Брат последнего императора византийского Фома доживал свои печальные дни в Риме, не желая искать милостей у турецкого султана. В Риме его почитали за то сокровище, которое он привёз: главу апостола Андрея Первозванного. Реликвию поместили в соборе Святого Петра и мощам этим поклонялись.
После Фомы остались два довольно-таки непутёвых сына и их сестра Софья — девица, по отзывам современников, одарённая красотой и умом. Папа Римский Павел, к немалому удивлению окружающих, среди множества кандидатов в женихи обратил внимание на московского князя, к тому времени овдовевшего и, по слухам, долетавшим издалека, владевшего несметными богатствами и множеством подданных. Победы над Ордой тем слухам благоприятствовали, а папа подбирал союзников против Магомета — султана турецкого, который уже всю Грецию заполонил и к Италии подбирался. К тому же папа надеялся Русь в римско-католическую веру обратить. Кому не ведомо: ночная кукушка дневную перекукует, муж голова — жена шея: куда повернёт, туда и голова смотрит. Авось разумная Софья — Зоя Палеолог — Московию к подножию престола приведёт. Ведь воспитывалась она в Риме!
И отправился гонец грек Юрий с письмом, в котором превозносились достоинства невесты. Лестным было это предложение для князя, и не только потому, что невеста была молода, красива и умна: для государей это дело пятое. Главное — это была поросль византийских императоров, а потому и Русь как бы становилась правопреемницей павшего Царьграда. Вот что ценно было.
Теперь уже русский посол отправился в Рим и вернулся с живописным портретом цесаревны Зои и охранными грамотами для обратного проезда с невестой. Через три года в Риме папа Сикст IV на торжественном собрании кардиналов объявил о посольстве великого князя Московского. Кардиналы брак одобрили, и невеста отправилась в путь. Правда, было тут и лукавство посла московского Ивана Фрязина, заверявшего, что Русь готова к воссоединению Церквей. Потому во главе поезда царевны несли латинский крест, а в свите присутствовал кардинал католический.
С честью встретила царевну Софью русская земля. Историк Соловьёв пишет в третьем томе «Истории государства Российского»:
«Перед Псковом была ей также честь большая: вышли к ней навстречу священники с крестами и посадники».
Приняв благословение, пошли в Троицкий собор, а потом на княжий двор,
«где опять посадники, бояре и весь Псков потчевали её вином, мёдом, всякими кушаньями и всех приятелей её и слуг, кормили и коней; потом все посадники, бояре и купцы дарили её, чем кто мог, а от всего Пскова поднесли 50 рублей деньгами»...
Ну а уж там и до Москвы недалеко. Свадьбу сыграли пышную. Однако кардинала католического в спорах о вере посрамили и воссоединяться с католической церковью не стали. Но порядки в Москве после свадьбы сильно переменились. Словно на высокую ступень императорского престола теперь московский князь поднялся, преемником великой Византии себя ощутил. А такая уверенность в себе дорогого стоит! Теперь он уж не просто старшим в княжеском роде был, а единовластным государем, с которым никто и подумать ровняться не мог. и потому Иоанн III Московский получил прозвание Грозного. Не всем это нравилось, да ослушников ныне по одному слову князя ждала плаха. И все эти перемены историки приписывают влиянию Софьи, так же как окончательный разрыв с Ордой. Ну да после Великого Стояния на реке Угре в 1480 году уже никогда Москву своим улусом — частью подчинённой — не считала.
Нонна Яковлева
