Начало Все публикации этого автора
Арина гордилась тем, что с первых дней подружилась с Татьяной Алексеевной. Молодая учительница сразу выделила её из всех девчонок-старшеклассниц. Как-то разговорились после уроков – Арина была дежурная. Татьяну Алексеевну в этот день обидели семиклассники, никак не хотевшие учить английские слова… Расстроенная учительница поделилась с Ариной, разоткровенничалась. Арина с таким пониманием и жалостью выслушала Татьяну Алексеевну, что учительница воспрянула духом: хоть кто-то в этой деревне способен выслушать и понять… Арина надавала подзатыльников семиклашкам Мишке и Вовке. Татьяна Алексеевна не знала, как благодарить Арину. Подарила ей свои серёжки. Арина была счастлива – как раз к её голубому шёлковому платью! Так и подружились.
Вот это и оказалось нестерпимой болью. Ведь знала Татьяна Алексеевна, как нравится Арине лейтенант, знала, что они встречаются. Арина всё рассказывала молодой учительнице про своих многочисленных ухажёров, вместе смеялись. А про лейтенанта – этим Арина поделилась как самым сокровенным. И Татьяна Алексеевна это почувствовала… Нет, конечно, самого-самого сокровенного Арина не рассказала даже подруге. Боялась расплескать… Учительница заглядывала в глаза, пыталась там увидеть больше, чем Арина рассказывала. Не увидела. Но увидела другое. Аринино платьишко расстегнулось, взгляд Татьяны Алексеевны бесстыдно скользнул вниз… Маленькая грудь, так похожая на нераспустившиеся бутоны, такая трепетная, сохранила следы… лейтенантской любви. Арина перехватила взгляд учительницы, испугалась, запахнула ворот платьишка…
Татьяна Алексеевна упорно искала встреч с лейтенантом. При встречах вздыхала, говорила, что очень понимает его: чего от здешней скуки не сделаешь… И разве может девчонка, школьница, по-настоящему развеять деревенскую хандру… Лейтенант отмалчивался. Ему не хотелось с посторонним, малознакомым человеком говорить об Арине. То, что произошло и… происходит между ним и Ариной, он боялся спугнуть. Лейтенант чувствовал в этой совершенно простой деревенской девчонке родственную душу. Им обоим хотелось любви – чистой, неподдельной, им обоим верилось, что такая бывает… Аринина доверчивость, её девичий страх и в то же время отвага – она решилась на то, что между ними произошло тогда в лесу, словно бросилась с обрыва в речку – всё это просто захлестнуло лейтенанта неизмеримой волной счастья… Друзья часто рассказывали о своих отношениях с девушками. А он ждал такого, о чём не хотелось бы рассказывать. Такого, что принадлежало бы только ему и… ей.
В тот дождливый вечер он вышел, набрал в горсть мелких камешков – собирался бросить их в Аринино окошко, вызвать её на улицу. Так уже бывало. Улыбался, представлял, как Арина выйдет, как, не поднимая глаз, подойдёт к нему. А потом посмотрит на него таким взглядом… от которого лейтенанту было и тревожно, и радостно – одновременно. Во взгляде Арины было такое робкое, трогательное счастье, что слёзы наворачивались на глаза. Волосы Арины, тонкие руки, даже веснушки пахли свежестью и чистотой, как вот эти капли осеннего дождя. Она замирала, когда лейтенант прижимался губами к её волосам. А он всё же чувствовал её едва уловимое дыхание, ощущал её дрожь. И, не в силах сдержаться, целовал её губы, руки, плечи…
Вдруг – откуда ни возьмись – выскочила Татьяна Алексеевна, что-то затараторила, потащила к себе в гости. Лампочка, говорит, перегорела, не могу в темноте тетради проверять… Пока искала лампочку (так и не нашла…), рассказывала всякую всячину. Например, что смеётся над ним девчонка, хвастается перед всеми своей очередной победой… Лейтенант был обескуражен: какой… очередной победой?.. Ведь Арина… Ведь тогда, в лесу… она…
-Ага, как же… Актриса она у нас… знаешь, какая?.. Офицершей себя вообразила… Уже вся деревня знает, что вы переспали. Да она мне показывала… грудь свою… Хвасталась, как её… любят.
Лейтенант вышел. Горько усмехнулся: а он уж решил, что встретил единственную, настоящую… Значит, не бывает его… настоящего-то?..
Заметил – Арина стала его избегать. Значит, права была учительница… А на следующий вечер сам зашёл к Татьяне Алексеевне. Раз нет его, настоящего…
Учительница смело отвечала на его ласки. А ему так хотелось Арининой робкой покорности, которая просто с ума сводила их обоих, оставляла какую-то тайну, обещала целую вечность любви… С Татьяной Алексеевной всё было таким откровенно-обнажённым, что совершенно не оставляло места никакой тайне, никакому будущему, не говоря про вечность: всё уже было, всё случилось, ничего не оставалось… Татьяна Алексеевна гордилась своей опытностью, её высокомерие, самоуверенность напрочь отталкивало.
Вскоре курсанты вернулись в училище. Даже в прощальный вечер танцев Арина не пришла на площадку под берёзами.
С учительницей Арина тоже старалась не встречаться – только на уроках виделись. Однажды Татьяна Алексеевна настойчиво оставила Арину в кабинете. Сочувственно помолчала, потом заговорила:
- Да выбрось ты его из головы. Понимаешь… Он мне в любви признался… Ну, пойми: что ему с тобой, девчонкой, делать… А у нас, знаешь, серьёзные отношения… Замуж позвал. Я на днях уезжаю в город, - Татьяна Алексеевна мечтательно улыбалась.
Арина покраснела, даже веснушки исчезли. Сильно кружилась голова. Она молча вышла из кабинета английского языка…
Дома не укрыться от внимательного маминого взгляда. Мамочка, добрая, заботливая, догадывалась о причинах дочкиного настроения. Ночью тихо подходила к двери Арининой комнаты, слышала, как горько, безутешно плачет дочка… Наконец, Арина, испуганная странным недомоганием, сама решилась поговорить с мамой. Мама, выслушав сбивчивый дочкин рассказ, заплакала… Как больно и горько было Арине! Отец всегда защищал её от злых языков деревенских сплетниц. А теперь, выходит, они оказались правы… Отец не ругался. Только заморгал часто-часто… Прижал дочку к груди. Покачал, как маленькую – так он всегда утешал Арину в её детских обидах… Решили, что доучиваться Арина будет в вечерней школе.
Непривычно и обидно было не идти по утрам в школу. Не встречаться с подругами. И чувствовать эту ни на минуту не оставляющую боль. Как в кулачки, собрала Арина всю свою горькую обиду и боль. И – получилось. Слёз её никто не видел. А злую горечь – как от горьких-прегорьких , неизвестных ягод, тем более увидеть нельзя…
Продолжение следует…