Этот пост хочу сделать ответом на развернувшуюся дискуссию на пост поэта Александра Чума: «Надгробное фото: живое на мертвом», где опубликованы его стихотворения. Для желающих узнать подробнее – вот ссылка.
Вопрос действительно нуждается в прояснении. К примеру, в дореволюционной России несмотря на полувековое существование фотографии за редким исключением никому и в голову не приходило прикреплять к надгробиям фотографии умерших.
Да и сейчас в большинстве стран, где не прерывалась христианская традиция, вы не найдете такого «странного» в общем-то обычая. Надгробия, кресты, даты жизни и смерти – и все. Да и не должно быть больше ничего.
Это же чисто советская традиция – наследница коммунистического прошлого, традиция, от которой, прямо же, нужно уже потихоньку избавляться. Сначала пытались из «вечно живого» Ленина сделать коммунистические мощи, а затем и весь народ был вовлечен в «увековечивание» своих усопших родственников.
Людей того времени в принципе можно было понять. Не имея веры в загробную жизнь, в то, что все мертвые когда-либо воскреснут, - нужно было «увековечить» своих близких хотя бы в надгробных фотографиях. Пусть хоть так живут после своей смерти, ибо никакой другой жизни у них уже не будет.
Но мы-то что? Выходит, мы наследуем худшие традиции атеистического прошлого, не замечая нестерпимого «безобразия», которые они вызывают. На кладбище под многочисленными взглядами этих «вечно живых» усопших чувствуешь порой себя как на каком-то митинге или воинском параде, где мертвые застыли в своем недвижимом строю.
Странно, почему «увековечивателям» не пришла в голову идея дополнить визуальный ряд аудиальным? Ведь техника уже позволяет это сделать. Да - встраивать в памятники мини-магнитофоны с голосами умерших – и слушать их по приходу. Впечатлительно бы получилось, особенно если бы это был смех умерших. А то и мини-планшетики с видеорядом из жизни усопших? Ведь логика «увековечивания» направлена именно в эту сторону.
Но, оставив этот горький сарказм, хочется сказать, что особенно ужасающе выглядят на надгробиях фотографии умерших детей. Так и хочется спросить родителей: зачем вы это делаете? Зачем вы выбираете самое лучшее фото своего умершего ребенка, где он или она полны жизни, радости и счастья, и переносите все это на мертвый мрамор могилы? Зачем?
Есть ли этому какое-то разумное объяснение? Вы хотите еще раз упиться горем? Еще раз разбередить старую рану? Вы хотите заставить вам сопереживать и содрогаться от жалости других людей? Тех, кто просто проходит мимо – но теперь они тоже должны знать про ваше горе и страдать вместе с вами?
Поневоле приходится соглашаться с Достоевским, который утверждал, что есть какое-то извращенное наслаждение в самом страшном и труднопереносимом страдании. Какое-то необъяснимое удовольствие в расковыривании собственных ран и упивании собственным горем. Некий показной «эксгибиционизм страдания». Мало самому страдать – нужно, чтобы и другие увидели, как и из-за чего я страдаю.
Увы – другое объяснение трудно найти. Логика простого запечатления в памяти умершего ребенка тут не подходит. Неужели нельзя было бы обойтись без всех этих фотографий – без них бы вы забыли своего ребенка?
Надо сказать, что Русская православная церковь, напрямую не осуждая традицию помещения фотографий на могилах, никогда ее и не поощряла. И понятно почему. Она очень смахивает на идолопоклонство и подпадает под нарушение второй заповеди («Не делай себе кумира»).
На могилах гораздо более уместны изображения священных символов и если уж чьих-либо изображений – то ликов Христа, Божьей Матери и святых, а фотографии умерших должны храниться в семейных альбомах.
