Всем привет!!! Сегодня хочу рассказать о историй, которая меня очень поразила. Началось все с того что в руки мне попала книга «Суицидология прошлое и настоящее». Попала она ко мне в рамках моего правил моего спортивно-интеллектуального клуба. Почему именно эта книга меня заинтересовала? Тут все просто, книги я заказываю в Лабиринте, заказываю помногу, какие книги я заказываю я напишу отдельно об этом статью «Книга из книги». Когда в лабиринте заказываешь много книг они постоянно дают, какие то плюшки, один из видов плюшек это книги в подарок. Например, делаю заказ тысяч на пять, а меня рублей на семьсот предлагают выбрать книг в подарок. Книги на подарок нельзя выбрать из общего каталога, а только те, которые предлагают. Как я понял эти часто такие книги, которые и даром не кому не нать, хотя попадаются неплохие детские книги и так по мелочам. И вот при очередном выборе я долго копался в предложенных книгах (если в заказ не выбрал то на следующий они не переносятся) И выбор мои пал на «Суицидологию» это была единственная книга, которая несла хоть какую то смысловую нагрузку, плюс она была в хорошем переплете. Проще говоря «на халяву и уксус сладкий». Книга пришла, и я положил её на самую дальнюю полку в самый низ стопки. Вот честно не хотел ее читать, но правило есть правило. Попала книга на полку для книг к прочтению, надо хотя бы ознакомиться. И вот через почти полтора года дошла очередь и до неё. Начал читать и втянулся в чтение. И вот в ней в «Историко-философском разделе» я наткнулся на стать Ивана Сикорского «Эпидемические вольные смерти и смертоубийства в Терновских хуторах (близ Тирасполя)» Расскажу об ужасах которые я прочитал и которые происходили на стыке двух веков.
В 1905 году была ликвидирована одна из самых суровых монастырей – тюрем Спасо-Ефимовская в Суздале. 2 марта 1905 года из ее стен вышел последний узник. Федор Ковалев который, остаться монахом в суздальской обители не пожелал.
Старообрядческое семейство Ковалевых давние обитатели Терновских хуторов. Семейство по наставлению предков давали у себя приют прохожим, особенно перехожим раскольникам. Последняя владелица хуторов, старуха Ковалева, мать Федора Ковалева, строго исполняла заветы предков.
Как пишет Сикорский «До осени 1896 года в Ковалевских хуторах существовали две совершенно чуждые друг другу жизни – жизнь скита и трудовая жизнь хозяев усадьбы и их родственников.» Эти жизни пересекались только по месторасположению, но отдельные члены семейства Ковалевых начали сближаться со скитом и становились его поклонниками. Усадьбой правила Ковалева, а скитом Виталия. Что интересно если Ковалева была уже преклонного возраста, то Виталия была молодая женщина 35-40 лет.
Занимались Ковалевы сельским хозяйством, хутора были площадью примерно 70 гектар, была гончарная мастерская и швейная. У Федора была 23-летняя жена Анюша, двое малолетних детей, 60-летняя мать Сименона, брат Дмитрий, сестра Авдотья. Соседом Ковалевых был Назар Фомин, у которого были жена Домна и 13-летняя дочь Поля.
Виталия вела пропагандистскую деятельность и наиболее гибельно сказывалось её влияние на полу взрослых детях, в частности на тринадцатилетнею дочь Назара Фомина.
Из истории сказано что 12 представителей семейства Ковалевых в 19 веке уже успели побывать с тюрьмах и ссылках за «непоколебимую приверженность старой вере». И осенью мирная и безмятежная жизнь Терновских хуторов снова была нарушена начавшимся брожением со стороны Виталии и Поли которые постоянно стали говорить об «имеющих якобы наступить преследованиях» Частые проповеди и причитания, пророчества, нагнетали ужас на семейство Ковалевых. Виталия стала раздражительной, но при этом все упорнее и упорнее сеяла страхи о грядущих страшных переменах. Ее тревожные речи сильно действовали на окружающих. Старуха Ковалева часто плакала и причитала детям «Я умру, как вы останетесь без меня?»
Обыденная деятельность хуторов была практически парализована. Люди собирали теплые вещи, готовясь к ссылкам на севера, вечера и ночи проходили в беседах подогревающих опасения. Принимались критические решения на случаи заточения в тюрьму, такие как запоститься, уморить себя с голоду. Все были уверены о скором пришествии антихриста, воинах. И в самый разгар брожения и переживаний началась народная перепись населения. Как её называли в хуторах печать антихриста. Узнав о переписи Виталия, давала совет запоститься, не дожидаясь заточения в острог или ссылки.
Время шло, перепись близилась, и раньше всех дочь Фомина, тринадцатилетняя Поля предложила «Там (то есть в остроге) будут резать, мучить, лучше в яму закопаться». Мать ее поддержала «Хорошо ты вздумала – и я с тобой». О яме заговорили все. Все кроме Федора Ковалева, он был категорически против. Но вскоре мать Федора под влиянием Виталии, объяснила сыну что яма лучше чем острог, в остроге есть вероятность что не выдержит пыток и откажется от веры. Да и детей в острог не возьмут, а одних без попечения взрослых детей точно заставят поменять веру.
