Научная тайна денег была раскрыта Марксом ещё во второй половине XIX века, однако, до сих пор так и не стала достоянием даже учёного сообщества, несмотря на семидесятилетний скачок в первую фазу коммунизма. Советское учёное сообщество в этом плане разделилось на две неравные группы — одни всецело игнорировали марксизм, будучи естественниками, вторые же все семь десятилетий упорно делали всё, чтобы соединить деньги и Советскую власть, так и не поняв генерального лозунга Владимира Ильича Ленина.
Когда произносишь дипломированным учёным простую сталинскую фразу:
«Деньги являются средством эксплуатации»,
то в лучшем случае она пролетает сквозь серое вещество навылет из противоположного уха. Когда дело касается денег, даже самые маститые специалисты по научной абстракции не способны смотреть на дело объективно. Каждому субъекту почему-то кажется, в лучшем случае, что деньги являются средством эксплуатации кого-то другого, но точно не его.
Человечеству в целом всё ещё невдомёк, что деньги — это «странное» передаточное звено между человеком и уже произведёнными предметами, пригодными к немедленному потреблению, которое, между прочим, лишает целесообразности максимальное использование производительных сил для удовлетворения всех потребностей каждого человека. Но ведь учёные — это самая умная часть человечества, почему же их вполне удовлетворяют совершенно бессодержательные словарные определения и даже «конвенциональный подход» (см. статью Дроздова "К вопросу о сущности денег"), суть которого заключается в том, что деньги — это предмет, который люди договорились использовать в качестве платёжного средства? Что, собственно говоря, можно сказать насчёт влияния денег на научную деятельность, если они определены как «особые ликвидные активы, выполняющие функции…»?
Мало какой учёный посчитает себя обладателем необходимого количества денег даже просто для комфортного продолжения своей работы. Если призадуматься, то та социальная сила, которая содержит науку за счёт своих «ликвидных активов», ежемесячно оплачивает абсолютному большинству научных работников только ту сумму денег, которая, в конечном счёте, необходима для воспроизводства такого же учёного. То есть обладатель денег платит учёному больше грузчика ровно настолько, насколько сэкономили на образовании и культурном развитии грузчика. Абсолютное большинство учёных выживает так же, как и грузчики, за исключением некоторой компенсации на высшее образование их детей, которые должны, по логике, заменить этих учёных в будущем. Стало быть, всё общественно полезное, что сделал учёный, прямо никак не отражается ни на его будущем, ни на будущем его детей. По сути, всё как у грузчика, от зарплаты до зарплаты, только чванство до небес.
В этой связи возникает ещё более интересный вопрос: почему, если учёные — наиболее интеллектуально развитый «класс» человеческого общества, они не являются обладателями этих самых «ликвидных активов»? Ведь не зря такое широкое хождение получила переиначенная цитата олигарха Баффетта: «Если ты такой умный, то почему не богатый?», — она обладает не только ловкой колкостью, но и известной глубиной, собственно, проблемы неравномерного распределения денег. Только мало кто пытается всерьёз ответить на этот вопрос, видимо полагая, что есть люди и поумнее. Однако нет сомнений, что сообщество самых умных людей и по статусу и по факту — это сообщество учёных. Вот кому следует ответить на издёвку олигарха Баффетта, которая в оригинале звучит как прямое обращение к «самым умным»:
«Если вы все такие умные, то почему я тогда такой богатый?».
Учёные не только биологической ориентации не могут не замечать, что для поддержания жизни всем живым организмам требуются известные материальные элементы — питание, средства термозащиты, воздух с кислородом, которые поступают в организм непосредственно напрямую. Тогда как современному человеку для поддержания жизни, как это не странно, необходимы изготовленные из сочетания хлопковой бумаги, льна, манильской пеньки и специальных видов пластика билеты, удостоверенные специальный государственным учреждением. Данное обстоятельство породило устойчивое представление, что без денег счастья не бывает. И даже в учёной среде наибольшее хождение имеет мнение, что деньги дают возможность претворить мечты в жизнь.
