Немецкий танкист Людвиг Бауэр, воевавший на танке Т-IV, на Восточном фронте вел дневник. Даты в дневнике и место действия, совпадают с тем периодом, когда во время операции «Марс», в которой участвовал Калининский фронт, в окружение попали наши 1-й механизированный и 6-й стрелковый корпуса.
Только в своем дневнике он почему-то забыл записать, что в ночь, на шестнадцатое декабря наши части с боем вырвались из окружения. Хотя, в связи с отсутствием горючего и боеприпасов, тяжелое вооружение им пришлось уничтожить.
На страницах дневника, датированного декабрем 1942 года, он рассказывает об ожесточенном сопротивлении русских. 12 декабря они должны были атаковать наши позиции, но веры в успех у него не было. Накануне на этом участке наши войска полностью уничтожили немецкое танковое подразделение.
Он описывает напряжение перед танковой атакой, и радость в связи с тем, что эту атаку отменили и их перебросили на другой участок. Еще он жаловался на сильные морозы, и громкоговорители, которые предлагали им сдаться в плен. Вот только, он что-то перепутал. В это время, по воспоминаниям очевидцев, именно немцы постоянно вели пропагандистские передачи, предлагая сдаться нашим бойцам. В этих передачах они сообщали, что командование наших окруженных частей уже выбралось на самолетах из окружения. Обычная пропагандистская работа.
Об этом окружении Бауэр упоминает в записях от 13 декабря. Он рассказывает о том, что немцы постоянно обстреливают русских, и считает, что наши окруженные части долго не продержатся. А еще он в этот день упомянул, что лучше отражать атаки, чем самому идти вперед.
14 декабря он пишет, что они готовятся к атаке, которая должна покончить с русскими, загружаются до предела боеприпасами. С самого начала атака не задалась, пехота начала нести тяжелые потери, а русская артиллерия подбила четыре танка. Атака захлебнулась. Она была начата утром, еще затемно и повторилась в 7 часов утра.
Вот как он ее описывает следующую атаку:
« Утром в 7 часов начали новую атаку. Наш танк пытался проскочить через овраг, но в это время в нас попали. Я увидел, что снарядом снесло голову механику-водителю. Командир танка, Бенц, выскочил из подбитой машины и больше его я не видел. Снаряд, убивший механика-водителя Энке, пробил рацию и от челюсти стрелка-радиста Шмида почти ничего не осталось. Я выбрался из подбитой машины и вытащил радиста, после чего мы вернулись назад к нашим позициям. О судьбе заряжающего и командира танка мне ничего не было известно. Танк остался на линии фронта».
Потом Бауэр рассказывает, как он на следующий день возвращался к танку, но не смог его запустить. Однако, в ночь на 16 декабря, ему все же удалось запустить машину, и он увел ее в свой тыл, а пехота ушла со своих позиций. Он почему-то не упоминает, что в эту ночь наши части пробились из окружения. Он лишь рассказывает о том, как встретил танк из своего подразделения, а так же встретил сбежавшего командира своего танка, о чем доложил начальству.
За спасение танка он получил трехнедельный отпуск.
В России его танк подбивали пять раз и два раза на Западном фронте. Он не знает, сколько подбил русских танков, может тридцать, а может пятьдесят, хотя сам признает, что часто один и тот же танк многие старались приписать себе.
Бауэр вспоминает случай, когда он подбил нашу тридцатьчетверку, а четверо или пятеро экипажей так же претендовали на этот танк.
Интересно он отзывается о боях на Западном фронте, где ему пришлось столкнуться с «Шерманами». Если эти танки по своему вооружению и бронезащите были примерно равны Т-34, то об американских экипажах он имел не особо высокое мнение:
«В сражениях с русскими мы прошли хорошую школу и когда встретились с американцами, то могли позволить себе то, что русские нам никогда бы не позволили. Уважение к русскому солдату было абсолютное. Американцы не отличались стойкостью. Бывало, что их экипажи бросали совершенно исправные танки, потому что в них просто было попадание, даже без пробития.
Воюя с русскими, я с таким не сталкивался, это было исключено. На Западном фронте у меня было самоходное орудие, и я с американцами вытворял такое, что с русскими не прошло бы ни при каких условиях. Я часто удостаивался похвалы, но считаю, что дело было не во мне, а в моих противниках, которые мне противостояли на Западном фронте.
(Из воспоминаний немецкого танкиста Людвига Бауэра, записанного А. Драбкиным)
