Кем был царевич Алексей: изменником, планировавшим переворот, или жертвой сурового нрава своего отца?
Царевич Алексей родился в 1690 году в браке Петра I с его первой супругой - Евдокией Лопухиной.
Некоторые исследователи утверждали, что Лопухина была противницей реформ своего мужа, "коснела в предрассудках старины и ненавидела всё, что нравилось Петру". Так это было или нет, но отношения между царём и его супругой не ладились. Как писал историк Сергей Соловьёв, Пётр был в собственной семье "редким и невесёлым гостем; если ребёнок любил мать, то не мог получить сильной привязанности к отцу, который являлся тираном матери".
Когда мальчику было 8 лет, Евдокию Лопухину заточили в монастырь - как сформулировал Пётр, "за некоторые её противности и подозрения". После этого воспитанием юного Алексея занимались, в основном, сестра царя Наталья, учитель Никифор Вяземский, князь Александр Меншиков, а также приглашённые из-за границы наставники. Для царевича составили обширный план обучения, включавший в себя французский и немецкий языки, историю, географию, основы политики, естественные науки, а также обязательные поездки за границу и участие в военных походах. Так, в 1703 году тринадцатилетний Алексей по приказу отца в качестве солдата бомбардирской роты участвовал в осаде крепости Ниеншанц, а в 1704 году - во взятии Нарвы.
Уже в это время начинает назревать конфликт между отцом и сыном. Пётр, будучи человеком деятельным и энергичным, не терпел лености и "домоседства" среди своих приближённых. Однако именно эти качества царь стал с раздражением замечать в собственном сыне.
В 1704 году Алексей получил от отца письмо:
"Я взял тебя в поход показать тебе, что я не боюсь ни труда, ни опасностей. Я сегодня или завтра могу умереть; но знай, что мало радости получишь, если не будешь следовать моему примеру. Ты должен любить всё, что служит благу и чести отечества, должен любить верных советников и слуг, будут ли они чужие или свои, и не щадить трудов для общего блага. Если советы мои разнесёт ветер и ты не захочешь делать того, что я желаю, то я не признаю тебя своим сыном: я буду молить бога, чтоб он наказал тебя в этой и в будущей жизни"
Алексей рос тихим и набожным юношей, не любившим физического труда, разъездов по стране и особенно военных действий. Постепенно вокруг него складывался кружок из знатных вельмож, которые обладали таким же складом характера и злились на Петра за его чрезмерную активность, за беспрестанные нововведения, за разрушение старых традиций и за возвышение людей сомнительного происхождения - вроде ближайшего сподвижника царя Александра Меншикова. Они надеялись, что, когда на трон взойдёт Алексей, настанут более спокойные времена. Свои надежды на царевича возлагали и некоторые представители церкви, считавшие Петра чуть ли не антихристом. Однажды Алексей покаялся своему духовнику Якову Игнатьеву, что желает смерти отцу. Духовник отвечал:
"Бог тебя простит; мы и все желаем ему смерти для того, что в народе тягости много"
Этот же духовник убеждал Алексея, что простые люди очень любят его и пьют за его здоровье, называя "надеждою российской".
Пётр поначалу злился на сына, упрекал его в безделье, ругался и периодически побивал; но в итоге через пару лет бесплодной борьбы оставил его в покое и практически перестал с ним общаться. Видя, что Алексей сблизился с противниками реформ, и понимая, что он не станет продолжать дело отца, а скорее повернёт вспять все запущенные им преобразования, Пётр стал задумываться об отстранении сына от престола.
В 1711 году Алексей женился на принцессе Софие Шарлотте Брауншвейг-Вольфенбюттельской, а в 1715 году у них родился сын Пётр (впоследствии он ненадолго - на три года - станет российским императором Петром II). Супруга Алексея скончалась вскоре после родов.