При этом, даже натирая верёвку мылом, чтобы пустить её в ход из-за удушающей нищеты или «внезапного» разорения, современный дипломированный обыватель обвиняет себя, конкурентов, окружающих или бога не в дьявольской сущности денег, а в их недостатке. Дай горемычнику необходимое количество купюр, и он тут же выскочит из петли как ни в чём не бывало.
Вызывают серьёзные опасения умственные способности учёного отряда человечества, который столетиями упорно не замечает, что Хомо сапиенс ухитрились отличиться со знаком минус от, например, мартышковых, вставив в свою пищевую цепочку звено из несъедобных бумажек. Что уж говорить о всего 26 днях мировой истории без войн и вооружённых конфликтов, абсолютное большинство из которых развязано, во-первых, на деньги, во-вторых, из-за денег, в-третьих, для усугубления власти денег над человеком.
Кто выглядит умнее — учёный, который за деньги разрабатывает оружие массового уничтожения, например, ядерную торпеду, призванную моментально погубить двадцать миллионов человек, или красножопый гамадрил, поднимающий оглушительный вой при виде современного человека?
Как и почему люди научных профессий не замечают, что Ленин и Сталин с помощью культурничества и поднятия мировоззрения большинства на подлинно научный уровень пытались искоренить отношения между людьми, которые принимают форму движения банковских банкнот? Советское воспитание, советское искусство, советская культура и нравственность зародились на развенчании культа денег, но в результате деградации КПСС, по воле проституированного научного и творческого сообщества выродились в подобострастие к «ликвидным активам» и в заверение народа о надобности посадить хозяев на его шею.
Можно зачитать до дыр приведённую выше «научную статью» доцента ЛГУ Дроздова, но понятнее деньги не станут, тем более в своей сущности. Доцент твёрдо как пень стоит на позиции, что деньги — это «знаки», которые можно обменивать и накапливать. Поэтому из этой статьи видна скорее сущность доцента Дроздова как научного работника, но уж точно не сущность денег.
Такого же взгляда на деньги придерживается и кассир в «Пятёрочке», и попрошайка, и грабитель банка, и коллектор, и Чубайс с Грефом. Последние, по крайней мере, на публике. Вероятно, в постели с Авдотьей Смирновой и в кабинетах посольства США гендир «Роснано» ведёт себя по поводу денег более раскованно.
Но какой теоретический постулат скрывается за столь «диагональным» понятием денег? Все обывательские представления и все «научные» понятия чубайсов, дроздовых, дерипасок о деньгах базируются на иллюзии пропорциональности, эквивалентности обменных операций. Тогда как всё с точностью наоборот — объективное неравенство стоимостных пропорций есть абсолютный закон рыночной экономики.
Как только рынок всецело захватил оборот материальных элементов производства, «отдельные категории граждан» выяснили, что появилось, во-первых, эффективное средство отъёма богатства без применения силы, что было, конечно, в диковинку; во-вторых, чрезвычайно удобное средство накопления богатства — до этого копить сокровища в натуральной форме было часто не только обременительно, но часто и курьёзно.
Так возникли полноценные деньги, сущность которых состоит в превращении случайных хаотичных ошибок всех производителей при стоимостной оценке своих товаров в систематические, односторонние, постоянно растущие при помощи обмена реальных товаров на денежные знаки, совершённые в основном по принуждению. Ни один товаровладелец не станет продавать свой товар перекупщику, если к этому не будут располагать специальные, главным образом, искусственно созданные условия. Таким образом, денежная форма обращения доводит свойственную обмену в целом неэквивалентность до возможного максимума. Естественно, что все «погрешности» в виде денежной формы прибыли сосредотачиваются в руках узкой группы тех, кто контролирует рычаг кредита и других «финансовых инструментов».
Слой купцов составили люди, которые первыми заметили, что деньги позволяют не только накапливать сокровища, но и отчуждать их у других, давая тем самым купцам власть, то есть возможность навязывать свою волю всем потребителям. Купцы, таким образом, быстро превратились в капиталистов и «конвертировали» свою экономическую власть во власть политическую, потеснив земле- и рабовладельцев, до этого вынужденных физической силой удерживать эксплуатируемых.
