INTRO
Про жизнь и судьбу Чарльза Буковски было написано немало: жил такой чудак в LA, любил много выпить, ходил на скачки, жил одиноко, писал книги под классическую музыку. Выползший из самых низов, клоаки жаркого портового мегаполиса и его баров, он так и остался достойным оплотом андеграунда в североамериканской литературе.
Его слава разгоралась очень медленно, подогреваемая андеграундными газетенками. Например, статья «Оттяг с поэтами» (1974) в подпольной газете «Беркли барб». Очень хорошо подана атмосфера бара, в котором надираются и читают стихи местные поэты с Буковски во главе.
Те, кто ходит на поэтические чтения, поэзией не интересуются. Они хотят посмотреть, каков ты на вид, как блюешь, как подыхаешь. Те, кто ходит на поэтические чтения, -- подглядчики. Им хочется вые…ть поэта или укротить или почитать ему свою беспомощную писанину.
Буковски
После публикации успешного романа «Почтовое отделение» (1971) года, за Буковски уже охотятся журналисты «центральных» газет и журналов. Так в 1976 году интервью с ним размещает журнал о рок-культуре «Роллинг Стоун».
К 80-90 годам Чарльз Буковски становится вожделенным колумнистом для известных американских изданий. Можно сказать, что тогда и приходит слава и какие-то деньги к видавшему виду циничному старику.
Но помимо рассказов и романов, за каждым североамериканским писателем есть целый багаж эссе, есть они, в достатке, и у Буковски. Во времена студенчества я писал курсовую работу на тему «Особенности западноевропейского эссе», где разбирал, в том числе, работы Чарльза Буковски. Мне хотелось немного похулиганить и я тиснул в курсовую с подробным анализом его антинаркотическое эссе «Рисковая игра в марихуану». Были там еще разборы эссе Хемингуэя и Воннегута. Самая большая проблема переводной зарубежной литературы – русские издательства чаще всего печатают известные романы и рассказы, но оставляют за бортом эссеистику писателей.
Русский писатель Эдуард Лимонов указывал, что роман – жанр уже устаревший, а в изменившемся «информационном времени» актуальным для писателя становится именно жанр эссе. Зарисовка требует меньше времени и сил, чем полноценный рассказ, но при этом сокровенных «быстрых» мыслей писателя там будет куда больше.
Множество мыслей писателя Буковски о бухле мы можем найти в его изданных большими тиражами романах, в том же «Почтовом отделении». Но чтобы узнать его мнение о травке, наркотиках в целом, и писательской движухе 60-х, а кроме того, место самого Буковски в литературном процессе – нужно обращаться именно к эссе.
РИСКОВАЯ ИГРА В МАРИХУАНУ
Чарльз Буковски в своих эссе и интервью резко противопоставлял себя писателям-битникам и писателям-хиппарям 60-х. К 1970-му году, когда он издавал «Почтовое отделение», ему было под 50 лет. Он опоздал на вечеринку хиппи и «кислотная революция» прошла мимо него. Так что, братва во главе с Кеном Кизи и Тимоти Лири не из его песочницы уж точно. Писатели-битники Керуак или Берроуз были интеллектуалами из среднего класса, ребятками, которые не пахали всю свою жизнь, как Бук.
А ведь именно честный и без прикрас алкоголизм, а так же свой трудовой стаж на низовой пролетарской работе противопоставляет Чарльз Буковски прогулкам бродяжничеству писателей-битников. Свое родство сам же Буковски находит с писателями первой половины 20 века: Миллером, Селиным, Сарояном. Он полагает, что трагизм и одиночество в его прозе такие же тяжелые и безвыходные, как и в прозе Селина. Но не у Керуака.
Буковски относит себя больше к писателям старой европейской и североамериканской школы. Немудрено, что и отношение у него к наркотикам будет, как и у старшего поколения – отрицательное. Даже в его любви к классической музыке прослеживается отрицание рок-н-ролла. В условиях надвигающегося всемирного лигалайза, его эссе выглядит актуально и свежо. Это тот самый случай, когда искусство вне времени, мнений и идеологий.
