бублике, и, к сожалению, нет их и в единой Балашихе до сих пор. А все почему? Потому, что некому об этом говорить. Глава считает нескромным на это тратить. Служащие молчат, сидят тише воды ниже травы. Есть работа – и рады. Городские депутаты – престижный клуб, буйных среди них нет. Я, работая советником главы, пинал эту тему, и она была близка к воплощению… но…
Начинать надо было сразу с командного центра. Причем я вас уверяю, если бы такой командный центр был бы в Железке до 2014, где матерый строитель Жирков руководил десять лет, то никто бы в центр Балашихи не переезжал. А ситуация была такая, что город надо было поднимать: сначала Железку поднимали, потом старую Балашиху…
А знаете, что удивительно? Если идти пешком из здания администрации Балашихи в здание администрации Железнодорожного (а пешеходный маршрут один – вдоль Леоновского шоссе), то ровно посередине – Северное Кучино и наш Сергиевский храм. На мой взгляд, неважно, где командный центр. Я бы, если от меня зависело, снес бы гадкую промзону на ул. Текстильщики и разместил бы управленческий квартал там.
Сегодня мы все больше становимся единым взаимосвязанным городом. Хватит мыслить бубликом и дыркой. Надо мыслить парком вдоль всей Пехорки как градостроительной оси единой Балашихи.
Ну а Москва… Московская область уже не бублик. Или бублик, но надкусанный. Я не склонен идеализировать Железнодорожный на тот момент. Я люблю наш город целиком, все его 500 анклавов вне зависимости, Железка это или Балашиха. Город цельный и уютный. Однако и нам нужно перенимать прогрессивный опыт Москвы и расширяться от Владимирской земли. Создать гармоничный оазис процветания на востоке области.
– Когда вы пишете про полигон «Кучино», чувствуете ли вы себя ограниченным красными флажками, что есть темы, которые нельзя затрагивать или критиковать? Люди задают вопросы и хотят услышать честные ответы...
– Ну, заставлен лес сознания красными флажками. А вы кем себя на этом празднике жизни ощущаете? Загнанным волком? Охотником? Деревом? Или парящим орлом? Или луной, которая смотрит на этот лес из вечности? Красные флажки – это людские заблуждения и иллюзии. Я хочу написать: спасибо Путину, что закрыл свалку! И ведь многие пытаются не просто возражать, а чуть ли не на амбразуру ложиться, чтобы этот тезис не прозвучал. Считают это лизоблюдством. Я говорю: скоты вы неблагодарные. Президент закрыл полигон у вас под окнами. В ответ – поток сознания. Самое удивительное, что у нас сознание настолько заставлено глупыми флажками, что пора провести субботник и эти флажки все вычистить. Некоторые считают, что похвалить власть в лице мэра, министра, губернатора – это смертный грех. А если за дело, если есть за что похвалить?
Другой пример, я восхищаюсь работой «ЭКОКОМа», работой тех героев, что нас спасают. А есть те интернет-пользователи, кто фыркает. Потому что есть такой типаж заносчивых фриков, которые считают, что рекультиватор – это как сантехник, ну говно разгребает, и пахнет при разгребании не всегда хорошо. Прочистили рекультиваторы свалку – и все, фу, как можно мечтать о прекрасном парке на месте свалки? Или комментарии по технологиям. Это невкусно, то невкусно. А мне-то как жителю и всем моим близким и друзьям дышать хочется, и я мечтаю о парке. И на страже людей, на передовой в битве за чистую экологию пока именно «ЭКОКОМ», который побеждает вонь на самых страшных свалках нашей постсоветской цивилизации. Крайне важно говорить им всем спасибо! Их трудовые подвиги и успехи – залог здоровья и процветания нашей страны.
Решая экологические задачи, мы все должны быть дружными, должны ощущать себя единомышленниками. И не должны прятаться за красные флажки. Когда идет разбор экологических ситуаций, не должно быть запретных тем. Ведь когда человек прячется за красный флажок и не хочет услышать доводы, он не в состоянии увидеть ситуацию, и проблема не будет решаться или будет решаться медленнее.
– Вы выпускник МГИМО, а карьера на мусорке. Не обидно?
– Не место красит человека, а человек место. Над рекультивацией «Кучино» работает потрясающая международная команда специалистов. Настоящие люди. Они видят результат своего труда и очень им гордятся. Мы все верим, что на «Кучино» будет парк. И что через несколько лет тут будет сиреневый лес, будет вкусная шпанка, будет рай для всех влюбленных и романтиков. Будет сердце огромного зеленого парка!
Здесь будет парк лучше, чем аналогичные парки в Нью-Йорке, в Берлине или в Израиле. Потому что наша страна лучше и краше, и мы должны приложить все усилия, чтобы нашу любимую Россию обустроить! Чтобы здесь был рай, чтобы наш большой дружный многонациональный народ был здоров и счастлив, чтобы вольно дышалось и радостно жилось.
