В этой заметке дан краткий обзор науки как системы и отрасли национальной экономики со ссылками на все подробности, которые могут заинтересовать читателя. Из нее Вы узнаете, почему наука в России сталкивается с проблемами и могут ли их решить проводимые сейчас реформы.
Мифы и правда о науке
Наука – это сфера, в которой путем постепенного накопления и систематизации знаний создаются новые идеи об устройстве мира. Успешность нахождения новых идей объясняется прежде всего тем, насколько хорошо организовано взаимодействие между учеными.
Качество имеющихся в науке ученых при этом прямо пропорционально тому, насколько много денег, славы, власти приносит наука. Это такая же карьера, как и госслужба, армия или корпоративное управление. Если наука отрезана от ресурсов, то она деградирует.
Часто говорят, что в СССР была сильная наука, а сегодня произошла полная деградация. На самом деле в СССР не было развитой науки, а были мощные инженерные школы. Той среды, которая позволяет именно что генерировать новые идеи, в СССР быть не могло из-за государственного контроля. Советское государство нехотя допускало создание оригинальных идей только в точных науках, и то лишь в ограниченных приделах.
Со времен СССР инженерная школа деградировала. Поэтому успехи современной российской науки оказались прямо пропорциональны тому, какой спрос на нее сформировался в частном секторе. Российская наука освободилась от государственного контроля и начала генерировать новые идеи. В некоторых науках лучше, в других хуже, но гораздо более свободно. Наука стала лучше во всем, кроме точных наук. А вот математика – главный проигравший.
Читать подробнее: Мифы о науке
Как организована наука в России? что такое Академия Наук, и жива ли она до сих пор?
«Успешных» моделей организации науки в мире сравнительно немного. По большому счету, 5:
1. Академия наук
2. Отраслевые ведомственные учреждения
3. Университетская наука
4. Меценатство
5. Эндау(н)мент
Все 5 форм организации науки могут сосуществовать, и разные национальные модели науки дают разное сочетание этих типов.
В СССР наука была сведена к Академии Наук и ведомственным учреждениям. Это два глубоко консервативных института, каждый из которых цементировал существующие научные школы, но не способствовал генерации новых идей. Само по себе это не плохо: плохо, что задавили все остальное.
Наука, целиком и полностью завязанная на бюджетное финансирование очень тяжело пережила 90-е годы. В нулевые же годы российская наука во множестве отраслей (преимущественно социальных, точных и технических наук) получили новое частное финансирование, по большей части меценатское. К сожалению, социальной нормой финансирование науки не стало. Государство же науку так и не начало нормально финансировать.
Разговор о реформе Академии Наук в этой связи нужно разделить над два совершенно разных вопроса: мешает ли она кому-то в своем текущем состоянии, и можно ли ее принципиально «улучшить». Короткий ответ: нет, и нет. В текущем виде Академия Наук никому не мешает, а развитие науки должно происходить через создание инфраструктуры для других типов научных некоммерческих организаций.
Что такое ФАНО, куда оно делось, и что происходит с финансированием науки в России?
Если сильно упрощать, то есть четыре источника финансирования науки в современной России:
· административное финансирование
· государственные гранты
· частные контракты
· частные гранты
Во время одной из предыдущих реформ Академии наук государство решило «отделить научную деятельность от хозяйственной». Само по себе это – глупость, во всех развитых странах, наоборот, научные школы, кафедры и т.п. – это прежде всего административно-хозяйственные единицы.
Так вот, решение отделить науку от хозяйственной деятельности было реализовано с помощью создания ФАНО: Федерального агентства научных организаций. ФАНО – это такой аналог «управляющей компании» в ЖКХ, со всеми присущими ей особенностями.
Ее создание, мягко говоря, не улучшило качество управления имуществом научных организаций. В большинстве организаций, подотчетных ФАНО, копеечная зарплата является фактически платой не за работу, а за аффилиацию (то есть за то, что ученый именно эту организацию указывает в качестве места работы в своих публикациях).
В 2018г. произошла новая реформа: по официальной версии, «ФАНО расформировано, а его функции переданы в министерство». В реальности агентство не «расформировано», а повышено до статуса министерства, и ему передано управление высшим образованием. С интересом наблюдаем, насколько быстро зарплаты преподавателей государственных ВУЗов «достигнут» уровня 10 тысяч рублей.
Задолго до появления ФАНО, в России начала создаваться система альтернативного государственного финансирования науки через гранты. Ее основная идея в том, что деньги выделяются не просто так, а на конкретное исследование (в том числе на оплату труда ученых, ведущих конкретное исследование). Темы утверждаются экспертами из числа самих ученых. Это хорошая система. Главная претензия к ней в том, что система грантов фактически подменяет собой систему научных организаций, управление которыми должно быть организовано именно на этих принципах и безо всякого руководства ФАНО.
Вообще говоря, нет ничего плохого в том, чтобы наука зарабатывала себе на жизнь частными заказами без участия государства. К сожалению, в российских условиях это почти невозможно. У нас «слишком большое государство» и слишком мало частных компаний, способных оплатить услуги исследователей.
Наука может также финансироваться из иностранных грантов. К сожалению, в России сегодня это тоже невозможно из-за проблем со знанием иностранных языков, преследованием «иностранных агентов» государством и уголовных дел о шпионаже, которые массово бьют по российским ученым, работающим с зарубежными партнерами.
Читать подробнее: Как может быть организована наука вообще, и как она организована в России?
Что такое научные публикации и цитирования? Правда ли, что их нехватка мешает российской науке?
