Продолжение. Начало здесь.
Мойра прядёт нить жизни, а Небеса ткут из неё одеяния, в которые завернётся душа, проходя жизненный путь. Чьи-то одежды легки, воздушны, чьи-то – тяжелы и мешковаты.
Небо ничего не забывает. Каждый несёт свою самскару из жизни в жизнь. А потому - с изнаночной стороны у всех, абсолютно у всех – узелки. У кого-то их больше, у кого-то меньше. Они натирают душу… от этих узелков теряется прелесть самых изысканных одеяний, подаренных небесами. Иные узлы натирают до слёз, до крови. Не дают спать по ночам.
Они будут мучить душу, пока она не вспомнит.
Ведь это узелки на память. Память о непрощённых людях. О неразрешённых конфликтах, причинённых обидах и несправедливостях. Память о всех прогулянных жизненных уроках, обо всех экзаменах, не выдержанных перед самым строгим экзаменатором – своей собственной совестью.
И пока совесть не проснётся, узлы будут мучить душу, разрастаясь, заставляя её облачаться в невольничье одеяние вновь и вновь.
Льётся небесная музыка сфер, невозмутимо вращается веретено Ананке, сплетая бесконечную нить. Раз за разом ткутся одеяния, пока все узелки не будут развязаны. Все до единого. Будут натирать до истошного крика, пробуждая душу, не давая ей беззаботно наслаждаться праздностью, ведь жизненный путь – это работа.
Работа по развязыванию узелков ненависти на безупречном полотне любви.
И лишь когда распускаются последние узы, привязывающие дух к пенитенциарному облачению – только тогда душа становится поистине свободной. Она вольна скинуть с себя путы земного заточения и наслаждаться наконец-то обретённой свободой.
Потому что любовь – это всегда свобода.
Но чтобы это понять, кому-то придётся сменить одежды не раз. Пока не будет развязан самый последний узелок.
Почему в офисе так соблазнительно пахнет настоящей арабикой с невесомым шоколадным шлейфом?
Только один человек заваривает такой вкусный кофе рано утром, пока на работе ещё никого. Неужели…
Света забежала в свой кабинет, торопливо сбросила шубку, аккуратно убрала одежду в шкаф, привела волосы в порядок.
После бальзама с макадамией локоны упругие, блестящие, скользят сквозь пальцы белым золотом – легко укладывать по утрам после контрастного душа, и одно удовольствие в зеркало смотреться.
Хотя не в одном бальзаме дело: на ночь предусмотрительно нанесла на корни и кончики масло жожоба, смешанное с кокосовым маслом, капнув для верности в смесь несколько капель витамина Е. На время интенсивных тренировок придётся пользоваться маслами и масками: в воду в бассейне добавляется слишком много хлорки, у многих пловчих волосы от этого становятся сухими и ломкими.
Что делать, красота требует жертв. Тем более, волосы ощутимо отросли после осенней стрижки, а за время командировки в Москве налились жизненной силой и блеском – грех не ухаживать за такой красой. Надо беречь.
Быстренько скинув высокие сапоги с натуральной овчиной и меховой оторочкой, девушка сунула ноги в офисные лакированные туфельки и чуть не бегом поцокала в соседнее крыло – проверить, верна ли её догадка.
С каждым шагом сливочно-шоколадный аромат кофе становился всё насыщеннее, щекотал нос, пробуждая сильное желание поскорее сделать глоток любимого напитка – вдохнуть пряный, бодрящий запах высокогорной арабики, насытиться ощущением полноты жизни, что он дарит так щедро.
В офисе ещё почти никого, и оттого стук каблучков гулко разносится по коридору «производственного» крыла.
- Le vent a dit que tu etais la! (Ветер сказал, что ты здесь! (фр.) – Позвала с улыбкой Света, завидев маячившую вдалеке высокую фигуру американского инженера, привозившего в Россию из своей родной Оклахомы целый кофейный клондайк. – Glenn… hello, my favourite barista! (Гленн…привет, мой любимый бариста!)
И точно! Это был Гленн Мендер – инженер, покоривший сердце кофеманки в Московском офисе Morgan Union восхитительными блендами, от аромата которых рот наполнялся слюной за километр от кухни. Девушка узнала Гленна по идеальной «платформе» на макушке, поблескивающим очкам в чёрной роговой оправе и длиннющим ногам, мерившим холл размашистыми шагами.
- Sveta, oh my God, is it you?! (Света, о, Боже, это ты?) – Гленн обрадовался Свете, как родной. Обнялись, смеясь, и побежали в кухню наливать кофе, болтая на ходу.
