По мнению учёных, социалистические черты возникали в разные времена в истории многих государств и обществ. Характерные признаки социализма и коммунизма исследователи видят в маздакитском правлении в Иране, государствах инков, иезуитов в Парагвае и восставших рабов на Гаити. Тем не менее официальная история первым социалистическим экспериментом считает Парижскую коммуну 1871 г.: так охарактеризовал её сам Карл Маркс.
Однако основоположник марксизма не интересовался странами, лежащими за пределами Европы, и не считал, что там может происходить что-либо прогрессивное – такое, как попытка установления социализма. Тем не менее первая попытка построить социалистическое общество произошла в Боливии в середине XIX века – на двадцать с лишним лет раньше Парижской коммуны. В то время в Парагвае существовал режим социалистического типа, созданный доктором Каспаром де Франсиа, и ещё не был забыт очень похожий (только гораздо более кровавый) режим лидера восставших рабов Дессалина на Гаити. Однако именно в Боливии президент этой страны Мануэль Исидоро Бельсу впервые использовал термин «социализм» для обозначения социально-политического строя, который он пытался установить. И социализм в его представлении был очень похож на то, каким его описывали левые мыслители того времени – Ш.Фурье, К.А.Сен-Симон и Р.Оуэн.
Боливия отличалась от большинства бывших стран Латинской Америки тем, что большинство её населения составляли индейцы аймара и кечуа – наследники империи инков, сохранившие как воспоминания о великом прошлом, так и инкскую общину – айлью в качестве основы общественной организации. Не прекращавшиеся с 1809 г. войны и восстания, а также развитие экономки (в стране, несмотря на кризисы, развивалась добыча серебра, а также коры хинного дерева) привели к появлению в городах значительной прослойки чоло – ушедших из сельских общин индейцев, перешедших на испанский язык и составивших население городских трущоб. Они, занимавшиеся мелким ремеслом и подёнщиной, были самыми социально незащищёнными и склонными к мятежам.
После завоевания независимости (точнее, после завоевания Верхнего Перу войсками С.Боливара и его полководца А.Х.Сукре) новые власти отменили внеэкономическую зависимость индейцев и уравняли их в правах с белыми. Они попытались ликвидировать общины-айлью и превратить индейцев в самостоятельных фермеров, однако из этого ничего не вышло: индейцы были недостаточно грамотны и не имели ни средств, ни современных орудий труда для ведения хозяйства. Они также за столетия настолько привыкли к жизни в общине, что не представляли себе существование отдельно от неё.
Помимо попыток ликвидировать айлью, в Боливии остро стояла проблема протекционизма в торговле: состоятельные боливийцы требовали полной свободы торговли, поскольку в стране производились лишь самые примитивные товары (грубые ткани и кожаные изделия), а местные ремесленники настаивали на введении протекционистских барьеров для защиты национальной промышленности. Таким образом, социальные конфликты нарастали как в сельской местности (из-за споров вокруг айлью), так и в городах, где соперничали сторонники и противники протекционизма.
Мануэль Исидоро Бельсу пришел к власти в 1848 г. в результате борьбы различных каудильистских группировок. К тому времени Боливия (бывшее Верхнее Перу, или Чаркас), и в колониальные времена очень бедная, несмотря на добычу львиной доли мирового серебра, переживала жесточайший системный кризис. Государственная власть ослабела до последней степени, и власть на местах перешла к местным каудильо, непрерывно боровшимися между собой. Почти все необходимые товары, от продовольствия и тканей до оружия и инструментов для горных работ, Боливия закупала за границей.
Бельсу был выходцем из низов. Его отец, торговец-араб, оставил семью, а мать, перебравшись в Ла-Пас, торговала спичками. В 15 лет юный Мануэль присоединился к армии патриотов и принял участие в войне за независимость, затем участвовал в гражданских войнах. Бельсу дослужился до командира батальона (стоит отметить, что боливийская армия состояла всего из нескольких батальонов), и в 1847 г. поднял своих солдат на восстание. Поводом к нему стала причина личного свойства: на жену молодого офицера «положил глаз» сам президент Х.Бальивиан! Для того, чтобы муж не мешал завязавшемуся роману, он отослал его в дальнюю командировку, но тот, узнав, в чём дело, поднял восстание.
Эта история оказала сильное психологическое воздействие на Бельсу: он считал, что президент позволил себе столь низкий поступок в его отношении потому, что он не принадлежал к белой аристократии. И позже, когда Бельсу стал сначала военным министром и одним из «сильных личностей» нового режима, а затем – президентом страны, он ощущал презрение к себе со стороны белой аристократии, не забывавшей, что он «мавр», и к тому же рогоносец.
