Круг подозреваемых в начале определяет инициатор розыска. Например, однажды я искал исполнителя рукописных записей в справке, на основании которой один молодой человек получил отсрочку от армии, не учась в вузе. Прокуратура обидела начальника отдела кадров вуза и он сильно хотел найти того, кто подсунул ему эту справку на подпись. Я сидел в отделе кадров и мне приносили личные дела лиц, которые участвовали в этой деятельности. Их было мало, не больше 10. Понадобилось два дня, потому что почерк в справке был простой, признаков индивидуализирующих исполнителя было мало. Я долго сомневался, пока не прочитал на последней странице одного из дел адрес жительства проверяемого лица. С уклонистом они жили в соседних квартирах.
Другая история также была связана с вузом, в котором я работал во времена, когда еще писали письма. Одна из девушек-курсантов написала письмо бабушке с дедушкой, в котором помимо прочего была фраза: «Недавно мне предложили уколоться, но я не стану, просто курю траву» (рис. 1), после прочтения которой бабушка угодила в больницу, а разгневанный дедушка написал письмо нашему генералу. Тот дал команду разобраться. Установили, что девушка эту фразу не писала, она была дописана кем-то другим. Ответственные офицеры рьяно взялись за поиски. Как-то установили, что доступ к письму был только у девушек этого же курса. Принесли мне стопу тетрадей (более 20) – ищи.
Но в розыске по признакам почерка есть нюанс: исключить проверяемое лицо трудно. Особенно если исследуемый почерк измененный. Т.е. совпадающих признаков, как правило, несколько и различающихся несколько. Смотришь на различающиеся признаки и думаешь при этом: этот признак может быть объяснен этой причиной, этот другой и т.д. Надежнее получается вывод о тождестве, если разыскиваемое лицо попало в круг подозреваемых. Тогда все сходится: все признаки совпадающие и нет различающихся признаков. Здесь он не попал. В общем, на следующий день я говорю начальнику курса: «Беседуйте еще раз с девушкой, по минутам, когда писала, куда выходила, пусть вспоминает все снова».
Уже в этот день является радостный курсовой офицер, говорит, нашел. Она вспомнила, что ходила за конвертом на самоподготовке, когда вся ее группа, включая юношей, сидела в классе. Тут, говорит, я их построил и по глазам определил злодея. Метод вполне годный, я потом по признакам почерка подтвердил, действительно он (рис. 2). В этой ситуации круг подозреваемых определял инициатор задания, уточняя его в ходе розыска. Он же «вышел» на исполнителя, избавив эксперта от большого объема сравнений.
Ситуация третья. Попросили установить вандалов, оставивших пространные тексты на стенах учебного заведения. Под одним текстом была фактически подпись «303 группа». Подняли образцы почерка – нашли быстро. Другой текст был без подписи, по нынешним временам имел экстремистское содержание (приводить не буду), содержал слова на английском языке, т.е. требовал особых образцов почерка. Искали долго. Инициатор задания был опытным криминалистом, уже давно в отставке, но дело свое знал хорошо. Как удав подбирался к той группе, в которой учился злодей, принося последовательно образцы почерка всех групп. Интересно, что когда мы подошли уже к той самой группе, ее куратор стал выгораживать нескольких студентов с обычной песней, они не могли, они отличники и т.д. Установили – отличник, сын известных родителей.
Круг подозреваемых охватывал в этой ситуации всех обучающихся (около 200 человек), с меньшей долей вероятности сотрудников и, возможно, посторонних людей. Инициатор задания был подготовленный человек, эксперт осуществлял исследование образцов сам.
Ситуация четвертая. Тоже учебное заведение (лицей). Несколько необычные письмена на стенах (рис. 3). Я позже напишу о содержательной стороне этого исследования, оно хоть и оказалось неудачным, злодея я не нашел, но зато многое узнал о граффити. Неудача скрывалась за полной невозможностью ограничить круг подозреваемых. В здании, где были выполнены записи, занималась уйма народу. Находились записи в коридоре, к которому можно было подойти как из лицея, так и со стороны смежного корпуса, где было другое учреждение. К тому же инициатор задания совершенно не был знаком с криминалистической деятельностью. Опять говорилось об отличниках, которые не могли написать. Инициатор задания рассчитывал, что эксперт сам будет ходить по классам и собирать образцы почерка. В общем, оценив свои возможности по времени, я отказался. Но, как мне потом сказали, мое появление в форме с цифровым фотоаппаратом, что было еще редкостью, действие свое возымело. Письмена на стенах больше не появлялись.
В перечисленных ситуациях применять специальные знания для ограничения круга подозреваемых не пришлось. В первых трех круг подозреваемых был хоть и большим, но ограниченным и по времени эксперт сам мог проводить исследование. Качественное изменение тактики розыска происходит, когда круг подозреваемых очень большой или не ограниченный. Тогда уже не только инициатор задания участвует в определении границ этого круга, но и сам эксперт или эксперты нескольких специальностей и розыск осуществляют не специалисты. А это уже другая история.
