Лето-осень 41 года — время самых горьких и масштабных поражений Красной Армии. В сентябре вермахт окружил и уничтожил войска в Киевском котле. В октябре Ставка ожидала наступление уже на Москву. Готовились вроде как основательно, направление прикрывало фактически три фронта — Брянский с юга, Западный и Резервный на основном направлении. Никто не ожидал, что эти весьма мощные силы немцы сокрушат за несколько недель.
Видимая первая проблема операции состояла в определенной предсказуемости советского командования в начале войны. Главные силы, кулак из лучших дивизий был размещен на шоссе от Смоленска до Москвы. Как писал участник событий:
«Рубеж имел развитую систему обороны, подготовленную соединениями 32-й армии Резервного фронта. У моста, на шоссе и железнодорожной линии стояли морские орудия на бетонированных площадках. Их прикрывал отряд моряков (до 800 человек)»
Но проблема в том, что именно этого немцы и ожидали.
Из вражеской директивы:
«...противник будет так же, как и прежде, наиболее сильно прикрывать и оборонять крупными силами дорогу на Москву, то есть автостраду Смоленск-Москва, а также дорогу Ленинград-Москва. Поэтому наступление немецких войск по этим основным дорогам встретит наисильнейшее противодействие»
Немцы и не рассчитывали атаковать в лоб окопавшиеся советские дивизии. Решено было обходить их с флангов, где и советских солдат было поменьше, и где стояли второстепенные части. Раньше всех в бой пошла танковая группа Гудериана, 30 сентября. Решение он принял сам, оценив 30 сентября как лучший день для атаки.
«Противник силою одной танковой и одной моторизованной дивизии прорвался в направлении Севск...»
Так в Ставке смотрели на этот эпизод. Они не знали, что реально у Гудериана три подвижных корпуса. А еще — это первые валуны колоссального горного обвала.
Пока пытались остановить Гудериана, в движение пришли главные немецкие силы. 2 октября началась операция «Тайфун» по захвату Москвы. Почти два миллиона немецких солдат обтекали основные оборонные рубежи Красной Армии и выходили в тыл. Уже 7 октября машины 3-й и 4-й танковых групп соединились у Вязьмы, тем совершив самое большое окружение после Киевского котла. Наконец-то, Ставка разрешила окруженным прорываться на восток, покидая свои позиции. Однажды это удалось сделать довольно крупным соединением. Но немцы быстро закрыли брешь в своих рядах. Участник событий командир стрелковой дивизии Вашкевич:
«К горлу подступал комок... Какие слова найти? Чем помочь им? Потом, взяв себя в руки, сказал: Товарищи, положение не безвыходное. Противник сосредоточил все свои силы на восточном направлении и видит, что мы рвемся только на узком участке. ...Приказываю выходить отдельными группами»
Начиная с 13 октября сотни тысяч бойцов, разбившись на мелкие группы, пытались хоть так прорваться за линию фронта, к своим. Слова офицера кавалериста:
«Все орудия были взорваны, машины сожжены. Но на то, чтобы уничтожить конский состав, ни у кого рука не поднялась. Коней распустили по лесу... Развороченная земля, усеянная трупами наших и немцев... Раненые лошади, с низко опущенными головами, бродят по мертвому полю. А вокруг зловещая тишина...»
Между тем о Вяземском котле, где сгинуло по крайней мере 600-700 тысяч советских солдат, не принято было писать. Самопожертвование, героизм, беда, горе — Вяземский котел в октябре 1941 года.