Мятежникам помогало правительство Перу, враждовавшее с Боливией, и боливийские торговцы хинной корой, недовольные государственной монополией на эту культуру. После серии мятежей президент Х.Бальивиан был свергнут и бежал в Перу, и нескольких конфликтов со вчерашними соратниками, Бельсу стал главой Боливии. Весьма вероятно, что, будучи в Перу, где он общался с высокообразованными государственными деятелями, Бельсу познакомился с трудами социалистов Фурье и Сен-Симона.
«Приход Бельсу к власти стал результатом широко распространенной неудовлетворенности бальивианской диктатурой и неспособностью правящего класса, представленного южной олигархией и северной коммерческой землевладельческой элитой, решить серьезные проблемы страны, преодолеть хронический финансовый кризис и разжечь застой экономики» (Щелчков А.А. Консервативная социальная утопия в Боливии правления Мануэля Исидоро Бельсу. Москва, ИВИ РАН, 2005г. С. 265).
Бельсу с самого начала пользовался поддержкой бедной части населения – его поддерживали чоло и индейцы как «своего», т.е. небелого и не аристократа. И он опирался на поддержку бедных и небелых, понимая, что белых и богатых он в качестве президента не устраивает.
Своей целью президент провозгласил создание новых законов, которые создадут справедливое общество без бедности, без рабства и неравенства: «Вам достанется слава стать родоначальниками социалистического принципа равенства, провозглашенного героями свободы» (La Epoca. N 1021. 04.09.1851).
Конституция Бельсу 1851 г. была либеральной: она провозглашала равенство, запрещала цензуру, гарантировала частную собственность (допуская её отчуждение во имя общественного блага), отменяла рабство и сокращала президентский срок до 5 лет. В Конституции, при всей её несомненной прогрессивности, как видим, ничего социалистического не было.
Следует отметить, что, провозглашая социализм, Бельсу вовсе не считал себя революционером – наоборот, для него социалистическая политика была в первую очередь средством укрепления традиционного общества, основой которой в его глазах была церковь и крестьянская община. Президент утверждал, что Боливия должна управляться по «мандату, который состоит в союзе религии и социализма».
Никакой национализации в экономике или передачи земли крестьянам президент-социалист не проводил и не планировал. Пожалуй, в социальной политике им была допущена лишь одна действительно революционная новация: появились первые профсоюзы. Он ограничился введением протекционистских мер, защищающих местных производителей, но это также было требованием не социалистического толка: того же добивалась и часть либералов, и многие консерваторы.
При этом Бельсу в своих эмоциональных воззваниях, обращаясь к городским низам, был весьма радикален. Он призывал: «Товарищи! Частная собственность является важнейшей причиной большинства обид и преступлений в Боливии, причиной постоянной борьбы между боливийцами и основой нашего современного эгоизма, навечно осужденного нормами всеобщей морали. Нет более владениям! Нет более владельцам собственности! Нет более наследствам! Долой аристократов! Земля для всех; долой эксплуатацию человека...» Его эскапады против владений, наследования и за «землю для всех», очевидно, были подчерпнуты из трудов Фурье и Сен-Симона, и не были закреплены законами, но они воспринимались бедняками буквально.
Выступая в 1849 г. перед жителями города Кочабамбы, подавившими мятеж местной белой элиты, он говорил: «В то время как вы являетесь жертвами голода и нищеты, ваши угнетатели, именующие себя кабальеро, эксплуатируют ваш труд и живут в роскоши. Однако все, что вы видите, принадлежит вам, потому что является продуктом вашего труда. Богатство, которое вы создали, украли у вас те, кто считает себя аристократами». После этого выступления городской плебс учинил в Кочабамбе погромы богачей и вообще белых, к которым присоединились и окрестные крестьяне. И Бельсу не стал карать своих последователей – более того, он назвал кровавые бесчинства «беспристрастным судом народа».
Хотя «земля для всех» так и осталась лозунгом, Бельсу инициировал возвращение крестьянам незаконно отобранных у них земель и восстановлением айлью, уничтоженных латифундистами. Восстановление справедливости, как это обычно бывает при слабой государственной власти, сопровождалось «перегибами на местах»: крестьяне нападали на помещиков, сжигали усадьбы, отбирали не только ранее захваченную у них землю, но и поместья, принадлежавшие латифундистам изначально. В результате начался исход землевладельцев в города – они боялись за свои жизни. В тех случаях, когда землевладельцы оказывали вооружённое сопротивление крестьянам, армия и национальная гвардия по приказу Бельсу выступали на стороне крестьян, не разбираясь, правы те или виноваты.