Начинается эссе с того, что старика Чарли задевают своим поведением два обкуренных молодчика на вечеринке. Он просит у них закурить, но они заявляют, что не курят сигареты.
чем-то они напоминали мне старых дам, продающих на углу "Уотчтауэр". вся толпа приверженцев ЛСД, СТП, марихуаны, героина, гашиша, отпускаемых по рецепту лекарств от кашля страдает "Уотчтауэровским" зудом: ты должен быть с ними, старина, иначе ты пропал, иначе ты мертвец. для тех, кто употребляет наркотики, такая похвальба превратилась в неотступную и ложную ПОТРЕБНОСТЬ. неудивительно, что их то и дело вяжут - употреблять наркоту потихоньку, для собственного удовольствия, они не умеют, им обязательно надо ВО ВСЕУСЛЫШАНИЕ объявить о том, к чему они приобщились.
Наезд на хиппи-культуру:
Их Кислотный Бог, Лири, велит: "бросайте общество. следуйте за мной." потом он арендует в городе зал и берёт по пять долларов с носа за то, чтобы они послушали, как он толкает речи. потом рядом с Лири появляется Гинзберг провозглашает Боба Дилана великим поэтом. самореклама знаменитостей, так и не слезших с детского горшка. Америка.
О «творческом потенциале травки»:
…а то, что марихуана рождает искусство, м-да, это сомнительно, и весьма… к тому же большинству художников свойственно пробовать практически всё. они склонны к экспериментам, безрассудству, самоубийству. но марихуана появилась ПОСЛЕ того, как возникло Искусство, после того, как появился художник. травка Искусства не создаёт. однако для художника с именем она зачастую становится способом отдохновения, неким праздником жизни в виде сборищ курильщиков, а также чертовски полезным материалом, позволяющим заставать врасплох людей с душой нараспашку, а если и не нараспашку, то хотя бы не слишком строго охраняемой.
Об уголовных аспектах:
коснёмся другой стороны проблемы: я бы очень не хотел, чтобы меня арестовали за употребление и (или) хранение травки. это походило бы на обвинение в изнасиловании, когда вы только понюхали вывешенные на просушку трусики.
…я не курю не потому, что соблюдаю закон, а потому что трава мне надоедает и производит слабый эффект. однако я признаю, что действие марихуаны отличается от действия алкоголя. под травкой можно тащиться, едва ли отдавая себе отчёт; выпив, вы, как правило, прекрасно знаете, что в стельку пьяны. я же принадлежу к старой школе: я люблю знать, что меня пробрало. но если кому-то хочется курнуть, глотнуть кислоты или уколоться, я не возражаю. это его личное дело, и то, к чему его тянет, то ему и годится. только и всего.
И, наконец, о легализации:
просить официального разрешения марихуаны - примерно то же самое, что просить смазать маслом наручники, прежде чем на вас их защёлкнут, ведь боль вам причиняет нечто иное - вот почему вы нуждаетесь в траве или в виски, в плётках и резиновых костюмах или в орущей музыке, включенной на такую громкость, что пропадают все мысли. или в сумасшедших домах, или в механических п...., или в ста шестидесяти двух бейсбольных матчах в сезоне. или во Вьетнаме, или в Израиле, или в страхе перед пауками. в любимой, перед е.... промывающей в раковине свои жёлтые вставные зубы.
Как видите, андеграундный писатель, скандалист, бабник и алкоголик был против «рокнролльнонаркотической культуры». Не относился он и к писателям-битникам. Если бы он дожил до наших времен, было бы интересно почитать его эссе на злобу дня и конкретно – о крадущейся тихими шагами легализации марихуаны в США.
А пока, старина Бук провозглашает старые-добрые традиционные наркотики:
пардон, я сверну себе самокрутку с табачком "Булл Дарэм".
хотите затяжку?
