Помните тверского купца Афанасия Никитина? Безусловно, помните. А сочинение его, знаменитое «Хождение за три моря» читали? Наверняка ведь — нет.
Я тоже, как ни стыдно признаться, прочел уже после университета. И с удивлением обнаружил, что это вовсе не путевые заметки первого «руссо-туристо».
Нет там никакого тревел-блога, записки эти, по сути, представляют собой истошный вопль человека по своей гибнущей православной душе.
Вроде бы — чего волноваться? Веришь — ну и верь себе, хоть в Японии, хоть в Зимбабве. Но я напомню, что по церковным канонам почти все вы, как, впрочем, и я, давно не имеете к православию никакого отношения, и неважно — крестили вас или нет. Потому что человек, не посещающий церковь, не причащающийся, не исповедующийся, не выполняющий все потребные обряды, православным быть перестает. Он просто исключается из числа правоверных.
А что было делать бедному Афоне, которого шесть лет (!) мотыляло по «нечистым» землям, от Персидского залива до Индии, и от Эфиопии до Казанского ханства?
«А когда Пасха, праздник Воскресения Христова, не знаю; по приметам гадаю — наступает Пасха раньше бесерменского байрама на девять или десять дней. А со мной нет ничего, ни одной книги; книги взял с собой на Руси, да когда меня пограбили, пропали книги, и не соблюсти мне обрядов веры христианской. Праздников христианских — ни Пасхи, ни Рождества Христова — не соблюдаю, по средам и пятницам не пощусь….[1]».
Естественно, православный делает единственно возможный вывод: «О благоверные христиане русские! Кто по многим землям плавает, тот во многие беды попадает и веру христианскую теряет. Я же, рабище Божий Афанасий, исстрадался по вере христианской». Мудрено ли, что уже на обратном пути Афанасий, мягко говоря, невесел: «А иду я на Русь с думою: погибла вера моя, постился я бусурманским постом».
Я практически каждый год езжу в Феодосию. И практически всегда, когда появляюсь на старом Карантине, захожу в церковь, в которой, по преданию, молился Афанасий, высадившись в Кафе. Эта была первая христианская церковь, встреченная им за шесть невыносимо долгих лет.
С каким чувством он там молился — пусть каждый представит сам.
Возникает вопрос — а что делать, коли ты в землях, «куда Христос не дошел», и остаться христианином, по сути, у тебя нет никакой возможности. Умирать не хочется никому, а уж губить душу — тем паче. Но человек на то и человек, что всегда найдет выход, по крайней мере, договориться с самим собой.
Приведу еще одну цитату, на сей раз очень позднюю. Это уже середина 19 века, воспоминания русских рабов, выведенных из Хивинского ханства (тех самых – последних, кто заплатил этот многовековой русский «налог»). Вот что говорит бывший рыбак, украденный в рабство на Каспии: «Некоторые только, может быть, лишившиеся в России родных и привыкшие к Хиве, не пошли из плена и особенно те которые обусурманились; а это случилось потому, что ни церкви, ни священника у нас не было, — а русские находились там и по 20 и по 30 лет, не исполняя никаких обрядов, ни исповеди, ни причастия, ни венчания, ни крещения. Нужда заставила омагометаниться и привыкнуть к мечети и мулле[2] (разрядка моя – ВН)».
Примерно к тому же выводу приходит и Никитин. Совсем без веры человек традиционного общества жить не мог, атеизм — это ведь очень позднее изобретение. И наш странник делает единственный возможный для себя выбор: «А правую веру бог ведает. А правая вера — бога единого знати, имя его призывати на всяком месте чисте чисту». Единственная доступная в тех землях вера, которая «бога единого знати» — это ислам. Монотеистическая религия, к тому же изрядно напоминающая христианство.
Именно этим и объясняется та самая пресловутая «тарабарщина» в его «Хождении», когда он с русского непринужденно переходит на тюркский или персидский. Про это двуязычие все уши прожужжали и Л. Гумилев, видевший в ней доказательство тесной смычки Руси и Орды, и шарлатаны Фоменко с Носовским, и прочие эквилибристы от истории, вроде Бушкова или Аджи, так и норовящие все переставить с ног на голову.