Сразу же после рождения нового наследника царь объявил, что Алексей "весьма на правление дел государственных непотребен". В длинном поучительном письме Пётр упрекал сына, что он, например, совсем не интересуется военным делом, в котором правитель обязан разбираться:
"Слабостию ли здоровья отговариваешься, что воинских трудов понести не можешь? Но и сие не резон: ибо не трудов, но охоты желаю, которую никакая болезнь отлучить не может <...> Ещё ж и сие воспомяну, какого злого нрава и упрямого ты исполнен! Ибо, сколь много за сие тебя бранивал, и не точию бранивал, но и бивал, к тому ж сколько лет, почитай, не говорю с тобой; <...> но всё даром, всё на сторону, и ничего делать не хочешь, только б дома жить и им веселиться"
В конце письма Пётр объявляет, что даёт сыну ещё немного времени, чтобы он одумался и исправился.
"Ежели же ни, то известен будь, что весьма тебя наследства лишу, яко уд гангренный, и не мни себе, что один ты у меня сын и что я сие только в устрастку пишу: воистину (богу извольшу) исполню, ибо за моё отечество и людей живота своего не жалел и не жалею, то како могу тебя, непотребного, пожалеть?"
В том же 1715 году появился на свет ещё один потенциальный наследник престола: сын Петра I и его второй супруги Екатерины - Пётр Петрович.
В итоге Алексей в ответном письме отцу признал, что не годится в правители, потому что "памяти весьма лишён" и "всеми силами, умными и телесными, от различных болезней ослабел" . Он согласился отказаться от претензий на трон.
Вскоре после получения этого письма царь сильно заболел, и стали ходить слухи о его скорой смерти. Насчёт этого заболевания существуют разные мнения: некоторые из современников считали, что царь лишь притворялся больным и таким образом пытался проверить, как Алексей поведёт себя в ожидании кончины отца. Однако историк Сергей Соловьёв отмечал, что горе и сильное раздражение часто вызывали у Петра болезненные припадки, так что вполне возможно, что заболевание было настоящим. Соловьёв считал, что Пётр на самом деле не хотел лишать сына прав на престол, а строгими ультиматумами пытался лишь припугнуть и перевоспитать его.
Поправившись, Пётр отправил сыну письмо с новыми упрёками: Алексей отказался от прав на трон, но при этом, видимо, совсем не беспокоится о том, что отец им недоволен, не обещает исправиться и "не зело смотрит на отцово прощение". А раз у него нет страха и почтения перед отцом, то разве можно верить его обещанию не претендовать на престол?
"Також хотя б и истинно хотел хранить [клятву], то возмогут тебя склонить и принудить большие бороды, которые ради тунеядства своего ныне не в авантаже обретаются, к которым ты и ныне склонен зело. <...> [И потому] так остаться, как желаешь быть, ни рыбою, ни мясом, невозможно"
Пётр предъявил сыну новый ультиматум: Алексей должен или "отменить свой нрав" и стать достойным наследником, или уйти в монастырь.
Алексей сразу же соглашается стать монахом. Но Пётр, видимо, и правда хотел только припугнуть сына. "Одумайся, не спеши", говорит он Алексею, "напиши мне потом, какую возьмешь резолюцию".
Этой отсрочкой Алексей воспользовался совсем не так, как ожидал его отец. По совету одного из своих приближённых - Александра Кикина - Алексей начал планировать побег за границу.
Летом 1716 года Пётр, находясь в Копенгагене, написал Алексею, что дал ему достаточно времени на раздумья, и что пора принять окончательное решение, кем он хочет стать: царём или монахом. Если Алексей решится на первое, то пусть не мешкает, а сразу едет к отцу в Копенгаген, ибо "ещё может к действиям поспеть".
Алексей объявил, что поедет к отцу - и таким образом получил возможность выехать за границу. На самом же деле он отправился в Вену к императору Священной Римской империи Карлу VI, который приходился Алексею свояком (т.е. мужем сестры его супруги). В планы царевича были посвящены его камердинер Иван Афанасьев и упомянутый выше Александр Кикин. Вместе с Алексеем в поездку отправилась его любовница - крепостная крестьянка Ефросинья Фёдорова.
