«Не подлежит никакому сомнению, что между помешанным во время припадка и гениальным человеком, обдумывающим и создающим свое произведение, существует полнейшее сходство»
Чезаре Ломброзо «Гениальность и помешательство»
Когда ученики задают вопрос, нравится ли мне творчество Микеланджело, я отвечаю, что да, очень, причем не могу выбрать, кого из двоих предпочесть – восторгаюсь творчеством обоих. Оба не просто писали замечательные картины, а рассказывали сюжет через свою философию и мировоззрение. Но конечно, скандальная философия Микеланджело Меризи да Караваджо притягивает так, что невозможно забыть его картины тем, кто их хоть однажды видел. Мне повезло, я увидела несколько его картин.
Я попробую разобраться в философии его работ. Хочется понять, на чем основана скандальность его сюжетов? Почему приглашение странных моделей для написания его картин вызывало и вызывает недоумение и противоречивые чувства? Чем так притягивают его картины? И наконец, почему именно сегодня Караваджо так популярен?
Итак, кто же такой Микеланджело Меризи да Караваджо? Родился скандальный гений 29 сентября 1571 г. в Милане. Сын архитектора Фермо Меризи и Лючии Аратори, дочери землевладельца из городка Караваджо, что неподалёку от Милана. В 1576 г. в Италии разразилась эпидемия чумы, жертвами которой стали отец и дед Микеланджело, мать с детьми переехала в Караваджо. Название местечка и стало частью имени художника - реформатора европейской живописи XVII века, одного из крупнейших мастеров барокко, основателя реализма в живописи.
Мировоззрение мастера, его идеи не появились неоткуда. Они стали, с одной стороны, логическим воплощением идей Контрреформации, с другой стороны, содержали в себе иной взгляд на внутреннюю философию религиозных сюжетов. Тридентский собор, проведенный адептами церкви в 1545 г. на севере Италии был собран для того, чтобы переформулировать религиозные доктрины так, чтобы составить серьезную конкуренцию реформаторским учениям, реставрировать и усилить позиции католицизма в Италии и как результат – отвергнуть протестантизм, что и стало началом Контрреформации. Именно Караваджо называют не только первым реалистом и натуралистом итальянской живописи, но его творчество считают эстетическим выражением идей Контрреформации.
Однако воплощение идей Контрреформации через искусство Караваджи носило порой настолько новаторский характер, что сама церковь отрицала многие работы мастера, требуя их переделки.
Само время, в котором творил мастер, рождало великие умы и переосмысление законов мироздания, рожденных религиозным мировоззрением. Знакомство с Галилеем, Кампанеллой, Делла Порта, поэтами Марино и Милези, Джордано Бруно – все это не могло не повлиять на мировоззрение Караваджо.
Реалистичность его картин порой шокирует. Обыватели, привыкшие к идеализации природы, религиозных сюжетов, человека, - в его картинах находят правду, далекую от лубочной красоты. Он бунтарь в душе и не готов показывать чистоту там, где есть хоть капля грязи. Он сам гуляка, драчун и повеса и понимает, что ложный аскетизм в его картинах будет смешон. Даже изображаю фрукты, он показывает их так, что они и аппетитные, и отталкивающие одновременно. «Корзина с фруктами», написанная им в 1596 г., - первый натюрморт в истории итальянской живописи.
Караваджо написал натюрморт, когда ему было всего 25 лет. Он изобразил корзину, полную земных плодов: здесь смаковницы разного цвета и спелости, кисти сочного винограда, яблоки и груши. Фрукты уже слегка подпорчены, сорваны вместе с листьями, которые почти засохли, уже сворачиваются, желтеют и совсем не приукрашены… всё естественно, как в природе. Случаен ли набор фруктов в корзине? Караваджо не оставил на этот счет замечаний, но если обратиться к христианской символике, можно понять подтекст. Самый неоднозначный фрукт – это инжир, или смоковница, которая с одной стороны символизировала муки распятого Христа во имя спасения людей и последующего его воскресения и была проклята самим Христом, но именно из листьев этого дерева сотворили себе одежду Адам и Ева, вкусив с дерева познания. И прикрывает смаковницу яблоко – слегка подгнившее, но аппетитное, как Ева – красивая, но и порочная, искушающая своей плотью... А между ними, разделяя, но, не закрывая окончательно – груша. В христианстве она олицетворяла мягкость и любовь Бога к миру и человечеству. Т.е, мы все греховны, искушаемы, но есть Господь и он все видит, понимает и прощает…
В Евангелии от Луки говорится: «Некто имел в винограднике своем посаженную смоковницу; и пришел искать плода на ней, и не нашел. И сказал виноградарю: «вот я третий год прихожу искать плода на этой смоковнице, и не нахожу; сруби ее: на что она землю занимает?» Но он сказал ему в ответ: «господин! оставь ее и на этот год, пока я окопаю ее и обложу навозом: не принесет ли плода; если же нет, то в следующий год срубишь ее. В образе смоковницы предстает Израиль, в котором Иисус проповедовал три года, «возделывал» смоковницу, но она не давала «плода». Народ Божий оказался не готов ко встрече с Мессией. Люди ждали иного бога – грозного, величественного. Но Иисус, въехавший в Иерусалим на ослике, не отвечал представлениям о Спасителе. В притче о смоковнице Иисус просит Бога Отца не срубать дерево, дать людям шанс, он продолжает «возделывать» смоковницу.
