К началу марта 1945 года 4-я армия вермахта продолжала удерживать полосу земли вдоль Фришского (современный Калининградский) залива. По фронту плацдарм тянулся на 50 километров, а наибольшая его глубина достигала 20 километров. Сам смысл его существования объяснялся необходимостью обеспечить эвакуацию в другие области Третьего Рейха беженцев из Кенигсберга и обитателей окрестных сел и городов. В принципе, эту задачу выполнить удалось, после чего необходимости и дальше отстаивать район уже не было. Во всяком случае, именно так полагало командование армии, считая, что настал черед и военным последовать за гражданскими.
Пробиваться на юг и юго-запад через боевые порядки советских войск было самоубийственно. Куда более реальной выглядела эвакуация на Фрише-нерунг, хотя с наступлением весенней оттепели лед на заливе стал рыхлым, и передвигаться по нему было опасно даже одиночным пехотинцам, не говоря уже о тяжелой технике. Расчет был на то, что понтонно-мостовых средств имелось в достатке, кроме того, в помощь военным можно было привлечь рыбацкие суда. В распоряжении армейцев имелся даже небольшой порт Розенберг (теперь - поселок Краснофлотское), откуда можно было переправлять танки и артиллерию. Вскоре между плацдармом и Пиллау начали курсировать т. н. «морские змеи» - караваны, составленные из влекомых буксирами барж. Оставалось лишь получить соответствующее разрешение верховного командования, однако именно с этим и возникли проблемы.
«Ни один метр немецкой земли не может быть сдан врагу добровольно», - во всеуслышание заявил Адольф Гитлер.
Спорить с фюрером боялись больше, чем драться с русскими. Поэтому, когда Адди запретил и прорываться в Кёнигсберг, армия изготовилась сражаться фактически в котле, образовавшимся под Хайлигенбайлем (ныне - городок Мамоново).
Стремясь улучшить свои позиции, наиболее боеспособное подразделение - дивизия «Великая Германия» 6 марта предприняла атаку южнее Конрадсвальде (у теперешнего поселка Октябрьское), но понесла значительные потери и откатилась на исходные рубежи. Всем было ясно, что теперь нужно ждать решительного наступления Красной армии.
- Действительно, маршал Василевский решил в первую очередь ликвидировать Хайлигенбайльский котел, - подтверждает калининградский историк Сергей Гольчиков. - Шла подготовка к наступлению, накапливались боеприпасы, подтягивались резервы и артиллерия, поступала новая техника в танковые части. Хуже обстояло дело со штатной численностью стрелковых дивизий. Пополнение едва покрывало текущие потери, и многие дивизии по численности приближались к полкам.
Приступить к ликвидации «котла» решили 13 марта - в командовании 3-м Белорусским фронтом, судя по всему, в приметы не верили. Наступление началось с мощнейшей артподготовки и налетов штурмовой авиации. Выжившие гитлеровцы потом признавались, что испытывали ощущения кромешного ада, зарывшись в землю, которую засыпало сталью и фосфором. Тем не менее, оборонялись немцы, как всегда, умело и ожесточенно, недостаток противотанковой артиллерии восполняя поставленными на прямую наводку 88-миллиметровыми зенитными орудиями - знаменитыми «ахт-комма-ахт». Если в контратаке пехоту поддерживали несколько танков или штурмовых орудий, это считалось настоящим счастьем.
«Обе стороны дрались с исключительной яростью», - признают германские историки.
С ними соглашаются в своих воспоминаниях и советские военачальники, которые считали, что упорство противника объяснялось тем, что отступать тому было некуда, и ожидать поддержки - не от кого.
Наступающим довольно быстро удалось перерезать временную дорогу по берегу залива, связывавшую 4-ю армию с Кёнигсбергом, и 23 марта ворваться в Хайлигенбайль. После двух дней ожесточенных уличных боев остатки дивизий вермахта начали отходить к замку Бальга. Линия обороны здесь была усилена сплошной лентой вагонов, загруженных грунтом. И только тогда, наконец, из Берлина последовало долгожданное разрешение на эвакуацию!
«Самым последним храбрым воинам еще удалось спастись, кое-кто переправился в конце марта на артиллерийских паромах и досках, - писал комендант Кёнигсберга Отто Ляш. - Штаб группы армий стал излишним, поэтому он был эвакуирован, а его место занял штаб уничтоженной 4-й армии во главе с генералом от инфантерии Фридрихом Вильгельмом Мюллером. Назначение командующим человека, который только что погубил целую армию и теперь должен был действовать в обстановке, грозившей новым окружением, окончательно подорвало веру и надежды солдат и их командиров».
В личной храбрости Мюллеру, однако, отказать нельзя - генерал вышел из котла вместе с последними своими солдатами. Впоследствии уцелевший в страшной мясорубке на берегу Фришского залива военачальник попал в плен, и союзное командование выдало генерала грекам, давно мечтавшим расквитаться с ним за давнюю операцию на Крите. Вечные любители халявы обрадовано поставили Мюллера к стенке.
Сварив в Хайлигенбайльском котле, кого успели, советские войска, плюс к этому, повесили на шею осажденному Кенигсбергу 10 тысяч раненых солдат 4-й армии, окончательно забивших и без того переполненные госпитали города. Немцам пришлось буквально в последний день перед тем, как столица Восточной Пруссии оказалась в полной блокаде, организовывать спешную эвакуацию этого контингента морем через Пиллау.
28 марта советские войска взяли район замка Бальга. Считается, что за почти три недели яростных боев немцы потеряли 93 тысячи человек только убитыми. Еще 46 тысяч солдат и офицеров вермахта оказались в плену.