По воспоминаниям императорского вице-канцлера графа Шёнборна, его встреча с Алексеем в Вене состоялась в ноябре 1716 года. Русский царевич, по словам Шёнборна, бегал из угла в угол, с ужасом озирался во все стороны и сильно жестикулировал:
"Я прихожу сюда просить цесаря, своего свояка, о протекции, чтоб он спас мне жизнь: меня хотят погубить; хотят у меня и у моих бедных детей отнять корону. <...> Отец хочет отнять у меня жизнь и корону, а я ни в чём не виноват, ни в чём не прогневил отца, не делал ему зла; если я слабый человек, то Меншиков меня так воспитал, пьянством расстроили моё здоровье; теперь отец говорит, что я не гожусь ни к войне, ни к управлению, но у меня довольно ума для управления. <...> Когда у меня пошли дети и жена умерла, то всё пошло дурно, особенно когда появилась новая царица и родила сына; она с князем Меншиковым постоянно раздражала отца против меня, оба люди злые, безбожные, бессовестные"
Шёнборн посочувствовал ссоре царевича с отцом и пообещал, что цесарь не выдаст его в Россию против воли - но организовать встречу Алексея и Карла VI тактично отказался, убедив гостя, что лучше сохранить его пребывание в Вене в тайне от всех. Таким образом император Карл мог тянуть время и на запросы из России отвечать, что ему неизвестно место пребывания Алексея. Царевича поместили в тирольскую крепость Эренберг и держали там под видом арестанта - но с комфортом и почестями.
Тем временем Пётр организовал розыски пропавшего сына и вскоре выяснил, что тот находится в Эренберге. Тогда австрийские чиновники переправили Алексея в Неаполь - подальше от венского двора. Карл VI в письме российскому государю дал понять, что не станет насильно выдворять царевича в Россию, однако будет всячески наставлять его примириться с отцом и возвратиться на родину.
После этого Пётр выслал в Священную Римскую империю двух своих посланников, которым было поручено во что бы то ни стало вернуть царевича в Россию. Эту миссию возложили на капитана гвардии Александра Румянцева и тайного советника Петра Толстого (предка писателей Алексея Константиновича и Льва Николаевича Толстых). Переговоры с Карлом VI ничего не дали; сам Алексей ни за что не соглашался ехать домой, уверенный, что на родине его непременно убьют. Тогда Толстой и Румянцев решили действовать хитрее. Они убедили царевича, что Пётр уже собирает войска и готов идти на Карла VI войной, чтобы забрать сына силой. Кроме того, они подкупили секретаря графа, в доме которого пребывал Алексей. Этот секретарь сказал царевичу, что знает из надёжных источников, что цесарь испугался войны с Россией и уже готов выдать Алексея отцу. При этом Толстой и Румянцев обещали царевичу, что отец простит его, если он поедет в Россию добровольно, но строго покарает, если придётся забирать его силой.
В итоге Алексей согласился поехать домой в сопровождении Толстого и Румянцева - при условии, что ему позволено будет спокойно жить в деревне и жениться на своей любовнице, крепостной Ефросинье Фёдоровой. Пётр пообещал выполнить оба условия.
Возвращение блудного сына состоялось в феврале 1718 года. Алексей прилюдно покаялся и на коленях попросил милости у отца; Пётр пообещал ему прощение при условии, что он откажется от наследства и выдаст имена всех людей, которые помогали ему при побеге. Царевич на всё согласился, написал повинную, сообщил отцу имена сообщников, а затем в Успенском соборе перед Евангелием отрёкся от престола.
Побег царевича имел трагические последствия для множества людей.
Хотя своего сына Пётр согласился помиловать, всех названных Алексеем сообщников ждало суровое наказание. Кикина и камердинера Афанасьева казнили. Учителя царевича сослали в Сибирь. Перед вынесением приговора всех обвиняемых допрашивали (иногда под пытками), пытаясь узнать имена других людей, настраивавших царевича против отца. Пётр был уверен, что в заговоре каким-то образом участвовала мать Алексея, Евдокия Лопухина. Следователи отправились в монастырь, где она жила как монахиня, и обнаружили, что она носит мирское платье, а в некоторых монастырских записях её называют "великой государыней", хотя она этого статуса была лишена. Стали допрашивать монахинь, которые сообщили, что Лопухина тайно поддерживала связь с сестрой Петра по отцу, царевной Марьей Алексеевной. Ко всему прочему выяснилось, что у бывшей царицы есть любовник. Стали известны имена нескольких священников, которые позволяли себе резко высказываться против царя. Большинство из выявленных "заговорщиков" казнили, некоторых заключили под арест (в том числе и царевну Марью). Евдокию Лопухину перевели в другой монастырь, а её любовника посадили на кол.
