Национальная валюта, исторически следующая за курсом рубля, рискует оторваться в свободное плавание
К 15 мая президент Казахстана ждет от правительства программу нового экономического курса, а каким должен быть более всего нас волнующий и всех касающийся курс - курс национальной валюты?
Так сложилось, что год назад, как раз с приходом нового президента, курс тенге, до этого пугающе приближавшийся к рубежу 400 за доллар, несколько даже укрепился – до примерно 380 к доллару, и на этой отметке твердо держался. И мы к стабильному курсу уже было стали привыкать, это было хорошо и добавляло уверенности.
Поэтому то, что с объявлением ЧП по коронавирусу тенге вдруг пугающе улетел на отметку 440 за доллар – добавило в происходящее добрую половину жути.
Сейчас курс слегка закрепился – пониже «Высоты-430», мы чуть успокоились и опять стали привыкать, но надолго ли?
ВЫСОТЫ И РУБЕЖИ
В самом деле: мировые цены на нефть шокирующе низкие и, похоже, надолго, да к тому же придется сокращать сам нефтяной экспорт. И, не приведи Аллах, тенге все-таки поползет вниз, а цены – вверх, тут уже никакие 42,5 тысячи тенге государственной помощи не спасут! Одним словом, если неведомый противник сбросит нас с занятой курсовой высоты - прорыва обороны по всему фронту и общей паники избежать будет трудно.
Но для организации надежной обороны важно понять: а какой это силой нас сорвало с привычной уже было за целый президентский год «Отметки-380», зашвырнуло на «Высоту-440», переместив потом на «Рубеж-430»?
Вы скажите: выход России из первоначальной сделки ОПЕК+, саудовский демпинг и падение цен на экспортируемую Казахстаном нефть, это, дескать, всем понятно. Да, все именно так и понимают, но ответ … неверный.
Казахстанскую нефть продают не на тенге, не в Казахстане, да и продают не казахстанские компании. Поэтому, а также по факту отсутствия в Казахстане достаточного валютного рынка, тенге объективно повторяет курсовое поведение рубля. А вот рубль – да, в ответ на начало нефтяной ценовой войны, упал от примерно 65 за доллар в район 75, потащив и нас.
Если откровенно, то такое поведение рубля – оно, мягко говоря, недружественное. Мы с Россией в общем экономическом пространстве, между нами нет таможенной границы, зато есть объемный и весьма влияющий на общий ценовой фон товарооборот, не в пользу Казахстана, между прочим.
За прошлый год, например, мы экспортировали в Россию на $5,6 млрд, а импортировали оттуда на $14,1 млрд, итого в американских деньгах 8,5 млрд с минусом.
И это только через официальный учет, не считая того, что люди провозят в сумках и багажниках.
Естественно, если рубль дешевеет казахстанцы относительно рублевых цен вдруг становятся богаче и тянут (к ужасу своих производителей) к себе российского товара много больше. К примеру, с конца 2014 года, когда рубль, в ответ на постмайданные санкции и то же падение нефтяных цен, сбросил половину стоимости, казахстанцы за следующие несколько месяцев опустошили российские автосалоны и смели едва ли не всю бытовую технику.
ЦЕЛЫЕ ОТРАСЛИ ЕЩЕ НЕ ПРИШЛИ В СЕБЯ
Почему же тенге стойко держал курс более полугода и лишь 20 августа 2015 бросился вдогонку?
Ответ подскажет такое событие, как досрочные перевыборы президента, срочно проведенные тогда в марте. И это, между прочим, полностью повторяет последовательность событий во время исторически первого обрушения рубля – после августовского дефолта 1998 года.
Тогда в ноябре президент Казахстана выступил перед парламентом с необычно ранним Посланием, депутаты же неожиданно взбунтовались, потребовали досрочных перевыборов и где-то за двадцать минут приняли девятнадцать, кажется, необходимых для этого, а заодно и других, поправок в Конституцию. И лишь после инаугурации в несмешной воскресный день 1 апреля тогдашний премьер-министр объявил по вечернему телевидению о переводе тенге на «свободный» курс.
Это лишь подтверждает то высокое политическое значение, которое руководство Казахстана придает следованию курсу рубля. Правда, выборы, даже неожиданные – дело все же не мгновенное, в результате догоняющая девальвация оказывается … опоздавшей.
К августу, то есть спустя полгода после завершения девальвационного маневра рубля, экономические резоны для повторение казахстанской национальной валютой того же падения … сошли почти на нет.
Дело в том, что значение имеет не арифметическое соотношение курсов, а только сдвижка между ними. Так, тенге, после той еще догоняющей (и тоже опоздавшей) девальвации первого апреля 1999 года, и вплоть до середины 2014 года, хотя все время и «плавал», но неизменно ориентируясь на соотношение пять к одному относительно рубля.
Что правильно с точки зрения поддержания стабильности во взаимной торговле, но собственно пропорция – 5:1 или 1:5, или, допустим, 1:50, значения не имеет. Важно только изменение соотношения и только на то время, за которое происходит притирка нового курсового паритета к торговым контрактам, кредитным и инвестиционным соглашениям.