Кредит и банк, как писал Маркс в «Капитале», есть мощный рычаг надувательства и причина кризисов. Деньги же, таким образом, представляя собой отдельную форму меновой стоимости, есть инструмент систематического отчуждения большой ценности взамен меньшей ценности.
Свойство денег доводить неэквивалентность обмена до предела наиболее устойчивым и системным образом проявляется в наёмном труде, когда работодатель, используя безвыходное положение владельцев товара «рабочая сила», обменивает деньги на рабочее время в комфортной для себя пропорции, которая и превращает общественное материальное или духовное производство в бизнес.
Всё тяжелее найти работника науки и образования, который бы понимал, что никаких равных пропорций затраченного труда не существует в реальности вообще. Закон стоимости — это научная абстракция, которая позволяет объяснить возникающие на уровне недоразвитого полуживотного общества меновые пропорции различных вещей.
Либеральные СМИ, учебные пособия, учителя, научные работники и журналы, нобелевские лауреаты и политики с неослабевающим напором вдалбливают народу, что противопоставление в обществе одного человека другому, одной группы лиц другой, одного народа другому, обычно называющимся конкуренцией, и только иногда войной на уничтожение, — это естественно и даже полезно. Если принять на веру этот постулат, то невозможно задаться вопросом о том, почему возник обмен вообще и зачем он нужен? Получится, что обмен возник якобы из развития общества, из-за укоренения разделения труда. Именно так и ответят читателю дипломированные в экономике кретины.
Да только вот незадача, у муравьёв, например, глубочайшее разделение труда налицо, а обмен так и не возник. У каждого человека в семье налицо разделение труда, но мысли о проявлении меновой стоимости, по крайней мере у нравственно здоровых субъектов, считаются верхом неприличия и безнравственности. У рядовых в армии имеется разделение труда? Но обмен уставом, что называется, не предусмотрен. У компании друзей «на шашлыках» имеется разделение труда при подготовке «маёвки»? А обмен?
Обмен возникает исключительно там и где один субъект противопоставлен другому субъекту, в ситуации, когда улучшение положения одного субъекта ведёт к ухудшению положения другого. Причиной возникновения такого положения является частная собственность. Поэтому в марксизме учение о деньгах неразрывно связано с учением о стоимости, стало быть, с учением об обмене и частной собственности.
Современное общество, включая и учёных, в лице своих временно благополучных граждан, выработало моральную норму спокойного и даже презрительного отношения к нищете и голоду. Дескать, работать не хотят, не умеют, ленивые, бесполезные люди и народы попадают в разряд голодающих. Правда наутро следующего дня, сторонники данных воззрений, стремглав мчат на работу, чтобы не дай бог начальник не подточил и носа. А в пятницу и субботу они же пьют водку, чтобы «снять напряжение».
Те же, на кого безработица и голодная смерть впечатлений не производят в связи с относительным достатком, работают напряжённо и максимально интенсивно из-за оформленного кредита — самого лучшего стимула проследовать на убой самостоятельно и вприпрыжку.
Абсолютная истина абсолютной ценности человеческой жизни воспринимается даже учёными в лучшем случае как лирика или ненужный труизм. Многие даже левые профессоры с упорством, достойным лучшего приложения вымеряют стоимостные величины затраченного труда, призывая наёмных тружеников вступить в борьбу за отчуждённую прибавочную стоимость. Эти «доброхоты» не желают принимать во внимание, что жизнь пролетария — бесценна. Какой дурак будет рассуждать об обмене времени своей драгоценной жизни на продукцию ширпотреба, если бы к этому не принуждал установившийся порядок вещей? Ведь любой продукт материального и духовного производства должен служить средством расцвета жизни, средством улучшения жизни, развития человека, раскрытия его сущностных сил, а не способом её поддержания на уровне заводского рабочего в будни и футбольного болельщика в выходные.