Оппозиция считала Бельсу вожаком плебса (что соответствует действительности), коммунистом, тираном, «врагом свободы, таланта и чести». Однако интересно, что Бельсу противопоставлял свой, религиозный и моральный социализм (который он иногда называл коммунизмом), «политическому» коммунизму, который он считал воплощением хаоса и анархии. «Установите коммунизм справедливости, если не хотите, чтобы народ сам установил политический коммунизм», говорил он своему преемнику. По-видимому (это не известно), Бельсу читал о Мабли, Морелли, Бабёфе, а возможно, о Бланки и даже о Карле Марксе…
В 1851 г. в Ла-Пасе вспыхнуло восстание против социалистического правительства, в ходе подавления Бельсу был тяжело ранен. Однако восстание было подавлено силами чоло, вооружённых чем попало. После этого власть президента укрепилась, и он, подобно многим латиноамериканским лидерам, вполне мог бы остаться у власти. В 1855 г. Бельсу – впервые в истории Латинской Америки! – отказывается от участия в выборах и добровольно передаёт власть новому президенту, избранному боливийцами – генералу Хорхе Кордове.
Впрочем, преувеличивать благородство «мавра» тоже не следует: Кордова был его верным соратником, и, уйдя с президентского поста, Бельсу по-прежнему контролировал власть в стране. Тем не менее в 1957 г. армия при поддержке белой элиты подняла восстание и свергла президента Кордову. Оба бывших президента, Бельсу и Кордова, отправились в Европу, но Кордова вскоре вернулся.
Несмотря на падение социалистического режима, в Боливии многие хранили самые тёплые воспоминания о президентстве Бельсу и ждали его возвращения. Это не могло не вызывать опасений белой элиты, не забывшей кровавые мятежи индейцев и чоло в Кочабамбе и Ла-Пасе. Пришедший к власти после серии переворотов генерал Ача в 1862 г. устроил резню сторонников Бельсу, вошедшую в историю как «Matanzas de Yáñez» (Кровавая купель Яньеса). Среди убитых был и бывший президент-бельсист Кордова.
В 1864 г. власть захватил генерал Мануэль Мариано Мельгарехо – отчаянный авантюрист, участник всех заговоров, предательств и переворотов, происходивших в стране. Но в ряде провинций восстали сторонники Бельсу, а сам он, узнав о событиях на родине, вернулся в Боливию. Он появился в Ла-Пасе и объявил о свержении Мельгарехо; горожане восстали, и армия, после кровопролитного боя, перешла на сторону Бельсу. «Мавр», окружённый ликующими толпами, явился в президентский дворец, чтобы провозгласить себя президентом. Но… туда же пробрался брошенный своими войсками Мельгарехо. Бельсу подошёл к нему и вежливо сказал, что берёт его в плен, и гарантировал побеждённому безопасность. В ответ Мельгарехо вытащил пистолет и застрелил Бельсу, после чего обратился к ошеломлённой толпе и провозгласил себя президентом.
Так закончился первый в истории социалистический эксперимент. Оценивать его можно по-разному. Например, советская историография оценивает его так: «Совпадения с утопическим социализмом сосуществовали с глубоко консервативными поступками и убеждениями Бельсу, его религиозностью и стремлением не допустить общественного расслоения и роста социальных противоречий в развивающейся капиталистической экономике. Его социальный проект был консервативно-утопическим, хотя и с социалистической окраской» (История Боливии. «Наука», Москва, с. 234-235).
Память о Бельсу в Боливии жива, и его личность до сих пор вдохновляет боливийских левых самых разных направлений – в том числе нынешнего президента Эво Моралеса. Однако следует учитывать, что крайности бельсисткого режима (такие, как потакание погромам белых) были в то время обычными для латиноамериканских режимов всех политических направлений. При этом его законотворческая деятельность и отдельные социальные новации (такие, как установление равенства всех этнорасовых групп, распространение юридической помощи на неграмотных, в т.ч. индейцев, разрешение профсоюзной деятельности и отмена цензуры) свидетельствуют, что генерал-«плебей» пытался установить в Боливии не социалистическую диктатуру, а социальное государство, подобное современным демократическим странам. Ведь то, что считается «утопическим социализмом», и есть его прообраз.