- How long will you stay in Arkhangelsk? ( Как долго пробудешь в Архангельске?)
- We`re here only for one day to verify all the calculations and hold the meetings… I`m so very glad to see you! How did you know I was here? (Мы здесь всего на день – сверить расчёты и провести совещания. Так рад нашей встрече! Как ты узнала, что я здесь?
- As I said before, le Vent a dit. (Я же говорю, «ветер сказал» (англ., фр.) – Пошутила девушка, прикрыв глаза и показав, как она принюхивается к кофейному аромату, витавшему в воздухе.
Гленн любил рассказывать о французском происхождении своих предков, и часто, описывая тот или иной кофейный букет, поэтично добавлял, что ему об этом «le Vent a dit». При этом прикрывал глаза и показывал, как он с наслаждением вдыхает порыв ветра, прилетевший из страны происхождения сортов, включённых в бленд.
Инженер рассмеялся:
- Ah, you remember! So sweet of you… (Надо же, ты запомнила! Так мило…)
- Of course, I remember. It was such a special time in my life… (Конечно, я помню. Это совершенно особенный период моей жизни…)
Наливая кофе в кружки, говорили, конечно, о кофе.
- This one is one hundred percent Ethiopian Arabica. Try its rich flavor… enjoy the fruity bouquet… It`s almost impossible to top a wonderful single origin coffee, especially of premium quality and so lovingly roasted. No blends needed. A pleasure for true connoisseurs… (Стопроцентная эфиопская арабика. Попробуй его богатый вкус… наслаждайся фруктовым букетом… Практически невозможно превзойти чудесный кофе единого происхождения, особенно высшего качества и обжаренного с такой любовью. Никаких блендов не надо. Удовольствие для истинных ценителей).
Средняя обжарка, как и люблю. Во вкусовом профиле – лемонграсс, бергамот, мякоть абрикоса, нотка жасмина… и всё это сливается в одну симфонию, от которой мурашки по коже, а внутри просыпается блаженство… Вот оно, идеальное утро!
Теперь можно и за работу.
Вернувшись на рабочее место, Света засучила рукава белоснежной рубашки и, смакуя каждый глоток сливочной арабики, погрузилась с головой в обновление модуля – колонки цифр бежали перед глазами, мир сузился до размеров экрана, вытолкнув из внимания всё несущественное.
Девушка настолько погрузилась в расчёты, что не сразу отреагировала на надрывающийся служебный телефон. С трудом оторвалась от таблицы, взглянула на входящий номер.
Хм… московский офис.
- Алло.
- Светлана Николаевна?
Чур меня, чур! Что за бурлеск? Шмаков?? Зачем этот мистер Хайд мне звонит?
Первым побуждением было бросить трубку.
Смысл разговаривать с хамом?
Учитывая отвратительный прецедент, общаться с неприятным квадратным человеком девушке совершенно не хотелось.
И всё же, поборов первую реакцию, равнодушно вымолвила:
- Да. С кем имею честь?
Шмаковский голос она прекрасно запомнила и узнала бы по первым слогам. Но если Кентервильское привидение решило напомнить о себе – пусть расшаркивается по полной программе.
- Это Шмаков. Ммхэмм… Геннадий Валерьевич.
- Слушаю. – По имени назвать звонящего у Светы язык не повернулся.
- Извините, что беспокою… но тут такое дело… В общем, необходимо срочно проплатить аванс ***Logistics за поставку оборудования в размере *** рублей, иначе нас не включат в завтрашнюю отгрузку и тогда ждать придётся две недели, а это невозможно!
- Не ко мне вопрос. Звоните в отдел платежей.
- Я только что звонил. Они отказываются платить.
- Почему?
- Потому что… - Шмаков замялся, покряхтел. Но затем сдавленно просипел: - Сумма не была включена в прогноз выплат.
- Почему?
Бесит эта игра в почемучки. Почему нельзя рассказать всю историю сразу, целиком? Зачем, спрашивается, тянуть кота за хвост? Только от работы отвлекает.
- Я не включил её в прогноз.
- Почему?
Света устало вздохнула. Шмаков напрягся и выдавил:
- Забыл.
Вот мы и добрались до сути. Аллилуйя.
- Что сказали в отделе платежей?
- Сказали... всё, что сверх заявленных сумм – через финансового директора.
- Ну, так и звоните финансовому.
- Я звонил.
- И?
