Не помню точно, когда к нам на «Скорую» пришел юный доктор Николай Дормидонтович. То ли в конце 70-х, то ли в начале 80-х. Да и важно ли это? Мы, тогда еще разухабистая и нагловатая скоропомощная молодежь, сразу прозвали его Додонычем. Нет, не в унизительном смысле, а всего лишь для удобства произношения. Да и не было бы никакого Додоныча, если бы Николай не был со странностями. Все дело в том, что юный доктор буквально с первых часов своей работы, поставил условие: доктора могут называть его только Николай, безо всяких неформальных вариантов. Средний и младший медперсонал был обязан обращаться к доктору только по имени-отчеству и никак иначе. И, желательно, без рукопожатий.
Додоныч был сложен аристократически, высок, строен. Одет всегда с иголочки: белоснежный халат, рубашка однотонного цвета и неброский галстук. Безукоризненно выбрит. Запах прекрасного парфюма, отнюдь не похожего на «Шипр». Фельдшера или медсестру, Додоныч всегда усаживал в салон, не зависимо от погоды и прогрева машины. В ответ на возмущение, он всегда отвечал одно и тоже: «Вот будет у тебя высшее образование, будешь ты называться доктором, тогда и будешь ездить в кабине!».
А еще, Додоныч был до безумия принципиален. К примеру, предыдущая бригада, пропустила у больной пневмонию. Ну не услышали, не проперкутировали, ведь всякое может быть. Ты приехал, весь из себя грамотный, диагностировал, госпитализировал. Какие проблемы-то? Но нет, на утренней конференции, Додоныч разнесет «преступников» в пух и прах. Принципиальность и скупердяйство его не знало границ. Обращаться к нему с просьбой занять рублишку, было не просто бессмысленно, но и стыдно: прочтет целую лекцию о необходимости правильного планирования своих финансовых средств. Свои переработки он отслеживал и требовал их оплаты безукоризненно. Даже если переработал минуту. И никаких участий в общих мероприятиях! Упаси Боже! Чувством юмора он не обладал. Абсолютно. А потому, улыбку на лице Додоныча можно было увидеть так же часто, как падающую звезду в ночном небе. С самым серьезным видом, он очень любил повторять, что употребление алкоголя – это интоксикация, а эйфория – это следствие интоксикации. Но ведь и сам-то Додоныч прекрасным лекарем не был. Например, пациента с болью в животе, вместо того, чтобы свезти его в больничку для исключения острого аппендицита, он накачал его анальгином и оставил дома. Больному, с доказанным ЭКГ инфарктом, сделал внутривенно дигоксин. Больной с полной поперечной блокадой, непонятно зачем, делает внутримышечно кофеин. Диагноз острого инфаркта миокарда, им однажды был поставлен на основании желудочковой экстрасистолы. Да, много чего было. В общем, кто в теме, тот поймет.
Затем, Додоныч решил жениться. А жениться на ком? Ну не на фельдшерице же и, тем более, на санитарке. Вот и выбрал Додоныч докторицу Нину Медкову. Нет, Нина не была красавицей. Маленькая, щупленькая, рябоватая. Вот только глаза у Нины были чудесные: голубые, глубокие, добрые. Да и сама Ниночка дурочкой не была. Вот как-то так сошлись и расписались они. Нет, на «Скорой» никаких торжеств не было. Ну, если не считать коробки с конфетами и тарелки с фруктами. Мы-то думали, что после женитьбы, Додоныч поменяется в лучшую сторону. Ну, хоть капельку. Да куда там… Только странностей прибавилось. Раньше он еду брал в баночках. Да, правильно приготовленные завтрак, обед и ужин. Теперь его трехразовым питанием стал батон белого хлеба с бутылкой молока. Ну что ж, сам Додоныч к себе в душу никого не пускал, а мы и не стремились туда проникнуть.