Мысль о яме овладела всеми. Днями и ночами велись разговоры. Поднимались старые книги, искались ответы за или против. А не суицид ли само закапывание? «как бы от одного греха уйти, да не попасть в другой» Тут яро и очень активно вмешалась Виталия, она высказала мысль что «все, что делается для Бога, - не грех» и вместе с Полей нашла в книгах будто подтверждение правильности такого мнения. Больше того Виталия выписала свою сестру из соседнего хутора, пригласив ее к себе обманом, оторвав от мужа и детей, и когда сестра приехала, то убедила её в необходимости само закапывания. Возникавшие у людей мысли об ужасной смерти в яме, старейшина скита крыла следующим «проживете от одного до трех дней, не более, но зато перейдете непосредственно в чертоги небесные» «два-три дня мук, - говорила она, - ничто в сравнении с муками вечными» «Подумай, - поясняла она каждому, - можешь сосчитать дождевые капли: сколько капель в дожде, столько лет муки в аду: лучше два – три дня в яме, и – небесное царствие»
Дальше была ночь на 23 декабря 1896 года. Вот как написано в статье:
«Ночь на 23 декабря проведена была намеченными жертвами в доме Назара Фомина. В расстоянии нескольких аршин от дома, вдоль боковой стены его, идет тот погреб, который в эту ночь должен был сделаться человеческой могилой. С 7 или 8 часов вечера изба Фомина уже была наполнена людьми. Собравшиеся после церковной службы, песнопений, сопровождавшихся слезами, и взаимного прощения спустились в погреб и здесь общими усилиями началось приготовление могилы Фомин, при участии Федора Ковалева и Кравцова, пробил отверстие в задней стене погреба, и затем с поспешностью начали рыть мину. Несколько часов длилась работа, и, наконец, была готова небольшая комнатка (мина) таких размеров, что человек вдоль и поперек ее мог свободно поместиться в лежачем положении; мина была пяти аршин длины, столько же ширины и более двух аршин высоты в средней части, так как была сводообразной формы, и в средней части ее человек мог стоять, почти не сгибаясь. Раньше, чем была окончательно готова импровизированная могила, из дома Фоминых некоторые из оставшихся там спустились в погреб, и здесь почти все, не исключая и Виталии, принимали участие в приготовлении могилы кто рыл, кто убирал землей. Все были в большом волнении, и всех торопила Виталия. Перед роковым моментом все жертвы оделись в смертное платье. После общей похоронной службы, спeтои, первою вошла в приготовленную могилу Анюша с двумя детьми вопреки сведениям. сообщенным в газетах, что первым вошел Фомин, мы, со слов Ковалева, исправляем эту неточность: первой вошла именно Анюша, как вообще в этом беспримерном по своим ужасам событии женщины были впереди и направляли дело. Когда вошли все участники и готовился последним войти Федор Ковалев, уже в числе первых твердо решившийся умереть, то тут неожиданно возникло некоторое недоумение. Фомин. который должен был заложить мину внутри, поколебался, боясь, как он то действие не равносильно наложению на себя рук он усиленно, со слезами стал умолять Ковалева не входить в мину и заложить ее снаружи. Так как это обстоятельство вызвало неожиданную задержку, то Виталия дала распоряжение, чтобы Ковалев остался снаружи и закладывал мину. Таким образом, в мину вошли девять человек: Назар Фомин (45 лет) с женой Домной (40 лет) и тринадцатилетней дочерью Прасковьей Евсей Кравцов (18 лет), работник в доме Фомина, Анюша Ковалева (22 лет) с двумя дочерьми (3 лет и грудной). Елизавета Денисова (35 лет), родная сестра Виталии, старик Скачков (около 70 лет), отец Поли Младшей. Закрытие отверстия происходило быстро и с особенной торопливостью. Виталия, как простой рабочий, разбрасывала и утаптывала землю на дне погреба с целью скрыть следы совершившегося. Отверстие заложено было камнем на глине, и, по словам Ковалева, с некоторыми усилиями его можно было бы раскрыть.Но для большей верности дела мина была заложена двойной стенкой: именно внутри выведена была Фоминым вторая стенка, так что кладка Ковалева и кладка Фомина прилегали одна к другой. Фомин и Ковалев работали одновременно. Как только заложен был Ковалевым последний камень, он вместе с Виталией, Полей Младшей и монашкой Таисией быстро вышли из погреба, заперли его на замок и поспешно, почти бегом, удалились. Два или три дня Ковалев и не приближался к этому месту.»
Дальше были описаны ужасы вскрытия захоронении, да именно захоронении так оно было не одно.
В ночь на 27-е декабря 1896 года в яме Ковалёвым были закопаны шесть человек.
12-го февраля 1897 года закопал в могиле четверых человек, в том числе свою сестру Авдотью.
В ночь на 28-е февраля 1897 года заложил в выкопанной яме шесть человек, в том числе мать и брата Дмитрия.
В конце апреля Ковалёв был арестован и заключён в тюрьму.
Вот такие вот ужасы…
