Среди специалистов, которые используют в своей работе статистические методы, есть известное выражение: «Корреляция не обязательно означает причинно-следственную связь».
Исследователи часто имеют дело со статистически значимой связью явлений «A» и «B» там, где на самом деле «B» не является причиной «A». Ученый Роберт Мэтьюз в 2000 г. в статье под заголовком «Аисты приносят детей» описал следующий иллюстрирующий пример: в некоторых европейских городах рост рождаемости (B) коррелировал с увеличением пар аистов (А).
Конечно, Мэтьюз не хотел показать, что два эти статистически связанных явления, как-то на самом деле имеют отношения друг к другу в реальности. Он демонстрировал, что при применении корреляционного анализа стоит обдуманно интерпретировать результаты.
Подобно тому, как ученые находят статистическую связь там, где ее нет в реальности, наш мозг также связывает элементы и создает, как нам кажется, достоверные объяснительные модели.
Благодаря экспериментам Майкла Газзанига с пациентами, перенесшими расщепление мозолистого тела, мы знаем, что наше левое полушарие имеет зону, ответственную за интерпретацию получаемой информации.
Интерпретатор является адаптивной системой, призванной описывать нам варианты развития происходящих событий. Эволюционно мозгу необходима стройная объяснительная модель, чтобы, как можно быстрее, принимать решения. Например, когда вы сталкиваетесь с реальной угрозой ночью на улице, ваш интерпретатор сигнализирует об этом, призывая к бегству. Наше левое полушарие быстро связывает «загруженные» данные и выдает нам историю.
Ссылаясь на классический в психологии эксперимент 1980 г. (эксперимент провели исследователи Роберт Клек и Анжела Стрента) Газзанига демонстрирует, как интерпретатор испытуемых может выдавать самые простые и, на первый взгляд, логичные объяснения.
В случайном порядке добровольцам женского пола «присваивалась» определенная физическая особенность или состояние: шрам на лице, аллергия, или эпилепсия. В реальной жизни они не имели данных особенностей. Далее девушкам предстоял разговор с приглашенным собеседником. Разговор записывался на видео. Перед этим на лицо нескольких девушек с помощью грима был нанесен шрам. Добровольцы с «эпилепсией» и «аллергией» заполняли анкету на двух страницах. На второй странице надлежало написать, что у них легкая форма одного из заболеваний. Далее анкета передавалась их собеседникам.
Девушек при просмотре видео после эксперимента просили фиксировать любые изменения в поведении своего визави, по их мнению, связанные с их «особенностями». Как оказалось, многие испытуемые со «шрамом» и «эпилепсией» отметили, что их собеседники отводили глаза, были напряжены и нервозны. Вот только перед тем, как начать эксперимент, шрам на лице стирали: экспериментатор наносил на шрам увлажняющий крем под предлогом того, чтобы он не растекся. А вторую страницу с описанием болезни изымали из анкеты.
Как подчеркивает Газзанига: «Интерпретатор хорош ровно настолько, как полученные им данные». Данные, которыми оперирует наш интерпретатор, изначально могут быть искажены, в силу недостаточного количества учтенных факторов, искажений, которыми изобилует наше восприятие. В случае в эксперименте с физическими особенностями, испытуемые трактовали обычную физиологическую особенность человека — отводить взгляд при разговоре, как реакцию на их «шрам».
Кроме того, мозг сохраняет выданные интерпретации, и наша задача состоит в том, чтобы, развивая мышления, избегать этих однажды созданные шаблоны.
Узнайте о теме больше, смотрите лекцию выпускницы Академии смысла Татьяны Филипповой — «Путь от нарратива к сложности»
https://www.youtube.com/watch?v=NCgAvBo-sZA
Узнайте по теме больше в Telegram-канале Школы мышления
и на нашем сайте.