Суть же состоит в том, что частная собственность, обмен, деньги и наёмный труд — это примитивные формы общественных отношений, в которые люди вступают безо всякого понимания ситуации и при полном отсутствие перспективы. Обмен порочен сам по себе и не может возникнуть в среде действительно адекватно мыслящих людей. Всякое противопоставление человека человеку есть изъятие из совокупных потенциальных сил общества. Возьмите уровень развития дикарей, которые превратили устойчивый прибавочный продукт в систему обогащения горстки эксплуататоров, прикрывшейся демагогией о разделении труда, за счёт перемалывания жизней абсолютного большинства эксплуатируемых, и вы получите «логику» буржуазных экономистов.
Следовательно, мотивация, которая возникает в ходе наёмного труда, в ходе погони за деньгами отличается от «мотивации» раба или крепостного на барщине только иллюзией добровольности. От насильственного принципа классического рабовладения «кто не работает, тот не живёт» общество «перешло» к принципу материальной заинтересованности наёмного рыночного рабовладения «кто не работает, тот не ест». Тысячи лет считалось позорным делом идти в услужение другому человеку за деньги, тем более в среде юридически свободных людей. Этот институт был практически полностью представлен наемниками головорезами, криминальными бандами и проститутками.
В 44 г. до н.э. Цицерон писал:
«Недостойны свободного человека и презренны заработки всех поденщиков, чей покупается труд, а не искусство; ведь в этих занятиях самая плата есть вознаграждение за рабское состояние… Все ремесленники занимаются презренным трудом, в мастерской не может быть ничего благородного, и наименьшего одобрения заслуживают ремесла, обслуживающие наслаждения».
А теперь — это норма.
Заработная плата — «вознаграждение» за рабское состояние, лучше и не скажешь.
Пролетарию приходится не только на публику, но даже для себя, внутренне, часто поддерживать видимость необходимости работать по совести. Работать по совести, с желанием, с песней, в радость в условиях обмена рабочего времени на средства выживания чрезвычайно сложно, если вообще возможно.
Каждый пролетарий, хоть на миг освободившийся от рвачества, чувствовал, что внутренне заинтересован в общественно-необходимом труде. Но капитализм гонит его работать за минимальный для физического и социального выживания набор благ, поэтому наёмного работника закономерно не интересует конечный результат его труда. Результат труда наёмного работника отчужден от него как раз деньгами, главным образом, в форме заработной платы.
Иррациональность организации труда, кустарность организации труда, излишние траты рабочей силы, постоянная задублированность и неравномерность производства, обилие посреднических звеньев, самодурство капиталиста и начальника, идиотизм пустопорожнего, ненужного обществу труда, бессмысленного перенапряжения сил порождает отношение к труду как к унизительной и обременительной обязанности, которая должна компенсироваться личными материальными благами. Такое положение вещей демотивирует любого работника, побуждает его не прикладывать усилий сверх того, что необходимо для получения заработной платы.
Научная же работа — это познание объективной действительности, процесс, в котором невозможно достичь результатов формальным соблюдением последовательности действий, даже за большие деньги. Быть учёным — значит заниматься научным творчеством. Если пролетарий физического труда переносит на предметы производства в основном химическую энергию своих мускулов и в меньшей степени индивидуальное мастерство, то учёный в своё открытие, по хорошему, должен вложить всю зрелую личность. Это работа штучная, а не поточная. Если грамотный учёный повесит «очки на гвоздь», то его может никто и не заменить в ближайшей перспективе, в отличие от пролетариев в других сферах.
Поиск объективных истин, общественная важность, объективная необходимость развития познания общества, служение человечеству являются действительными мотиваторами и действительными причинами всех великих научных открытий. А не деньги. Деньги, в данном случае, — это знаки, которые указывают на незаинтересованность в указанном выше.
Всем известно, что коммунисты открыто и давно провозгласили своей целью уничтожение диктата денег, то есть диктата олигархов, стало быть, уничтожение хронического искусственного недостатка всего необходимого для разумного и продуктивного развития общества. Известно, что сталинский опыт строительства коммунизма продемонстрировал, насколько эффективнее и счастливее общество, которое начало освобождаться от денег. Но большинство учёных и интеллигентов упорно не желают понимать, о чём идёт речь.
Фрагмент статьи А. Редина «Размышления о плаксивых учёных»