Так, в январе 2015 года, когда рубль упал до 2,7 тенге, казахстанцы получили возможность раскупать российские товары, но к августу наше нашествие на Москву объективно выдохлось, рынки притерлись. Тем более что и рубль укрепился до стоимости уже 3,4 тенге. То есть, оттянутая до 20 августа девальвация тенге была, как минимум, запоздавшей и к тому времени не только ненужной, но и, как та палка о двух концах, ударившей по нашей экономике уже и другим концом.
Так, электроэнергетика, ЖКХ, то же сельское хозяйство, и вообще все те отрасли, что работают на внутренний рынок и имеют выручку в тенге, пострадали из-за резкого подорожания импорта так сильно, что и до сих пор оправиться не могут. Особенно, из-за вдруг удвоившейся стоимости обслуживания набранных как раз к 2015 году валютных кредитов.
ЗАПАС ПРОЧНОСТИ ТЕНГЕ И РУБЛЯ
Кстати сказать, традиционно догоняющая девальвация тенге 2015 года, кроме того, что вышла явно запоздавшей, по завершению оказалась и … обгоняющей – тенге уже самостоятельно отполз на соотношение ближе к шести. Так, на момент написания этого текста, курс тенге к доллару на какое-то время успокоился на величине 426 к доллару и 5,74 к рублю, то есть мы имеем небольшое укрепление, но все равно – дрейф от пяти в сторону шести к одному – это тревожный звоночек.
И сейчас объясним, почему.
На сам тот факт, что девальвационные маневры рубля, которые тенге вынужден повторять, осуществляются вне нашего участия и согласия, мы обижаться не можем – сами ведь отстаиваем суверенитет. Но образовалась ранее не бывалая опасность: привязка может … порваться.
Все дело в сильно неравных накопленных позициях к началу глобальной борьбы против коронавируса и за передел мировых нефтяных рынков. Судите сами: Россия стартует с надежно положительным, плюс $64,6 млрд долларов профицита счета текущих операций по итогам 2019 года. Тогда как у нас тот же счет замкнулся (вернее, как раз не замкнулся) с дефицитом $5,5 млрд. И это до всех нынешних неприятностей.
Но почему у Казахстана уже был минус при еще вполне благополучных нефтяных ценах?
Вот расклад: разница «экспорт-импорт» принесла в прошлом году плюс $16 млрд, но вот баланс доходов от инвестиций и кредитов вывел из экономики … $21,8 млрд.
И такую брешь в два с лишним десятков миллиардов долларов никаким экспортом не закроешь.
А как же вы хотели, если при накопленных резервах $90 млрд мы накопили внешнего долга на $157 млрд, и имеем международную инвестиционную позицию минус $63 млрд. От которой и отсчитывается вывоз доходов иностранными инвесторами и кредиторами.
Для сравнения: доходов от зарубежных активов Национального фонда за 2019 год набежало только на $1,2 млрд – пять сотых от того, что вывезли.
А вот сравнение с Россией: внешний долг все же меньше международных резервов – $491 млрд против $563 млрд, чистая инвестиционная позиция – плюс $357 млрд. Не сказать, что совсем замечательно, и вообще у соседа куча своих проблем, но речь сейчас о нас.
Пока на «Высоте-430» мы оказались вслед за рублем, но очень может быть, что играм Центробанка на понижение курса Кремль когда-то положит конец: если рубль будет и дальше падать, это может выглядеть как слабость в долгой еще борьбе цен и нервов на нефтяном рынке, вроде падения на колени.
В любом случае, это российская игра, в которой мы всего лишь – повторяющие, и из которой мы попросту рискуем вывалиться.
Если брешь платежного баланса, которая при уже состоявшемся падении нефтяных цен и еще только надвигающемся сокращении и физических объемов экспорта не закрыть самым срочным и решительным образом – в эту воронку затянет курс тенге, а вместе с ним и всю социально-экономическую и политическую стабильность в Казахстане.
Поэтому ожидаемую президентом программу нового экономического курса правительству и Нацбанку стоило бы начать с того, как не допустить падения курса национальной валюты.
И заодно неплохо бы вспомнить, что в Договоре об образовании ЕАЭС прописаны разработка и проведение согласованной валютной политики, на основе поэтапного сближения в том объеме, в каком это соответствует макроэкономическим потребностям интеграционного сотрудничества. Сдается, что «суверенного» поведения евразийских валют мы накушались еще до кризиса, нынешняя же макроэкономическая ситуация прямо-таки вопиет о той самой необходимости разработки и проведения согласованной курсовой политики.
А еще в той же статье Договора сказано о неприменении действий, которые могут негативно повлиять на развитие интеграционных процессов и, наоборот, проведения политики, направленной на повышение доверия к валютам государств-членов.
Поэтому хорошо бы, чтобы и рубль вызывал больше доверия к себе своим предсказуемым и понятным партнерам поведением, и тенге не рисковал бы опасным одиночным плаванием.
ПЕТР СВОИК
https://kazvedomosti.kz/article/neftyanye-igry-i-koronavirus-sorvetsya-li-tenge-s-vysoty-430/