Когда смотришь на картину, замечаешь, что корзина как бы выпирает за пределы холста, и кажется, что если сейчас протянуть руку, то можно взять вкусное сочное яблоко в руки. Художник искушает нас…
Фрукты у художника всегда символичны. Ничего на его картинах не бывает "просто так", для красоты. В другой его картине "Ужин в Эммаусе" мы видим на столе жареную птицу, хлеб, вино, воду и фрукты. Хлеб и вино символизируют Причастие, жареная птица и переспелые фрукты - смерть. Но немного в стороне раскрытый гранат - Воскресение. И вновь перед нами подгнившее, но все-равно аппетитное яблоко, груши. На первый взгляд изображена обычная жанровая сцена в таверне, где трое мужчин обедают, о чем-то беседуют. Но свет, переходящий в нимб, показывает нам, что мы видим Христа, а его протянутая рука — жест благословения хлеба, а также жест приглашения каждого из нас присесть за один с Ним стол. Напоминает о наших личных отношениях со Христом, наш собственный опыт прозрения.
Караваджо будто приглашает нас присоединиться к трапезе в Эммаусе, разделить хлеб и соединиться со Спасителем, будто Он сам зовет нас присоединяться к нему за этим столом, принять любовь Христа. Свет на картине падает сверху слева, образуя подобие нимба, окружающего голову Христа. И здесь в полной мере ощущается манера письма, примененная впервые Караваджо - "кьяроскуро" — противопоставление света и тени.
В 1597 году от кардинала дель Монте поступил заказ на роспись потолка его резиденции. Так появилась единственная «фреска» Караваджо «Юпитер, Нептун и Плутон». Находится в Риме, в Вилла Аурора. Написана необычным способом — маслом по штукатурке, а значит, не является фреской в привычном определении (и в этом видно желание мастера экспериментировать, делать все «иначе»).
Согласно раннему биографу, Караваджо одной из своих целей ставил опровержение критиков, считавших, что у художника нет понимания перспективы. Три фигуры на картине изображены в самом драматическом из возможных ракурсов. Художник изобразил у всех трех богов свое лицо, что отражает еще один его принятый им религиозно-философский постулат – все мы созданы по образу и подобию Бога. Картина написана для патрона Караваджо, Франческо Мария дель Монте, на потолке садового домика кардинала. Кардинал интересовался алхимией (вот где черпает вдохновение мастер – церковный служитель и лженаука, противная самой церкви). Караваджо написал аллегорию алхимической триады Парацельса: Юпитеру соответствуют сера и воздух, Нептуну — ртуть и вода, а Плутону — соль и земля. Узнать каждую фигуру можно по ее животному: Юпитера по орлу, Нептуна по гиппокампу, Плутона по трехглавому псу Церберу. Юпитер протягивает руку, чтобы сдвинуть небесную сферу, на которой Солнце вращается вокруг Земли.
Несмотря на то, что Галиллей был другом дель Монте, отобразить его гелиоцентрическую идею – означало бы навлечь на себя гнев церкви. Т.е алхимия – можно, наука – нельзя. На вилле Караваджо познакомился с Галилеем и его гелиоцентрическими взглядами, Кампанеллой с его «фантазийными» идеалами свободы, Делла Порта, поэтами Марино и Милези.
При этом известно, что художник еще ранее познакомился с Джордано Бруно: после очередной драки Караваджо попадает в тюрьму Тор ди Нона, где происходит его встреча с ученым. И гелиоцентрическую теорию, которую поддерживал Джордано Бруно, они обсуждали. Но даже буйный протестующий Караваджо не решается принимать такое – Земля не центр вселенной, солнце не вращается вокруг Земли (несмотря на то, что наш бывший министр образования пытался убедить нас этом).
Но все же зерно, брошенное в его душу ученым, дало плоды. Так, будучи вдохновленным системой Н. Коперника, Бруно утверждал, что вселенная бесконечна и состоит из большого количества миров. Таким образом, между земными и небесными телами ученый различия не признавал. Исследователи показывают, что Караваджо принял эту идею: в картине «Семь деяний милосердия» размывается та самая граница между божественным и земным: божественные персонажи лишены своей святости и приравнены к обычным людям. Караваджо делает это при помощи выстраивания пространства картины, где Богоматерь с младенцем и ангелы помещены как бы внутрь комнаты, своими стенами объединяющей два мира. Картина соединяет в себе два важных элемента нового научного взгляда на мир: признание его единства и необходимость внимательного наблюдения.
Он впервые соединил в одном сюжете все акты милосердия, определяемые католической церковью согласно Евангелия: накормить голодного, напоить жаждущего, дать приют страннику, одеть нагого, посетить больного, посетить заключённого в темнице. И добавил из Ветхого Завета - похоронить мёртвого. Он соединил основу, религиозные постулаты и зачатки новых научных знаний. Философское «Единство и борьба противоположностей» - нашли четкое отражение в его работах. Удивительно, что церковь подвоха не заметила.
