Великому князю Владимиру Святославичу после принятия христианства прежде всего надо было разобраться со своей семьёй. По новой вере у него до венчания с принцессой Анной её и не было. Он резко отказывается от многожёнства. Во всём следует не волхвам, а священникам христианской церкви, духовнику, белому и чёрному (монахи) духовенству, Священному Писанию, а не устным установлениям, преданиям. Стать надо было примерным христианином. Ведь великий князь – наместник Бога на земле, и какова власть, таковы и подданные. Затем надо было упорядочить семейную жизнь своего ближайшего окружения, бояр и дружины. Не по этническому признаку, а по вере отличали теперь своих от чужих.
Православная вера всё сильнее объединяла державу, вытесняя прежние привычки. В «Уставе князя Владимира» получили отражение нравы тогдашней власти и, отчасти, городского населения, так как в деревнях жили по доброй традиции прежних времён. Государственному суду подлежали «распуты (дела о разводе), смилное (незаконная связь мужчины с женщиной), заставанье (поимка мужем жены при нарушении супружеской верности), умыкание (похищение девушки или женщины), пошибанье (изнасилование), промежи мужем и женою о животех (имущественный спор),… упреканье (оскорбление словом),… зубояденье (кусание в ссоре, драке), иже отца и матерь бьют, или сын или дчи бьются, или братья бьются, и иже тяжуться о заднице (наследство)».
Мы видим, что в семьях того времени возникала масса проблем, довольно схожих с современными. Отношения между родителями и детьми также были сложными и неоднозначными. Владимир, опираясь на Церковь, вмешивался в семейные дела, на личном примере показывая достоинства христианской семьи. Это было дело государственное, так как от крепости семьи зависела крепость всей державы, её единство и процветание. Вполне понятно, что князь и его тиуны могли реально воздействовать лишь на семьи ближайшего окружения. И родители на Руси в законодательном порядке наделяются определёнными обязанностями, по сути, на них перекладывается общественная функция рода и общины по подготовке детей к трудовой жизни и их нравственное («вежество») воспитание. Уже «Устав князя Ярослава» (сына Владимира от Анны) предусматривает родительскую ответственность за достойное материальное обеспечение детей и устройство их в жизни. Официально на Руси признавался не только церковный брак, венчанный, но и языческий, который заключался во время «игрищ» между сёлами, сговором родителей, свадебным обрядом, осуществляемым по местным обычаям. Православная церковь с самых первых десятилетий своего существования на Руси пытается контролировать семейные отношения, подчиняя их церковному суду. Разворачивается целая компания по заключению церковных, освящённых Богом браков. Однако в простонародной среде, особенно в сельской местности, она не могла существенно влиять на семейную жизнь. Русское государство было традиционно сильнее Церкви. Господь Иисус Христос на Страшном суде будет судить всех людей, которые когда-либо жили на земле, а княжеская власть судит здесь и сейчас.
После смерти великого князя Владимира (1015 год) между его детьми вновь, как во времена язычества, разгорелась борьба за престол и длилась она без малого 10 лет. Победу одержал воспитанный в православии Ярослав, прозванный позднее «Мудрым», был он, по словам летописцев, «самовластцем» и правил, как и его отец, тридцать пять лет. Европейские короли считали за честь породниться с великим киевским князем. Они отдавали своих дочерей замуж за его сыновей, а дочери князя становились жёнами иностранных правителей – норвежского, датского, венгерского и французского королей. Они получали не только домашнее христианское воспитание, но и основательное книжное образование в дворцовой школе высшего типа (по византийскому образцу), открытой ещё Владимиром для княжеских и боярских детей, в училищах «мастеров грамоты» и школах «ученья книжного», широко распространившихся по городам Руси при Ярославе.
