Моя мама не выносит детский плач. Поэтому когда мой маленький сын плакал - а на первом году жизни именно это и входило в его должностные обязанности - мама немедленно затыкала ему рот соской.
Я раздражалась. Потому что команда взрослых должна играть заодно. И если я пытаюсь отучить дитеныша от пустышки, то меня нужно поддержать, а не давить аргументом про "я не выношу детский плач".
Я, значит, хожу с сыном на прогулку, торжественно закапываю соску в землю, обещаю доверчивому карапузу, что через год на этом самом месте вырастет дерево с пустышками для гномиков, убеждаюсь, что он понимает, что происходит, уточняя у него, где соса, и получая ответ в виде пальчика, указывающего точные координаты. И вот мы, закрепляя эффект, уже дважды засыпаем без соски, и я радуюсь, что проблема решена, но тут мы приезжаем к бабушке, а она видите ли не переносит детский плач...
Мама мгновенно обнуляет мои результаты, протягивая сыну новую соску. Годовас хлопает в ладоши, радостно запихивает в рот пустышку. Я злюсь, демонстративно начинаю собирать вещи, чтобы уехать, но мои истерики мама переносит легче, чем детский плач. Мне кажется, она их даже любит, ждет и инициирует, а иначе зачем каждый наш приезд делать то, что гарантированно введет меня в состояние бешенства?
Я иду в ванну, умываюсь и напоминаю себе, что маму надо принимать и любить такой, какая она есть. У каждого свой контекст любви. У мамы - террор любовью, навязчивый и бескомпромиссный, такая любовная диктатура. Маму можно любить, не анализируя ее поступки. Аксиома. Не требуйте доказательств. Потому что иначе из этого ящика Пандоры посыплется столько правомерных вопросов, что безусловно любить уже не получится.
Я лет десять назад опрометчиво приоткрыла его... Опровергла аксиому. И теперь вот вопросы все лезут и лезут... Я могу это изменить? Нет. А что я могу? Я могу... быть другой мамой. Не повторять чужих ошибок. Я успокаиваюсь, вытираю лицо полотенцем и возвращаюсь в комнату.
Дася выбрался из манежика, стоит посреди комнаты и танцует. Ну как танцует - приседает и качается под музыку. Делает это самозабвенно, не жалея вестибулярный аппарат. Мама смотрит на внука с умилением, а потом говорит ему:
- Ты сейчас упадешь и ударишься об стол!
- Зачем ты пророчишь ему падение? - спрашиваю я маму, и волна раздражения, подавленная в ванной, накрывает меня с новой силой. - Почему нельзя просто сказать "Будь осторожней"?
- Господи, уже и слова сказать нельзя! - возмущается мама. Она никогда не отвечает по сути вопроса, ее возмущает сам факт, что я делаю замечание матери, которая априори мудрее,потому что старше. Количество прожитых ею лет делает ее неприкасаемой гуру, а мои тридцать - это недостаточно, чтобы иметь право делать замечания кому-то, кроме собственного ребенка.
Дася падает, ударяется об стол и начинает громко плакать. Пророчество сбывается. Всполошенная мама хватает ребенка на руки и пытается успокоить: "Не плачь, Данечка, кто набил Данечке шишечку? Стол набил Данечке шишечку! Давай накажем стол!" Она бьет ладонью по столу: "Плохой стол! Плохой стол!"
- Данечке набил шишечку сам Данечка! - со всей возможной строгостью говорю я и резко забираю сына. - Надо приучать ребенка с малолетства к полной ответственности за его действия. Этот стол стоит здесь сто лет и еще столько же простоит, это не он подпрыгнул и лягнул ребенка столешницей...
- Умные все какие! Начитались книг в ваших Министерствах и учат теперь, как детей воспитывать! А я между прочим двоих вырастила, и что-то никто не жаловался.
У меня рвется с языка ерническое замечание, что эти двое, как раз, и жаловались, но я усилием воли заставляю себя промолчать. Невозможно доказать что-то человеку, который убежден в собственной безгрешности и канонизирует безошибочность собственных суждений.
Я твердо решаю уехать. Погостили часок и хватит. Я злюсь. В основном на себя. Дело в том, что когда я выйду из маминой квартиры, мама - образно говоря - выйдет за мной. Внутри меня живут заложенные ею схемы поведения. Муж говорит, что часто узнает в моих повадках тещу. Меня это пугает. Я так не хочу. Но делаю.
Как-то в отпуске, когда Дасе было года три, мы гуляли по набережной, и Дася прыгал с высоких парапетов. Парапеты были ростом с сына, он фактически прыгал с высоты своего роста. Это было опасно еще и тем, что прыгать, пружиня ногами, он научился совсем недавно. Я шла и думала о том, что он может зацепиться ногой и упасть лицом вниз.
- Что ты молчишь? - спросил муж.
- Мне страшно. Дася опасно развлекается. Он может зацепиться и упасть прямо лицом вниз.
- Нельзя в космос посылать такие пророчества. Выключай свою внутреннюю тещу. Я вот иду и умиляюсь ловкости сына.
- А я не могу, мне страшно за него... Он может упасть...
В этот момент Дася зацепляется сандаликом за парапет, и летит вниз лицом. Мы стоим с мужем в метре от него, но не успеваем предотвратить падение. Муж хватает сына, прижимает к себе, Дася зашелся в плаче, кровь смешивается со слезами, губы сильно разбиты, я пытаюсь понять, не выбиты ли зубы, ощупываю носик, и тоже плачу...
Я чувствую свою вину. Но не потому, что разрешила прыгать. А потому, что посылала в космос фатальные пророчества. Поднимаю глаза на мужа и читаю в его глазах: ЯЖЕГОВОРИЛ. Мы бежим в гостиницу обрабатывать раны...
Спустя час я сижу на балконе. Муж, укладывавший сына, садится рядом.
- Анджелина Джоли заснул. Обещал ему завтра запуск радиоуправляемого катера в качестве компенсации за страдания.
Я молчу. Я пережила стресс и не хочу разговаривать. Я знаю, что муж хочет еще раз проговорить мою ошибку. Повторение мать учения. Внутри меня живут мамины установки, они живут в бессознательном, и я не могу взять их под контроль. Я могу приложить усилия и, например, похудеть. Это сознательное действие. А взять, открыть дверь и позвать свою маму, живущую внутри: "Ма, иди сюда на минуточку!", а когда она выйдет, просто захлопнуть дверь, я не могу. Это бессознательная дверь. Не подвластная мне.
Муж зевает. Он тоже пережил стресс, и хочет восстановить силы во сне. Но урок, где же урок... Он должен быть в разгаре, звонок для учителя.
- Знаешь что, - говорит муж, и я внутренне сжимаюсь. Сейчас я получу двойку. - Мир лучше, чем мы о нем думаем. Избавляйся от своего вечного предвкушения беды. Сотри его. Delete. Удали. Просто чаще думай о хорошем. Вселенная примет твой заказ и выполнит. Я спать...
Муж целует меня в макушку и уходит спать.
Я киваю. Слезы все еще текут, но я их почти не чувствую. Мне жалко сына и его разбитых губ, мне жалко себя и моего разбитого детства.
Но я буду учиться. Учиться думать о хорошем.
Моя Вселенная когда-нибудь примет отличный заказ...
......
Я люблю читать Ваши комментарии, мне правда интересно. И лайки - лайки я тоже очень люблю)
А тех, кто подписался на мой канал, просто обожаю.
