Евгений Читинский
Начало книги здесь
Глава шестьдесят первая.
23 июня 1941 года. Лесное комсомольское собрание
Утром 23 июня 1941 года 4-я танковая дивизия немцев подошла к городу Кобрин с юга. Именно её танковые и механизированные колонны обнаружил отряд Старновского, пробирающийся на восток глухой лесной дорогой, по которой местные крестьяне на подводах ездили на покосы да в лес по грибы и ягоды. Дорога Малорита-Кобрин, по которой изначально лейтенант Старновский планировал пойти на север, оказалась занята немцами.
- Сколько же их! – с тихой злостью проговорил сержант Васильев, глядя на бесконечные колонны немецких танков и бронетехники, идущие по дороге.
- Да уж, Григорий Иванович, мы тут сорок минут на них смотрим, и всё просвета не видно! – ответил Старновский, опуская бинокль.
Рядом с ними возле дороги лежал еще один боец невысокого роста. Он частенько оглядывался назад, словно боясь, что кто-то из отряда, оставшегося в метрах пятидесяти отсюда, выйдет на едва приметную колею, проложенную крестьянскими телегами. Чуть дальше, под сенью деревьев, были спрятаны полевая кухня и повозка с ранеными.
У сержанта на шее тоже висел бинокль, трофей от диверсантов. Он поправил его, чуть приподнялся на локтях, и, осторожно раздвигая ветки кустарника, проговорил:
- Кажись, немцы-то ушли!
Лейтенант тоже посмотрел:
- Похоже, что это разрыв в их походных порядках. Нужно переходить!
Старновский еще чуть приподнялся и посмотрел направо, откуда первоначально и шли немцы. Там на расстоянии ста метров наблюдателем сидел Солнцев с двумя бойцами. Вот он тоже приподнялся и поднял руку, сигнализируя, что всё чисто. Справа был еще один наблюдательный пост, и там сообщили, что всё в порядке. Теперь лейтенант встал и махнул рукой своему отряду:
- Быстро, пошли!
По проселочной колее загрохотали повозка и полевая кухня, которые поспешно пересекли дорогу, углубившись постепенно в более заметную лесную дорожку. Вроде успели. Как вдруг Солнцев просигнализировал об опасности, отчаянно замахав рукой уже на этой стороне дороги. Лошади быстро уносили полевую кухню и повозку подальше от большака, но их всё равно еще было бы видно, если бы вдруг на этой дороге вновь появились немцы.
- Приготовиться к бою! — скомандовал лейтенант. И группа прикрытия из двадцати бойцов выдвинулась к дороге, ожидая новой колонны врага.
Но вместо этого от Солнцева прибежал посыльный и доложил:
- Это наши, тоже перебегали дорогу. Три человека!
Какова же была радость скитающихся солдат, когда они увидели отряд красноармейцев во главе с командиром, да еще и с полевой кухней!
После проверки документов лейтенант спросил их:
- Вы откуда?
- Из 6-ой стрелковой дивизии. Из-под Бреста отступаем. Сначала под артобстрел попали. Потом в бой вступили. Потом уже немецкие самолеты налетели, бомбить стали, а потом танки ихние появились, ну вот тут все и разбежались, кто куда. Мы вот пошли лесом на восток! – ответил тот, который был у них за старшего.
- Много тут немцев видели?
- Больше полусотни танков, потом сбились со счета. И много бронетранспортеров и грузовиков с пехотой. Десятка три легких пушек. Несколько более крупных. Идут на Кобрин!
- Больше им некуда! – согласился лейтенант.
Затем подбежал маленький боец и доложил:
- Кухня и повозка с ранеными скрылись за поворотом, можно уходить!
- Хорошо, Иван, оставайся рядом со мной! – сказал своему посыльному Старновский и скрытно вместе с остальными бойцами отступил вглубь леса. Через полчаса лейтенант скомандовал:
- Привал! Сержанты, ефрейторы и Черкашин, ко мне!
- Так ведь не устали же! – искренне удивился Малец.
- А ты, Иван, тоже приглашаешься на военный совет, ну то есть на комсомольское собрание. Вести протокол будешь! – сказал своему посыльному Старновский.
