Нет нужды говорить о том, что сами голландцы проявили большой интерес к разнообразию и использованию растений и овощей, некоторые из которых были разработаны только в семнадцатом веке. Например, еще в середине XVI века такой интерес проявлялся в виде иллюстрированных трав, которые содержали значительный объем информации в виде объемных текстов и изобилующих изображениями.
Например, на титульном листе книги Ремберта Додонса "Крейд-бёк" 1554 года изображена и обсуждена свекла. На титульном листе автор настоятельно призывает к тому, чтобы информация на травяном листе была доступна для мирян, которые проявляли все больший интерес к таким книгам, как ученые.30 Желание Додонса ясно свидетельствует о широком интересе к растениям и овощам среди всех грамотных слоев населения Нидерландов, начиная с середины XVI века и далее. Переиздания книги Доденса были опубликованы Франсуа ван Равелингеном (Лейден, 1608 и 1618) и Бальтазаром Моретусом (Антверпен, 1644).31 Иллюстрации для таких трав дают достоверную визуальную информацию о научном интересе к описанию трав, растений и овощей. Однако некоторые из сопроводительных текстов содержат путаницу или противоречивую информацию, относящуюся к различным изображениям растений или трав под одними и теми же названиями. Морковь (Daucus carota L.) и пастернак (Pastinaca sativa L.), например, часто путали друг с другом, и их называли упрочнением. 32 Уже было отмечено, что Метсу включил овощи в свой овощной рынок в Амстердаме. Например, его изображение моркови Африканского Рога отражает недавнее новшество Нидерландов в области садоводства. На картине Метсу, как и на травяном рисунке Додонса, можно увидеть точно рендеринг свеклы (рис. 12). Поскольку знания Метсу об овощах разделяло большое число читателей журнала "Herbáis", интерес художника не был случайным или уникальным. Предположительно, читатели травяных растений часто были зрителями картин, представленных на рынке, и, по крайней мере, некоторый интерес к точному описанию растения или овоща удовлетворяли как картины, так и книги. Поэтому данное искусство следует рассматривать в более широком контексте современного интереса к достижениям садоводства. Еще одной формой публикации, демонстрирующей известность и интерес к голландскому садоводству, является практическая садово-огородная книга. Хотя примеры были опубликованы по всей Европе, включая Нидерланды, задолго до середины столетия, вскоре после этого их публикация распространилась в Нидерландах. Так, например, "De Nederlandse hovenier" Яна ван ден Гроена, впервые опубликованный в 1669 году, быстро сменился семью другими изданиями34 . Большой интерес к таким книгам во второй половине столетия был вызван, вероятно, увеличением производства грубых и тонких садоводческих культур для сбыта и повышением интереса к собственному саду и сопутствующих ему предметов домашнего обихода. Любопытно, однако, что тема садоводства и выращивания знаменитых голландских тюльпанов не была изображена голландскими художниками.
Только картины Питера де Хуха, написанные в домашних садах, такие как "Девочка с корзиной в саду" (Базель, Кунстмузей), около 1661 г., даже отдаленно напоминают современные интересы Нидерландов в садоводстве. Вместо этого можно утверждать, что гордая идентификация общины с местной или рыночной культурой нашла свое выражение в сценах конкретных рынков на городских картах, в топографических рисунках и в картинах. Но такие широкие исторические тренды не могут объяснить каждое художественно-историческое явление.
Когда мы возвращаемся на овощной рынок Метсу в Амстердаме, мы находим любопытные аспекты картины, которые отличают ее от группы и которые не могут быть поняты с точки зрения исторического контекста, как обсуждалось до сих пор. Идиосинкратические черты картины вытекают не из истории голландских рынков и садоводства XVII века, а из голландской драмы.
Картина Метсу отличается рядом театральных качеств, в том числе несколькими парами фигур, которые взаимодействуют с преувеличенными жестами. Цифры и фон здания располагаются параллельно плоскости изображения, как на сцене. Навес из листьев деревьев слева функционирует как сценический кулис. Две из этих фигур смотрят прямо на зрителя, как будто они обращаются к аудитории. Костюм, который носит фигура в центре, не является современным ни по цвету, ни по стилю, но ассоциируется с неким голландским театральным персонажем Капитано из комедии дель арте, который одет как модный денди.
