Охрана высших лиц государства в царской России считалась элитарной службой. И не случайно ее доверили именно казакам – с их бескомпромиссной честностью и верностью присяге. Ни разу за столетнюю историю служения в императорском конвое казаки не дали повода усомниться в их высочайшем профессионализме и воинской чести. Первой из российских императоров призвала казаков на конвойную службу Екатерина II. В 1775 году князь Потемкин предложил задействовать для этого освободившиеся после войны с Турцией казачьи части. Командовавший в то время всеми нерегулярными войсками атаман Донского войска Алексей Иловайский сформировал Донскую и Чугуевскую придворные команды казаков. В ноябре 1796 года по распоряжению Павла I команды включили в состав лейб-гусарско-казачьего полка. Его задача отныне – охрана царя и его семьи. Окончательно закрепил эти функции за казаками Александр I – 18 мая 1811 года по его указу была сформирована лейб-гвардии Черноморская казачья сотня. Потом устав конвоя не раз менялся – каждый государь вносил в него свои корректировки.
Конвойцы сопровождали царя и членов его семьи при выездах, на прогулках, во время отдыха в загородных дворцах, в поездках в Крым, в военных походах. Попасть в штат конвоя и для рядовых казаков, и для офицеров было большой честью. К несению этой службы допускали только офицеров, которые как минимум два года провели в строевых частях и с отличием закончили военные или юнкерские училища. Набирая людей в нижние чины конвоя, офицеры лично объезжали казачьи станицы и беседовали с каждым новобранцем. При отправлении в Петербург казаки должны были иметь — собственное обмундирование, годного к строю рослого коня любой масти (кроме вороного и пегого), седло и конский убор кавказского образца, шашку и кинжал. Особое внимание уделяли внешности новобранцев – отбирали только самых рослых и красивых. Станичные атаманы подписывали отдельно для каждого выбранного казака особое поручительство. Благодаря этим мерам дисциплина в конвойных частях была железная. Никакого инакомыслия не допускалось, за малейшую провинность полагалось суровое наказание. Бывали даже случаи, когда, опасаясь взыскания, казаки кончали жизнь самоубийством – не столько из-за боязни самого наказания, сколько из-за позора, которого не могли пережить честолюбивые конвойцы.
Дисциплина превыше всего.
1) «Доношу… что казак л.-гв. 4-й Терской казачьей сотни конвоя 3-го сего февраля в 8 ч. 30 мин., находясь в казарме в гор. Царское Село, с целью лишить себя жизни, выстрелом из револьвера ранил себя в левую сторону груди навылет. Причина побудившая его… на самоубийство — боязнь наказания за вторичное опоздание из отпуска со двора», — рапорты, подобные этому (его автор — командир Конвоя свиты Его Величества генерал-майор барон Мейендорф, 1903 год), не редкость для конвоя тех времен.Для офицера-конвойца непереносима даже мысль о том, что его могут заподозрить в трусости.
2) В 1916 году застрелился казачий есаул полковник Андрей Жуков. У него был больной позвоночник, и, часами не покидая седла во время боевых действий, Жуков страдал сильнейшими болями. Несколько раз от боли он терял сознание, и в конце концов его отправили в госпиталь. Боясь, что казаки сочтут, будто он покинул поле боя из-за трусости, есаул застрелился. Вестовой потом на допросе говорил, что последними словами Жукова были: «Оставь меня одного, я хочу помолиться». Через несколько минут раздался выстрел. На столе рядом с покойным лежала придавленная его часами записка: «Болен. Боюсь, что казаки и офицеры не поймут!»
Уважали царских конвойных чрезвычайно. Например, в июле 1902 года в петербургском доме предварительного заключения взбунтовались арестанты и начали бесчинствовать. Не в силах справиться с разбушевавшимися заключенными, начальник тюрьмы вынужден был позвать конвойцев, казармы которого находились по соседству. Генерал Мейендорф распорядился отправить на усмирение арестантов 30 человек. При появлении казаков арестанты сразу же успокоились и начали наводить порядок в камерах. Но выполнять полицейские функции конвою не полагалось – это была высшая гвардейская каста, и размениваться на мелочи ей было не к лицу. На следующий день о случившемся в тюрьме доложили царю. Николай II, ознакомившись с рапортом, выразил крайнее неудовольствие и собственноручно написал на нем: «Очень удивлен и недоволен тем, что для прекращения беспорядка в доме предварительного заключения вызвали взвод моего конвоя. Желаю знать, кто вызвал? Строго запрещаю впредь обращаться за содействием к моему конвою! Он несет совсем другого рода службу и обязанности!..»Верность присяге конвойцы хранили до последнего. Старейшую воинскую часть Российской армии расформировали только в июне 1917-го. Чины его частично поступили в распоряжение Военно-походной канцелярии или переведены в другие части, а выслужившие сроки службы были уволены в отставку. Но даже расформированный конвой не изменил присяге. Свидетельства заслуг конвоя перед отечеством — три Георгиевских штандарта, 12 серебряных Георгиевских труб, многочисленные знаки «за отличия» на шапках казаков.