- Артём Анатольевич сказал, что всё только через вас. Если дадите добро, то тогда платёж проведут.
Ай да Лебедев! Вот это умный ход! Браво.
Света не удержалась и усмехнулась, оценив тонкость манёвра. Одним выстрелом – двух зайцев. Конечно, директор прекрасно помнил тот конфликт в Москве. Как забыть такой откровенный наезд на его подчинённую? Простить можно, забыть – нет. Пусть подчинённая сама преподнесёт урок тому, кто не слишком красиво с ней поступил.
В том, что Звягинцева С.Н. поступит правильно, Артём не сомневался: общее дело – превыше личных интересов. Светлана руководствуется именно такими принципами, так что за своевременное проведение важного платежа можно не переживать. Но пусть Шмаков попотеет, ожидая вердикта. Ну, и конфликт между сотрудниками заодно будет исчерпан – это тоже результат.
Света меж тем внутри вся кипела:
Я не злопамятная, нет. Просто злая, и память у меня хорошая. А вот тебе теперь придётся попыхтеть, чтобы меня убедить. «Ведь сколько раз твердили миру»: не плюй в колодец…
- Конвертация уже проведена под заявленные суммы, сверх лимита на счёте не держим, вам это должно быть известно.
На том конце провода раздалось сначала какое-то утробное рычанье – Шмаков еле сдерживался, чтобы не взвыть. Но деваться-то некуда! Обложен со всех сторон. Из своего кармана ведь не вынешь – сумма-то нешуточная. А чем грозит отсрочка платежа, помимо задержки поставки? Вылетом из компании, конечно. Причём, с оглушительным треском.
Мучительно, почти физически больно переступить через себя и просить эту «тупую блондинку», умолять её помочь… но куда деваться?
Бедняга сжался в комок, по своей же воле оказавшись между Сциллой и Харибдой. Ничего другого не остаётся, как растоптать гордость и чуть не стонать в трубку:
- Светлана Николаевна, очень вас прошу… Помогите.
- Как я могу вам помочь? - В голосе - лёд.
- Если не получим оборудование сейчас, вся работа в полях встанет… и тогда… - Тягостный всхлип и тишина.
Девушка помолчала, взвешивая ситуацию. Затем сухо промолвила:
- Хорошо. Я вам помогу. Напишите мне по электронной почте заявку на оплату с объяснением причины, почему сумма не была включена в прогноз. Напишите всё, как есть, без обиняков. Честно, ёмко, по существу. Отправьте на моё имя. До сведения руководства доводить не стану, но, если мой непосредственный начальник задаст вопросы, ему должна буду рассказать истинную причину. Я ещё успею провести сегодня дополнительную конвертацию под этот платёж: на ваше счастье, валюта на счету в ***Банке имеется в достаточном количестве. Только сделайте это быстро. Десяти минут вам хватит?
- Сделаю за пять! Не знаю, как благодарить вас, Светлана Николаевна…
На том конце снова тяжко вздохнули, всхлипнули.
- Благодарите не меня, а финансового директора, который будет подписывать заявку на покупку рублей. До свиданья.
- Светлана Николаевна, ещё одну секунду.
Помолчал. А когда заговорил, слова шли туго. Он выдавливал их из себя, как засохшую пасту из тюбика:
- Простите меня за те слова, пожалуйста. Погорячился. Я был не прав.
Света выдержала паузу. Прислушалась к ощущениям.
Сначала, когда только услышала этот голос в трубке, чернильное облако обиды мерзко всколыхнулось, отравляя внутреннее пространство своими миазмами… Как хотелось отомстить, крикнуть «Нет!» и торжествовать победу: она-то знала, чем грозил Шмакову такой колоссальный ляп. Вылетел бы из компании, как пробка из бутылки шампанского.
Но девушка вовремя перехватила разрушительное злорадное чувство, не дав ему ходу. Выдохнула его, отпустила с северным ветром прочь.
Прощать умеют только великодушные. Мелочные души помнят и мстят. Я выбираю расти. А остальные… Бог им судья.
- Прощаю.
И от этого короткого слова так легко стало на сердце, словно туго завязанный узелок развязался, позволив душе свободно парить в чистом, безоблачном пространстве.
Хорошо-то как! Конфликт исчерпан, слава Богу. Шмаков больше не решится снова взбрыкнуть: сообщение с признанием будет гарантом его хорошего поведения. Пусть хоть так научится стреножить свою спесь…
Ну что, ещё один гештальт закрыт. И это замечательно.
Продолжение здесь.