Чума пришла в Москву в ноябре 1770 года. Власти и больницы сдерживали болезнь, как могли, но тщетно. Дремучий народ не соблюдал карантин, а врачей и голода боялся сильнее моровой язвы.
Начало моровой язвы
Россия воевала с Турцией, раненых из лазаретов направляли в госпитали. За один день в московском госпитале от чумы в мир иной ушли два десятка раненых и врач. Доложили императрице, собрали консилиум. Врачи советовали ввести карантин, изолировать больных. Предложили закрыть Москву для въезда, окуривать и осматривать товары.
Полностью выполнить рекомендации не удалось. Шли поставки на фронт, в Москву везли продукты, не хватало солдат для оцепления. Зима прошла спокойно, однако в начале марта болезнь вернулась. Сомнений не было, это моровая язва (так называли чуму).
Как остановить моровую язву?
Чтобы остановить мор, в Москву направили сенатора Еропкина. Императрица дала сенатору большие полномочия, расписали меры.
Объявили карантин. Людей осматривали на въездах и выездах, продукты завозили в пригород и продавали под надзором полиции. Деньги надлежало окунуть в уксус, чтобы убить заразу. Прикасаться к другим людям запрещалось. Священники читали проповеди о том, какие меры помогают избежать болезни.
Отсталый народ не выполнял приказания начальства. Люди отказывались сжигать вещи, общались с больными, мародерничали и воровали зараженные предметы и деньги. Многие скрывали заболевших родных и не обращались к врачам.
Другие бежали из дома, когда родственник заболевал, и только разносили чуму. «Карантин» считался хуже бранного слова.
Эпидемия никого не щадила
Заражались добровольцы, помогавшие остановить чуму, и бедное население, жившее при фабриках, в тесноте и грязи. Кучи мусора росли, в них шныряли крысы. Отходы сливали в реки и ручьи. К июлю 1771-го ситуация накалилась.
Мортусы (уборщики из арестованных) не справлялись. Почившие по несколько дней в июльскую жару лежали на улицах и в домах. К захоронению чумных привлекли полицию, но полицейские боялись заразиться и отлынивали от печальных поручений.
Фельдмаршал бежал
В доме Еропкина заболели слуги. Сенатор попал под карантин. Затем попросился на карантин главнокомандующий 70-летний Салтыков, он укрылся в имении. Императрица его отпустила, но не простила.
Салтыков писал в записке, что из Москвы бежало много «подлого народу»: пекари, маркитанты, калачники. Люди боялись чумы, врачей-иностранцев, голодали и праздно шатались по городу, разнося заразу. Крестьяне прекратили поставлять провизию. Жизнь была дороже прибыли.
Три кровавых дня
Ситуация накалялась. Кто-то пустил слух, что эпидемия отступит, если отслужить молебен у иконы Богородицы на Варварских воротах. Злая напуганная толпа, кто с кольями, кто с подношением, двинулась на Китай-город.
Амвросий, архиепископ Московский, понимал, что скопление людей усугубит ситуацию, назвал сборище у Варварских ворот «позорищем» и распорядился служб не проводить, а икону снять с ворот. Под иконой стояли ящики с пожертвованиями. Их архиерей велел опечатать их и передать в сиротский дом.
Деньги для Богородицы
Доложили Еропкину, и он поддержал Амвросия. Народ воспротивился, завязалась драка. Толпа с кольями и дубинами решила защитить Богородицу. Простолюдины дошли до Чудова монастыря, разграбили его. Архиепископа не нашли, но обнаружили в погребе бочки с вином и употребили.
Наутро три сотни прихожан двинулись на поиски Амвросия в Донской монастырь. Еропкин выслал архиепископу карету, да толпа прибыла раньше. Прямо на пороге церкви на архиерея напали. Затем толпа пошла громить дворцы знати.
Первый холостыми
Утром 17 сентября толпа принялась крушить Спасские ворота. Мятежники требовали открыть бани и отменить карантины. Из Петербурга подоспели 300 солдат подкрепления. Обер-полицмейстер Бахметев обратился к народу.
Первый залп по бунтовщикам дали холостыми, а народ решил, что Богородица всех защитила и ринулся вперед. Пришлось стрелять боевыми. Отчасти увещеванием, отчасти стрельбой, но к вечеру 17 сентября тысячные толпы разошлись по домам. В тот же день императрица вызвала в Москву Григория Орлова.
Григорий Орлов спасает Москву
Екатерина дорожила Григорием Орловым и воевать с турками не пустила. Хоть турки, хоть чума — Орлов в любом деле хотел служить Отечеству.
Завистники посмеивались, дескать чуму саблей не победить. Орлов оценил обстановку: из 12,5 тысяч домов в половине домов были заболевшие, каждый четвертый дом пустовал из-за чумы.
Всех ремесленых и мастеровых обеспечил едой и жильем, чтобы делом занимались. Завезли уксуса для дезинфекции. Мародерам установили высшую меру наказания. На том грабежи закончились.
Мортусам Орлов положил 8 копеек в день вместо прежних 6 копеек. Если родственники зараженного нарушали карантин, мужчин направляли копать ямы, а женщин определяли ухаживать за больными.
Всем врачам удвоили жалование, семьям назначали пенсию, если врач заражался чумой. Удалось Орлову преодолеть предрассудки против иностранных врачей. Заболевшим дозволили лечиться на дому, а тем, кто лечился в больнице, полагалась премия: семейным людям 10 рублей, холостым 5 рублей.
По мнению Орлова, любой праздный человек, шатающийся без дела по городу, становился разносчиком заразы. Так что граф каждому дело нашел. Велел вал вокруг Москвы увеличить, а ров углубить. Все желающие могли заработать на строительстве. Дороги расчищали, убирали завалы мусора, проводили дезинфекцию в домах, уничтожали грызунов. Детей, оставшихся сиротами, Орлов определил в Воспитательный дом.
Вырыли каналы, чтобы наполнить Неглинную водой и рыбой. Осенью чума отступила, унеся жизни более 50 тысяч горожан.
Понравилась статья? Ставьте палец вверх и подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить самое интересное!
