которые сторонники вновь придуманных феминитивов (типа блогерка, докторка и т.д.) продолжают использовать для аргументации гипотезу лингвистической относительности (гипотезу Сепира-Уорфа). Например, такой тезис: «Язык формирует нашу реальность; если чего-то нет в языке, этого нет и в реальности». Следовательно, надо ввести феминитивы, тогда и отношение к женщинам изменится, ведь «равноправие начинается с языка».
Эх, было бы здорово, если бы всё работало именно так: ввели новые слова — и общество сразу поменялось. Но все устроено гораздо сложнее. Постулат «язык формирует реальность» уже давно опровергнут многочисленными исследованиями (они описаны, например, в книге Гая Дойчера «Сквозь зеркало языка»). Приводить их все я сейчас не буду, остановлюсь только на одном.
Многие древние языки (например, древнегреческий или латынь) долго не имели специального слова для обозначения синего цвета. Море или небо могли быть охарактеризованы с помощью неожиданных для современного человека слов: так, Гомер называл море «виноцветным».
На этом основании раньше делались выводы о том, что в древности цветовое зрение у людей ещё не было развито и синий цвет они попросту не видели (да и до сих пор интернет наводнен такими «сенсационными» открытиями столетней давности). Ведь «чего нет в языке, того нет и в реальности». Но биологи и антропологи доказали, что строение глаза древних греков и римлян было точно таким же, как и у современного человека.
Более того: обнаружено много языков, где и сейчас нет обозначений синего и некоторых других цветов (в основном это языки народов, живущих вдали от цивилизации). Но с помощью многочисленных экспериментов давно установлено, что носители этих языков различают цвета так же хорошо, как и мы.
В действительности дело в том, что в чистом виде синий сравнительно редко встречается в природе, и людям, живущим вне цивилизации, просто не нужно отдельное его обозначение. В крайнем случае они всегда могут сказать о предмете, что он, например, цвета оперения какой-нибудь птички. Мы точно так же используем такие обозначения для многих оттенков: цвет слоновой кости, цвет бедра испуганной нимфы (кстати, оранжевый, фиолетовый, розовый, коричневый и т.д. тоже образованы по этой модели – это цвета апельсина (orange), фиалки, розы, корицы).
Но абсурдной кажется сама мысль о том, что если мы не имеем специальных слов для обозначения этих цветов, то мы их не видим или их не существует. Примерно так же воспринимается и тезис о том, что феминитивы сделают женщину более «видимой».
Язык – это прикладной инструмент общения, который лишь отражает реальность (и то далеко не полностью и не напрямую, потому что в языке и его грамматике существует множество условностей). Равноправие не может начаться с языка, оно им может только закончиться (и совсем необязательно посредством феминитивов).
А по-настоящему влияет на общественные настроения вовсе не язык, а в первую очередь культура, уровень образования и повседневный опыт.
Также по теме:
Феминистки меняют русский язык. Ответ филолога
Феминистки меняют русский язык. Доводы "за"
Более подробно о проблеме феминитивов читайте в моем инстаграме @istoki_slova