Зерно истины, которое есть в этих разговорах, состоит в том, что наука делается только через публикации. Одна из главных претензий к «науке» в СССР – в том, что у нас пышным цветом распространились «секретные» исследования, публикации по «закрытым архивам» и т.д.
Наука построена в три круга. Первый – конференции, где она «живет». Второй – рецензируемые статьи, где происходит количественное приращение знаний. Третий – монографии, в которых излагаются идеи, теории, концепции и т.д.
Сегодня рецензируемые журналы никто не читает (ну, кроме рецензентов). Это пережиток печатной эпохи, в электронную эпоху стремительно умирающий. 99% монографий, естественно, тоже никто не читает – потому, что они тупо большие. Но среди них каждый год находятся две-три штуки, содержащие прорывные идеи, о которых все начинают говорить.
Когда научное сообщество осознало, что интенсивность публикаций не имеет никакого содержательного значения, в качестве альтернативы были предложены цитирования. К сожалению, быстро выяснилось, что не может быть формального критерия, отражающего содержательное качество цитирований. Для оценки работы большинства ученых индексы цитирований не подходят.
Напротив, системы цитирований (от Web of science и Scopus до Гугл Академии и РИНЦ) – вещь исключительно полезная, так как они значительно облегчают ученым поиск публикаций по теме.
Еще одним инструментом может быть патент – документ, удостоверяющий права на изобретение. Однако нельзя запатентовать идею или теорию, только нечто коммерчески значимое. То есть патент – это элемент экономики, а не науки. Она является важнейшим индикатором деятельности инновационной.
Когда наукометрические индикаторы стали использоваться государством, на науку это повлияло исключительно негативно:
1. Существенная часть времени ученых уходит на написание «мусорных» публикаций и обмен «мусорными» цитатами, «мусорных» отчетов по своей научной активности.
2. Ориентация на наукометрические показатели неизбежно дает ученым, занимающимся гоном мусорных публикаций, преимущество перед теми, кто работает над серьезным исследованием.
3. Борьба Министерства с мусорными публикациями и ссылками только уменьшает конкуренцию среди журналов и, следовательно, качество.
4. Временной лаг между подготовкой публикации, опубликованием, вхождением в системы и получением цитирований, нигде не учитывается.
Если перенимать «передовой международный опыт», то нужно прописать принципиально разные критерии оценки продуктивности разных ученых (молодых и старых, в разных науках и т.п.). Но лучше, конечно, заняться формализацией и институционализацией интернет-журналов и дистанционных конференций. Сегодня в России это по большей части «помойки», но достаточно очевидно, что именно за этими организационными формами – будущее. Это будущее будет российским, если российское государство будет их централизовано развивать.
Читать подробнее: Что такое научные публикации и так ли все с ними плохо в России?
ВАК и ученые степени: что все это значит, и кого можно называть ученым?
Если сравнивать ученую степень с чем-то понятным и знакомым, то это будет сертификат о владении иностранным языком. Наука – это тоже, в первую очередь, язык. И кандидатская диссертация – это научно-квалификационное испытание, в первую очередь указывающее на способность человека выражать свои мысли так, чтобы другие ученые его поняли: с правильными понятиями, правильными методами, в правильной форме и т.д.
Кандидатская диссертация – это не научное открытие, а просто что-то новое, отличимое от ранее известного, и правильно сформулированное. В этом смысле она похожа на магистерскую диссертацию и на PhD в некоторых западных странах.
Степень доктора наук имеет принципиально другой смысл: это не квалификационная работа, а форма признания научным сообществом автора работы как основателя самостоятельного направления в науке (научной школы). «Доктор наук» по смыслу гораздо ближе не к «кандидату», а к «академику»: человеку, которого научная корпорация выдвинула представлять его интересы в органах самоорганизации научного сообщества (Академии Наук).
К сожалению, в России ученые степени и ученые звания с самого начала имеют очень посредственную репутацию:
1. Мясошоколад. Если кандидатская диссертация – больше квалификационная, чем научная, то в ней вообще-то может быть написана любая лабуда. В результате неизбежно появляются «диссероделы»: люди, профессионально готовящие кандидатские диссертации так, чтобы по форме они соответствовали стандартам. Притом, чем жестче формальные требования и активнее «борьба за качество», тем сложнее их соблюсти нормальному ученому и выше выгода обращения к «диссероделам».
2. Марксизм-ленинизм. Методология кандидатских диссертаций и тем более признание идей из докторских диссертаций сильно зависят от того, какого рода люди сидят в диссоветах, экспертных советах и других организациях, присуждающих степени и звания.
3. Баланс конкуренции и монополии. Единый центр выдачи степеней и званий означает, что сторонники какой-то научной школы могут захватить контроль над этим центром. Хуже того, новые науки и наиболее быстро развивающиеся междисциплинарные области научного знания заведомо не могут быть охвачены степенями и званиями. С другой стороны, размывание этой монополии приводит к возникновению полу-«фейковых» организаций, чуть ли не торгующие бумажками.
Отлично зная об этих проблемах, российское государство борьбу с ними исключительно имитирует. Вместо этого мы наблюдаем неуклюжие попытки «отменить» ВАК, передав право присвоения степеней университетам и институтам. Логика реформы должна быть обратной: дать все гарантии, что система ВАК сохранится, но разрешить диссоветам выходить из системы ВАК и действовать самостоятельно либо учреждать альтернативные ассоциации.
Читать подробнее: Что такое ученые степени и что там с реформой ВАК?
Задать вопросы автору, поделиться активными ссылками на ранее размещенные заметки или рекомендовать темы для следующих заметок можно в комментариях к заметке или в твиттере: @neogollist
