1982 год. Второй год обучения в ВПУ МВД СССР им. 60 летия ВЛКСМ. Сентябрь того года ознаменовался важным событием в моей курсантской жизни, можно даже сказать некоторым переворотом в моем сознании. Когда цитата из Устава: «стойко переносить все тяготы и лишения военной службы» , приобрела дополнительный смысл.
Уборка урожая картошки в одном из совхозов Ленинградской области, была не веселым времяпровождением, как об этом вспоминают студенты того времени, а определенным испытанием на прочность в условиях практически приближенным к экстремальным.
Это студенты гражданских вузов, могли ностальгировать о времени под названием «картошка». Песни по вечерам у костра, девушки, портвейн и прочие удовольствия.
А нас, молодых ребят в военной форме, ожидали другие прелести армейского образа жизни цивилизации конца 20 века.
Учебный центр Молосковицы. Одноэтажная деревянная казарма с протекающей крышей, удобства на улице в ста метрах от помещения, причем, ночное посещение туалета, всегда выливалось в определенные проблемы. Необходимо было покидать расположение только вдвоем. Иначе дневальные на улицу не выпускали. Получалось так, приспичило одному, но он будил товарища и только тогда открывали дверь.
Умывальники функционировали просто ни как. Тонкая струйка воды, переходящая в «кап..кап…» не позволяла ни побриться толком, ни освежить лицо. Тогда я узнал, что портянки, поутру, могут ломаться.
Но и командиры, наши курсовые офицеры, не очень строго спрашивали за неопрятный внешний вид. Было понимание, что «картошка», есть «картошка».
Выезжали мы на две недели, а застряли на месяц. За месяц помывка в бане организовывалась всего один раз. Соответственно и смена белья тоже.
Если добавить к этому скудный рацион питания и его отвратительное качество в приготовлении, то картина получалась не очень замечательная. А общая не организованность тылового обеспечения обозначалась фразами: «о стойкости в преодолении тягот и лишений». А возмущения подавлялись окриками: «Молчать!» и опасностью быть отчисленными.
Едой догонялись уже непосредственно в поле. Печеная картошка служила не плохой добавкой для наших желудков.
Расстояние до места, составляло около шести километров, но этот путь преодолевался исключительно бегом, даже после изнурительного рабочего дня.
С 08.00 до 18.00 не разгибая спины, с перерывом на обед. Ползешь по гряде, конца края которой не видать, тащишь ящик и складываешь все маты в адрес любимой Родины.
Иногда, чтобы придать оптимизма на трудовом фронте, командиры втыкали флажки в борозду и ставили условие, первому добравшемуся до рубежа, внеочередное увольнение, последнему наряд вне очереди.
Где то, к концу первой недели, когда все стали уставать, контроль несколько ослаб, да и мы, уже были более опытными сборщиками картофеля, тогда появилось время для размышлений по поводу облегчения своего труда.
Поскольку процесс уборки был частично механизирован и впереди ползущего на четвереньках курсанта, двигался трактор, вскапывавший механизмом картофель, то наиболее перспективным, была его остановка.
Делалось это следующим образом. На пути движения машины, в землю зарывался огромный камень. Плуг вскапывал землю, булыжник попадал на транспортер, и происходила его поломка. Пока совхозник устранял неисправность, была возможность дополнительно расслабиться в течении двадцати минут.
Но иногда эта уловка давала сбои. Тракторист каждые сто метров останавливал машину и производил осмотр местности. Прямо как сапер.
Частенько, по распоряжению администрация совхоза, к часам 15,16 подвозили бидоны с молоком и белым хлебом, тогда делался короткий перерыв минут на пятнадцать..
И после такого дополнительного питания, назад возвращались лишь ускоренным шагом. С нами обычно был кто-то из офицеров. Взводные установили очередность и не сильно утруждали и нас своим присутствием.
В один из дней, ближе к окончанию процесса, так называемая попутная тренировка после работы, выполняемая бегом, превратилась в характер конкретного издевательства над людьми. Ответственным в поле был направлен старший лейтенант Стакевич, существо высокомерное с определенным налетом садистских наклонностей.
В тот раз молоко подали, где то к 17 часам. Помню, прежде чем пировать, офицеру был задан вопрос по поводу обратного пути, "бегом?", Стакевич всех уверил, что пойдем шагом. Да, действительно, метров сто двигались медленно, а затем команда: «Бегом марш!». Для сокращения времени двигались напрямую через лес. Представьте себе, темно, узкая тропинка, чтобы не потеряется люди бежали, схватившись за поясные ремни товарищей. Поскольку желудки были переполнены, их содержимое периодически извергалось наружу. Любая заминка подстегивалась окриками сержантов и офицера: «Бегом, бегом!».
Разумеется, на четвертом и даже на третьем курсе, вряд ли было бы такое повиновение, а то еще и могли бы и лицо в темноте помять.
Но второй курс. Приказ командира закон.
