Сегодня мы планировали написать про Гегеля, но в комментариях к статье Ненаучно. Лженаучно. Антинаучно. В чём отличия? возникла мини-дискуссия по поводу критериев научности, поэтому сегодня мы поговорим про Поппера и его критерий научности — опровержимость, или фальсифицируемость.
Появление вопроса
Вспомним, каким было то время. Наука переживала взрывной рост теорий, идей и множество научных революций в отдельно взятых областях. Каждый человек, считающий себя учёным, стремился предложить свою теорию. И, конечно, каждый человек называл свою теорию научной. Но научными они, тем не менее, не являлись.
Вот что Карл Поппер пишет в своей книге «Предположение и опровержение»:
В то время меня интересовал не вопрос о том, «когда теория истинна?», и не вопрос: «когда теория приемлема?» Я поставил перед собой другую проблему. Я хотел провести различие между наукой и псевдонаукой, прекрасно зная, что наука часто ошибается и что псевдонаука может случайно натолкнуться на истину.
Он не считал, что индуктивного метода достаточно, чтобы объявить теорию научной. Индуктивный метод применяется в гороскопах, но от этого гороскопы научными не становятся. А три популярные тогда теории — марксисткая теория истории, психоанализ Фрейда и индивидуальная психология Адлера и вовсе его разочаровали, несмотря на свою впечатляющую объяснительную силу, а точнее из-за неё: они могли объяснить постфактум любое действие.
Что бы ни случилось, приверженцы перечисленных теорий убеждали, что их теории всё объясняют. Даже теоретически не могло возникнуть события, когда марксизм или психоанализ сядет в лужу. Любое событие становилось верификацией теорий. (Верификация — это подтверждение теории).
Тогда он стал задаваться вопросом:
«Что ошибочного в марксизме, психоанализе и индивидуальной психологии?», «Почему они так отличаются от физических теорий, например, от теории Ньютона и в особенности — от теории относительности?»
Не фальсификация, а принципиальная фальцифицируемость.
В ответе на этот вопрос ему помогло предсказание Эйнштейна, сделанное им на основе его теории гравитации. Вот как описывает его Поппер:
Согласно теории гравитации Эйнштейна, тяжёлые массы (такие, как Солнце) должны притягивать свет точно так же, как они притягивают материальные тела... свет далёкой фиксированной звезды, видимой вблизи Солнца, достиг бы Земли по такому направлению, что звезда казалась бы смещённой в сторону от Солнца.
Этот эффект обычно нельзя наблюдать, так как близкие к Солнцу звезды совершенно теряются в его ослепительных лучах. Их можно сфотографировать только во время затмения.
Если бы этот эксперимент провалился, то теория гравитации Эйнштейна была бы отвергнута. И Поппера поразил и восхитил этот риск.
Теория Эйнштейна была принципиально фальсфицируема, то есть принципиально опровержима. То есть был конкретный эксперимент, который мог опровергнуть теорию. И в этом Поппер видит преимущество хорошей теории перед плохой.
Отсюда Попер делает вывод:
- Каждая «хорошая» научная теория является некоторым запрещением: она запрещает появление определённых событий. Чем больше теория запрещает, тем она лучше.
- Теория, не опровержимая никаким мыслимым событием, является ненаучной. Неопровержимость представляет собой не достоинство теории, а её порок.
«Усовершенствованным фальсификационизмом»
Конечно, фальсифицируемость — не панацея. Идеи Поппера сильны, опровержимость стала важным научным критерием. Но сейчас, особенно в общественных науках, намного большей популярностью пользуется концепция исследовательских программ Лакатоса, ученика Поппера.
Он считает, что только последовательность теорий, а не одну теорию, можно считать научной. Ряд теорий образует научно-исследовательскую программу. У этой программы есть твёрдое ядро и пояс защитных гипотез. Теория держится до тех пор, пока расхождение теории с эмпирическими данными может быть решено новой защитной гипотезой. Когда такое расхождение не может быть решено или объяснено, происходит сдвиг к новой теории — сдвиг парадигмы.
Своим «усовершенствованным фальсификационизмом» Лакатос сместил акценты. Да, его теория лучше описывает развитие научного знания, но при этом он не противостоит псевдонаучному знанию.
Разные ситуации повлияли на развитие разных критериев: верифицируемость, фальсифицируемость, истинность (по мнению научного сообщества), проблемность, обоснованность, системность, интерсубъективная верифицируемость, прогрессизм и др.
Научные критерии сейчас
Сейчас не существует разделяемых всеми критериев научности. Для разных областей применяются свои критерии. Где-то важнее верифицируемость, где-то — фальсифицируемость, а где-то — прогрессизм. Но, однако, некоторые "учёные" всегда могут сказать, что у них "своя" область знаний, и поэтому критерии, указанные выше, для них неприменимы.
И в этих условиях неповоротливость и традиционность научного сообщества, так часто порицаемая многими, может сослужить добрую службу и защитить научную среду от ненаучных теорий.