Отойдя в сторонку от отдыхающих бойцов, сержанты Васильев, Ловчев, младший сержант Анисин, ефрейторы Подкорытов, Орловский, Солнцев и пулемётчик Черкашин расселись кто как возле лейтенанта. Тот оглядел всех собравшихся и произнес:
- Хочу с вами обсудить вопрос, каким путем идти дальше. Параллельно этой дороге следовать на Кобрин, бросив повозку, кухню и лошадей, или взять еще восточнее и уходить сразу на станцию Антополь. Иван, вот тебе лист бумаги, карандаш, оформишь это как комсомольское собрание. Все тут комсомольцы?
Черкашин угрюмо пробурчал:
- Я не комсомолец.
- Понял. Иван, оформи его как сочувствующего с правом совещательного голоса! Возражений нет?
- Нет! – нестройными голосами проговорили комсомольцы.
- Хорошо! – удовлетворенно кивнул лейтенант. — Я буду председателем собрания, Малец – секретарем. Возражения есть? Нету? Значит, единогласно «за»!
Маленький боец старательно, красивым почерком стал выводить протокол, положив его на предоставленный лейтенантом командирский планшет.
Вот так, с идейно-политической стороны, подстраховался лейтенант Старновский по поводу дальнейшего маршрута движения отряда, а заодно по факту провел полноценное военное совещание. Пусть эти командиры и маленьких званий, а Черкашин и вовсе первый номер пулеметного расчета, но вон как прониклись оказанным им доверием! Даже Черкашин! Лейтенант про себя улыбнулся. Этот мрачный тип в реальности был неформальным лидером, подавляющим своей харизмой других людей. Так что пусть уж лучше он будет на его стороне. Ну, то есть на нашей, советской! А заодно и политическое воспитание личного состава организуем! Ведь ничто так не сближает людей, как решение вопроса собственного выживания перед лицом обшей опасности!
Витёк же скептически относился к идее комсомольского собрания, организованного лейтенантом, да к тому же Черкаш всё еще не оставлял надежд слинять из Рабоче-Крестьянской Красной Армии, а значит, и от коммунистов. Вопрос этот для себя он уже давно со своим дружком Лаптевым решил. Весь вопрос теперь был только в том – когда? Ведь нужно было окончательно убедиться в победе какой-то одной стороны. То ли Советы верх возьмут, как всегда, то ли на этот раз немцы сломают коммунякам шею. Черкашин вздохнул и прислушался к речи сержанта Васильева, который, как заместитель командира отряда, взял слово:
- Ну, я думаю, тут вопрос очень даже простой. Повозку бросать не стоит. Раненым на ней удобнее, да и доставим в госпиталь их быстрее, чем если на руках понесем.
Тут Анисин поднял руку.
Лейтенант предоставил ему слово. И тот коротко заметил:
- Если немцы идут к Кобрину, то, значит, там будет бой, и я сомневаюсь, что нашим раненым там смогут оказать своевременную и полноценную помощь. А у нас, между прочим, у товарища младшего политрука осколками перебиты обе ноги.
Лейтенант выждал и спросил дальше:
- Кто еще что хочет сказать?
Слово взял Ловчев:
- Да и так всё ясно! Кухню бросать нельзя! Счас вон что творится вокруг. В такой неразберихе теперь каждая уцелевшая полевая кухня на вес золота. Как солдат будет без горячей пищи воевать? Понятное дело, без воодушевления и без сил!
- Верно! – не удержался Черкашин, и тут же замолчал, ожидая, что особо идейные комсомольцы на него косо посмотрят. Однако ничего. Все были очень серьёзны и к его словам отнеслись уважительно. Это, как ни странно, понравилось Витьку. Оказывается, с его мнением тут считаются!
Лейтенант для порядка кашлянул, привлекая внимание, и спросил:
- Может, еще кто-то хочет сказать?
Все только пожали плечами, дескать, что тут рассусоливать, и так всё понятно, надо удобной дорогой уходить, нечего пешком по лесу шастать, да раненых на своей горбушке переть!
Продолжение тут. Гл. 62 "Изгои"