Изучение голландской драмы XVII века показывает, что значительные аспекты живописи Метсу можно сравнить со знаменитым описанием амстердамских рынков в популярной пьесе Амстердамского драматурга Гербранда Адренца "Мортье". Бредеро.36 На протяжении всего фарса Бредеро сеяный, подхалимливый француз Монксуер Маккерлак (месье Таракан) - слуга - играет ключевую роль, манипулирует ситуацией и использует ее в своих интересах.37 В длинном описании прогулки по амстердамским рынкам, Макерлак объясняет свою способность льстить и преувеличивать богатых и сильных людей, используя их умственные способности. Рассказ о прогулках по рынкам Амстердама отличается необычайно красочным языком и деталями.
Многие элементы описания рынков месье Какера Какералака находят визуальное соответствие на овощном рынке в Амстердаме, в результате чего возникает богатая и сложная взаимосвязь между пьесой и картиной. Картина Метсу, однако, не повторяет описание городских рынков, данное Какерлаком; Метсу выделяет и наиболее заметно изображает продавцов овощей и их товары.
С другой стороны, сходства многочисленны. Во-первых, похоже, что Метсу изобразил Какера Чёрного в центре своей картины (рис. 13). Фигура носит ярко-красный бургундский костюм XVI века с разрезанными рукавами, бриджами и пернатой шляпой. Яркий цвет был связан с экстравагантностью французов39 , и поэтому он был уместен для лестницы Какералака, который любил приветствовать тех, кого он использовал "à la mode de Fransche" и кого называли "monsuer". ^ Стиль костюма для фигуры поклонения в картине Метсу схож с тем, который носит Капитанлак , который нравится Капитанлак. Тот же костюм появляется на прислуге в публичном доме Метсу в начале и середине XVII века (Ленинград, Государственный Эрмитаж). Этот костюм носит также слуга Лазаря и богача 16508 г. (Страсбург, Музей де ла Вилле), ранее приписывавшийся Метсу, но теперь предположительно Яну Стину.
Во время прогулки Какералака по рынкам Амстердама он рассказывает о встрече с соседской служанкой, которая купила корзину мидий для двух стажеров. Какерлак описывает ее как "поп-папуля", что буквально означает "куклу с жемчугом", но метафорически относится к элегантно одетой и придуманной женщине. Молодая женщина, которой Какерлак кланяется в картине Метсу, также элегантно одета в мех и желтый атлас, носит - как "поп-пальде" - серьги из перламутра (рис. 13), и носит с собой сережку Есть и другие сходства между пьесой Бредеро и картиной Метсу. Кекерлак описывает свой опыт работы на амстердамском рынке, который включает в себя обмен с земной овощной женщиной. Она пытается продать Kackerlack именно те овощи, которые так ярко представлены на первом плане картины Метсу: пастернак, свекла, капусту, цветную капусту, морковь Рог и репунку.
Хотя пьеса Бредеро Моортье была написана в начале семнадцатого века, она была переиздана трижды до середины века, появилась в трех изданиях его полных произведений до 1645 года и превзошла по популярности другие его пьесы после 1650 года.Она была исполнена двадцать два раза между 1646 и 1666 годом в амстердамском театре, включая командное представление в 1662 году - примерная дата представления магистратов живописи Метсу.
Примечательно, что общая популярность пьесы в значительной степени обусловлена описанием рынков, которое было дано Какеромлаком. Рыночное приключение было настолько хорошо известно, что в 16505 году оно было имитировано в пьесах двух других голландских драматургов, М. Вальтеса и Й. ван Паффенроде.
Включив элементы знаменитого описания рынков Амстердама Бредеро в сложившиеся конвенции о рыночной живописи, Метсу создал образ, который отмечал не только голландскую гордость за садоводство, но также важную роль рынка в качестве центра рынка, и живых товаров, связанных с жизнью. Гражданская гордость за торговлю в Амстердаме, вызванная картиной, была обогащена радостью, которую зрители могли почерпнуть из знаменитой пьесы Бредеро, их любимого родного сына.
