С какой целью создавались древнерусские летописи? Как и для кого?Почему традиция летописания со временем угасла?
На эти вопросы нет однозначных ответов.
Первое, что приходит на ум - летописи создавались для нас, для потомков, чтобы мы могли гордиться деяниями своих предков. Для кого же еще?
Исследователи советской эпохи длительное время отстаивали эту точку зрения, подыгрывая на гуслях нашего самолюбия.
Историк В.Г. Мирзоев, например, утверждает, что целью летописца
было познание прошлого, сохранение памяти о минувших событиях, о том, “как было”, фиксация источников с тем, чтобы позднейшие поколения не утратили памяти о деяниях предков.
И еще:
Это необходимо знать для назидания. Опыт прошлого, связанного с настоящим, позволяет отсеять вредное от полезного, ложь от правды.
Слишком долго летописца рассматривали через марксистскую оптику, приписывая ему "документальность" и "протокольную точность" изложения (добиться коих весьма затруднительно, если описываешь события столетней давности) и даже - свободу от религиозных убеждений (это в монастыре-то...). Д.С. Лихачев создал созвучный эпохе образ летописца, которого будто бы интересовали исключительно "мирские страсти и политические интересы".
Попытка причесать древних хронистов под коммунистическую гребенку, увы, не приблизила исследователей к подлинному пониманию, что такое летописи, как и для чего они создавались.
Если мы смиримся с мнением Лихачева про "мирские страсти", то незамедлительно обнаружим, что в эту картину не вписывается слишком многое.
Ну куда приплести, например, сказку про сожжение Ольгой Искоростеня при помощи птиц, что физически невозможно? Или, например, Волхва, сына новгородского князя, который, наплевав и на диалектический материализм, и на географическое трезвомыслие, оборачивался в крокодила и поедал неугодных ему людей?
Ах, простите, эта история не совсем летописная, "Сказание о Словене и Русе" числится как литературное сочинение. Но входит оно, тем не менее, в "Полное собрание русских летописей".
Проблема в том, что все летописи так или иначе - литературные сочинения, а не исторические исследования. Во всяком случае, они не историчны в современном понимании этого слова.
Новгородский крокодил явно плывет против общего течения исторической мысли двадцатого века ( а воробьи Ольги - летят). Очень сложно представить нескольких стенографисток в кокошниках, которые сидят на берегу р. Волхов и протоколируют, как крокодил закусывает своими политическими оппонентами, чтобы это событие не угасло в памяти потомков.... Назидательно, кстати, закусывает, а не абы как.
Даже когда летописец выбирается из зыбучих песков фольклора на сушу реальных княжеских биографий, не вполне ясно, почему он столь резко и нелицеприятно отзывается о некоторых правителях? Раз он "политизирован", то разве не след ему хоть чуточку подредактировать неблаговидные поступки? Скажем, утопить ради приличия в Лете огромный гарем будущего святого равноапостольного князя Владимира?..
Кроме того, нет внятного ответа, почему летописание вообще возникло, какое-то время цвело пышным цветом, а затем тихо угасло? Причем угасло задолго до появления фотографии, киносъемки, звукозаписи...
А ведь история не закончилась! Не перестали кипеть мирские страсти, не ослабели политические интересы... И потомки по-прежнему не хотят утратить память о деяниях предков. И желали бы отделить ложь от правды, а воробьев от крокодилов
На эти вопросы можно найти ответ, если мы попробуем взглянуть на летописи беспристрастно, отбросив устаревшие толкования.
Если внимательно рассмотреть ассортимент летописных событий, то можно заметить множество далеких от политики событий: затмения Солнца и Луны, налеты саранчи, землетрясения, моровые поветрия, наблюдения комет и огненных столпов.
Все эти явления интересны летописцу потому, что они недвусмысленно указывают на стремительно приближающийся конец света ( та же саранча - один из ярких образов в "Апокалипсисе").
Летописец пишет не для потомков и не для князя: он создает отчет на самое высочайшее имя.
Именно поэтому столь откровенно говорится о княжеских прегрешениях: древний автор показывает борьбу добра и зла в душах правителей. Без устали он проводит параллели с библейскими персонажами: скажем, княгиня Ольга сравнивается с царицей Савской.
Не "протокольная точность", а моральная сторона событий волнует летописца. Его задача - показать, как Русь из тьмы язычества ( с притаившимися в ней "бесоугодными коркодилами") движется к свету христианства.
Вся Европа на рубеже тысячелетий ( и еще лет пятьсот после) активно готовится к концу света, пытаясь привязать его к разным круглым датам. Вспомним например английскую "Книгу Страшного суда", в которой статистические данные о населении туманного Альбиона собраны все с той же целью - предъявить ее Создателю, когда наступят последние времена. (Видно, на осведомленность чиновников небесных канцелярий все же не слишком полагались).
Русские летописи не тиражировались и даже, по некоторым сведениям, создавались в тайне. Так, Джером Горсей, английский дипломат 16 века, сообщает о русских хрониках, написанных и хранимых в секрете.
Угасание летописной традиции может быть связано с разочарованием в идее конца света, который так и не наступил.
Выходит из моды ожидание апокалипсиса - пропадает интерес к летописям.
(Конец света, конечно, продолжают ждать и сейчас, последний "всплеск" был не столь давно, однако интенсивность подготовки к нему существенно снизилась.)
Современный историк И.Н. Данилевский, отстаивающий идею о том, что русские летописи - своеобразный отчет перед грядущим Страшным судом, замечает, что
Летописец был христианином в полном смысле этого слова и хотя бы уже потому не мог не ориентироваться в своих поступках на христианскую систему нравственных ценностей. Чтобы понять это, надо просто захотеть услышать человека, мыслящего и говорящего иначе, чем мы. И чуть-чуть усомниться в собственной непогрешимости.