А все проще — страдал человек, и очень хотел спастись. Хоть так, пусть суррогатом, но сохранить душу. Отсюда и знаменитая его молитва, которой завершается «Хождение за три моря»:
Олло перводигер!
Милостию Божиею преидох же три моря. Дигерь худо доно, олло перводигерь дано. Аминь! Смилна рахмам рагим. Олло акьбирь, акши худо, илелло акшь ходо. Иса рухоало, ааликъсолом. Олло акьберь. А илягаиля илелло. Олло перводигерь. Ахамду лилло, шукур худо афатад. Бисмилнаги размам ррагим. Хуво могу лези, ля лясаильля гуя алимуль гяиби ва шагадити. Хуя рахману рагиму, хубо могу лязи. Ля иляга иль ляхуя. Альмелику, алакудосу, асалому, альмумину, альмугамину, альазизу, алчебару, альмутаканъбиру, алхалику, альбариюу, альмусавирю, алькафару, алькалъхару, альвазаху, альрязаку, альфатагу, альалиму, алькабизу, альбасуту, альхафизу, алльрравию, алмавизу, алмузилю, альсемилю, албасирю, альакаму, альадюлю, алятуфу.
Дам и перевод финала этой повести, нелепого и грустного смешения русских, персидских, арабских, татарских, староузбекских, азербайджанских и таджикских слов:
«Боже, творец!
Милостию Божией прошел я три моря. Остальное Бог знает, Бог покровитель ведает. Аминь! Во имя Господа милостивого, милосердного. Господь велик, Боже благой, Господи благой. Иисус дух Божий, мир тебе. Бог велик. Нет Бога, кроме Господа. Господь промыслитель. Хвала Господу, благодарение Богу всепобеждающему. Во имя Бога милостивого, милосердного. Он Бог, кроме которого нет Бога, знающий все тайное и явное. Он милостивый, милосердный. Он не имеет себе подобных. Нет Бога, кроме Господа. Он царь, святость, мир, хранитель, оценивающий добро и зло, всемогущий, исцеляющий, возвеличивающий, творец, создатель, изобразитель, он разрешитель грехов, каратель, разрешающий все затруднения, питающий, победоносный, всеведущий, карающий, исправляющий, сохраняющий, возвышающий, прощающий, низвергающий, всеслышащий, всевидящий, правый, справедливый, благой.
Отсюда и совет Афони всем, кто может угодить в такую же ситуацию. Который, как мне кажется, не оправдание ренегата, и тем более не агитация, а искренне желание предупредить, избавить людей от тех душевных мук, от которых он сам настрадался, подсказать выход: «Ино, братие рустии християня, кто хощет поити в Ындейскую землю, и ты остави веру свою на Руси, да воскликнув Махмета да поити в Гундустанскую землю».
Принял Афоня ислам или нет — темна вода. Леннхоф полагает, что да. Но мне почему-то больше верится во мнение ряда исследователей, и в том числе Б.А.Успенского, которые считают, что говорить об «обесермлении» Никитина нет оснований: «его неправильное поведение определялось тем, что он находился в нечистой земле».
У вас нет ощущения, что безысходная мольба русского купца Афанасия Аллаху - звериный вопль человека, которому не оставили выхода?
У меня – есть.
[1] Здесь и далее «Хождение за три моря Афанасия Никитина» цит. по электронной публикации ИРЛИ РАН http://lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=5068
[2] Н. Михайлов. Голос хивинских пленных. Нива, 1873, № 30 С. 469
__________
Если вы любите историю, можете почитать мою книгу Московиты. Книга первая - https://author.today/reader/42820/333819
Одна давняя и позабытая история о несчастном Слепце и трех братьях — Косом, Силаче и Красавчике. Школьные учебники сухо именуют ее "феодальной войной второй четверти XV века в Московском княжестве" и отводят ей максимум пару абзацев. На деле же этот эпизод российской истории ни в чем не уступит "Игре престолов".
Если вам понравится - я буду очень рад.