Сам он никогда не курил и терпеть не мог, когда кто-то это делал в его присутствии. По этой причине, чуть ли не каждую смену возникали конфликты. Но, спустя какое-то время, Додоныч перестал переносить даже запах, оставшийся после курения. Страдали от Додоныча, прежде всего, водители. В те времена они работали сутками. А представьте себе, заядлые курильщики, каково это обойтись без необходимой дозы никотина в купе со смолами, с таким чудесным табачным дымком. Жевачек раньше был дефицит и табачную вонь приходилось заедать простыми карамельками. Но, обоняние Додоныча было отменным и непереносимый для себя запах, он вычислял «на раз». Отсюда и шли бесконечные конфликты. Но один, самый громкий и самый конфликтный конфликт, поставил, наконец, точку это скандально-табачной истории. Однажды, один молодой водитель не сдержался и высказался, что называется, от все души: «Додоныч, ну ты же молодой мужик, а ведешь себя, как старая бабка! Все время гнусишь «Ой курют!, Ой, как воняет!, Ой, работать невозможно!, Ой вредно!» Ну раз тебе работать невозможно, то возьми и уволься к такой-то матери, и воздух будет чище!». Понятно, что такие слова не прошли бесследно. Нет, Додоныч не опустился до банального мордобоя. Он поднялся до великой докладной. Он подчеркнуто изложил, что его оскорбили, назвав «Додонычем» и «Старой бабкой». Привел более десятка цитат из правил пожарной безопасности. Он привел красочные примеры вреда курения. Если бы в те времена существовала простая цветная фотосъемка, то он непременно украсил бы свою докладную соответствующими жутковатыми иллюстрациями. Но, главный врач Виктор Никифорович, оказался более мудрым. Да и вряд ли на такие должности назначали откровенных глупцов. Додоныча он вывал к себе. С самым серьезным видом, каким могут обладать только люди с развитым чувством юмора, Виктор Никифорович начал беседу:
- Николай Дормидонтович, я очень внимательно изучил вашу докладную. И вот какие выводы сделал: «Додоныч» - это всего лишь, упрощенная форма «Дормидонтовича». Вот, например, процентов девяносто работников, меня называют «Кефирычем». Так что мне теперь, вывести их всех на задний двор и расстрелять под шум двигателей? Кроме того, водитель сравнил вас со старой бабкой. Да, на первый взгляд, это звучит грубовато. Но, если вдуматься, ведь водитель-то прав! Вы – молодой, полный сил мужчина с полностью сохранным разумом. Но ведете-то себя, как та самая бабка, которая или на лавочке сидит или в транспорте едет. Вы не только не смеетесь, но даже не улыбаетесь. Вы требуете какого-то особого отношения к своей персоне лишь потому, что вы – врач. А что, врач не человек? Врач – божество? Врач не должен проявлять простые человеческие чувства? Даже более того, вы возвышаете себя над остальными, как великий аристократ, а все прочие – холопы, недостойные даже простого доброго слова? Как же так, Николай Дормидонтович? Давайте подведем итог: формально, я вправе наказать этого водителя. Но, лично я не желаю поддаваться формалистике. Никого я наказывать не буду. А если вы считаете, что коллектив не оказывает вам должных почестей, то предлагаю вам добровольно сменить этот коллектив на другой. Вот такое мое решение. Если вы с ним не согласны, то вправе идти жаловаться в Горздрав. Все, я вас больше не задерживаю, уважаемый коллега!
Додоныч вышел из кабинета главного со слезами на глазах и сразу зашел в туалет. Он долго боролся с этими чертовыми слезами, которые из слегка выступивших, превратились в обильно текущие.
И не поверите, дорогие мои, на удивление всем окружающим, на следующую смену Додоныч вышел совершенно другим человеком! Оказывается, он умел заразительно хохотать, он запросто, на равных, общался с младшими коллегами. Курение больше не стало проблемой.
Прошел не один десяток лет. Додоныч из нежного юноши, превратился в пожилого человека с глубокими морщинами на лице и изрядно поредевшими седыми волосами. С Ниной он развелся. Причин, мы, конечно, не знаем, а Додоныч с Ниной на эту тему не откровенничали. Но, «из достоверных источников», стало известно, что Нина привела своего нового мужа в общую двухкомнатную квартиру. Додонычу осталась одна маленькая изолированная комнатка. И Додоныч принципиально отказался пользоваться электричеством и, соответственно, платить за него. А потому, он буквально дневал и ночевал на «Скорой». Вскоре, Додоныч стал работать с тростью – артроз тазобедренных суставов. Вскоре появилась у него постоянная форма фибрилляции предсердий. Далее – опухоль надпочечника, а отсюда – частые гипертонические кризы. Но, Додоныч работал и даже подработки брал. И вот однажды, ранним утром, на улице закричали: Додоныч, Додоныч! Умер! Мертвый уже, бесполезно! Около шлагбаума проходной, раскинув руки, на спине лежал Додоныч. Точнее, его тело. Глаза его были приоткрыты и выражение лица выражало крайнее недоумение. Мол, как же так, ребята, я же не хотел, как же так получилось-то?
Если кто-то ждет мораль, то ее не будет. Если мораль кому-то крайне необходима, то сделайте ее сами. Только не осуждайте и не судите Додоныча. Ибо должны помнить, Кто вправе судить и осуждать. И Царствие ему Небесное!