Казалось, что на этом история завершится, однако внезапно она обрела новый виток. Следствие уже подходило к концу, когда состоялся допрос любовницы царевича - Ефросиньи. Неожиданно она дала показания, которые погубили Алексея. По словам Ефросиньи, царевич часто писал Карлу VI жалобы на отца; радовался болезни младшего брата, а также слухам о волнениях и бунтах в российских войсках; говорил о своих планах отменить все реформы Петра, перенести столицу обратно в Москву, расформировать флот и избегать любых войн; верил, что после смерти отца в России начнутся бунты, потому что многие люди вопреки воле Петра заходят видеть царём его, Алексея.
Дело приняло другой оборот. Царевича обвинили в измене и в том, что в своей повинной он признался не во всех прегрешениях. Пётр, вспомнив про слухи о бунте в русском войске в Мекленбургии, спросил сына, стал бы ли он поддерживать бунтовщиков в их выступлении против царя, окажись слухи правдивыми. Алексей признался, что мог бы и присоединиться к бунтовщикам, "когда б они сильны были".
Царевича взяли под стражу и стали допрашивать. Отныне тон его показаний разительно отличался от прежнего. Если раньше царевич в разговорах с отцом называл себя не иначе как "всенижайшим рабом", выставлял себя жертвой чужого влияния и уверял в своём бесконечном почтении к отцу, то теперь высказывания его стали чрезвычайно резкими. Алексей заявил, что отец очень рано "зело ему омерзел", и потому он "всегда желал от него быть в отлучении". Также он признался, что надеялся взойти на престол с помощью войск императора Карла VI.
"Ежели бы бы цесарь за то пожелал войск российских в помощь себе против какова-нибудь своего неприятеля или бы пожелал великой суммы денег, то б я всё по его воле учинил, также и министрам его и генералам дал великие подарки"
При допросах против Алексея применялись пытки. Возможно, именно из-за этого его последние высказывания были настолько откровенными. Возможно, причиной стало осознание, что теперь, после показаний Ефросиньи, смерть неизбежна и терять нечего. В любом случае, отныне ни о каком прощении со стороны царя речи быть не могло.
В июне 1718 года Пётр созвал совет из представителей духовенства, министров и сенаторов. Он объявил им, что не может сам быть судьёй в деле, касающемся его сына, и попросил совет вынести приговор.
Совет единогласно постановил, что Алексей заслуживает смерти, окончательное решение, однако, оставил за монархом.
26 июня 1718 года Алексей скончался, находясь в заключении. От чего конкретно наступила смерть, остаётся загадкой. Официально было объявлено, что царевич умер от "жестокой болезни, которая вначале была подобна апоплексии" (т.е. инсульту). После тяжёлого приступа Алексей якобы пришёл в себя, исповедался и причастился, призвал к себе отца и в слезах попросил у него прощения, которое Пётр ему "по христианской и родительской должности и дал".
Конечно, помимо официальной версии существовало и множество других, предполагавших насильственную смерть осуждённого царевича. По словам историка Сергея Соловьёва, в "Книге Петербургской гарнизонной канцелярии" имелась запись о том, что за несколько часов до смерти Алексея в его тюрьму съехались царь Пётр и восемь его приближённых, и "был учинён застенок". Если это правда, то кончина царского сына могла стать результатом пыток.
Через год после смерти Алексея скончался и второй сын Петра I - Пётр Петрович. Единственным наследником по прямой мужской линии стал малолетний сын казнённого изменника - Пётр Алексеевич. В 1722 году Пётр I издал Устав о наследии престола, согласно которому государь получал право назначать наследника по собственному усмотрению из числа любых родственников. Однако воспользоваться этим правом и оставить завещание Пётр не успел. После его смерти в 1725 году на престол взошла его жена - Екатерина I. Вслед за ней в 1727 году императором был провозглашён двенадцатилетний Пётр Алексеевич, вошедший в историю как Пётр II. Он правил недолго: уже в 1730 году он скончался от оспы. Таким образом род Романовых по прямой мужской линии пресёкся.