В книжных людях недостатка не было. Из Болгарского царства, завоёванного Византийской империей в 1018 году, где славянская книжность преследовалась и насильственно насаждался в обучении греческий язык, многие деятели славянской культуры перебираются в русские города, пополняют церковные причты и монастырские скриптории. Это дало импульс для быстрого подъёма русской книжной образованности, для развития школы, насчитывающей всего лишь каких-то тридцать лет своей истории. Однако, отношение в семьях «нарочитой чади» к школьному образованию было двойственное, если не сказать отрицательное. Летопись отмечает этот факт: «нача поимати у нарочитые чади дети, и даяти нача на учение книжное», матери же детей этих «плакахся по них… аки по мертвеци». Глагол «поимати» может указывать на отсутствие особого желания отдавать своих детей в книжную науку; словосочетание «даяти нача на ученье книжное» означает, что элементарной грамотой они уже владели; а слёзы матерей, скорее всего, говорят, что дети физически отрываются от семьи, от дома, от родовых традиций. Приблизительно в это же время появляются на Руси первые монастыри, свидетельствующие об окончательном разрыве монахов с языческим миром во всех его светских проявлениях. Именно белое и чёрное духовенство вступило на тропу непримиримой борьбы с прежним верованием. Антоний Печерский поселился в одной из Варяжских пещер вблизи Киева и к нему начали стекаться ученики. Так возникла Киево-Печерская Лавра, ныне вновь подвергшаяся искажённой гримасой национализма тёмной стороне язычества.
В «Слове о Законе и Благодати» современник великого князя Ярослава Владимировича и Антония Печерского, митрополит Иларион (с 1051 года), русский по рождению, воздал хвалу князю Владимиру во весь свой просвещённый голос, во всём блеске христианской образованности: «Прославляем хвалимого от ангел… Поите Богу песнь нову, и славимо есть имя от конец земли…По вся земли уже славится Святая Троица…». Иларион знает отличие в традиционной русской культуре правого от левого, божественного от бесовского: «не разумеющень десницы и шюицы» и православит именно правое, одесную от Бога. Отрицая язычество, он приводит евангельскую притчу: «Не въливают бо, по словеси Господню, вина новааго учениа благодетьна в меха ветхы… Не могшее бо закона стеня удержати, но многажды идоломъ покланявшеся, како истинныа благодети удержать учение. Но ново учение, новы меха, новы языкы». И далее: «уже не жерьтвенныя крове вкушающее, погыбаем, нъ Христовы пречистыя крове вкушаюше, съпасаемся». Первобытный Закон крови, кровная месть родового общества, кровное родство языческих времён преобразились в причащение хлебом и вином как телом и кровью Господней. Обращает на себя внимание, что Иларион не проклинает языческую старину нашей истории, не считает её ночью, чем-то отдельным от дня православия, а принимает её всю, какая она есть: «Похвалимъ же и мы, по силе нашеи, малыими похвалами велика и дивна сътворьшааго нашего учителя и наставника, великааго кагана нашея земли Володимира, вънука старааго Игоря, сына же славнааго Святослава, иже въ своя лета владычествующее, мужьствомъ же и храборъствомъ прослуша въ странахъ многах, и победами и крепостию поминаются нынъ и словуть. Не въ худе бо и неведомь земли владычьствоваша, нъ въ Руське, яже ведома и слышима есть всеми четырьмя конци земли».
Прошлое народа и его страны не исчезает совершенно бесследно. Как говорится в детективных романах, всегда остаются следы. Порой из них вырастают исторические свершения, а то и преступления. Стоит человеку немного ослабеть, разнежиться, прекратить напряжённый физический и духовный труд – и вот призрак прошлого обретает плоть, встаёт в полный рост. Что же делать! Как говорится в русской пословице, «сила солому ломит». Так было на заре нашей государственности, так, видимо, будет и впредь. Язычество сильно силою, образным словом, а православие – любовью к ближнему, как к Христу, молитвой и смирением. Хочется верить, что даже слабая любовь, даже капля христианской любви преобразит наше общество, каждого человека, и мы выйдем из этого поединка победителями над сгущающейся бесовщиной.
Project: Moloko Author: Петров Виктор
