Однажды утром военный жандарм, каждый раз проверяющий автобус на въезде в базу, прошагал к заднему ряду кресел и, не говоря дурного слова, схватил нашего штурманского электрика за плечо кожаной куртки и попытался поволочь на выход. Все замахали руками, кто-то заржал, водила громко стал разъяснять служивому, что он не прав.
Водитель нравится нам - у него остроконечные усы и заострённая эспаньолка. Он очень похож на французов времён Крымской войны, оливковое кепи и вся форма очень идут ему. Каждое утро он подъезжает к нашей многоэтажке на большом сером автобусе и приветливо открывает двери. По русски якобы не понимает, приветствует всех традиционным "Са ва?" "Каман але ву?"
С нами ездить никому из местных нельзя. А ребята уже прибарахлились модной одежонкой, поотпустили волосы, штурманец же обладает худощавым загорелым остроносым лицом, тёмными волосами и глазами, и лёгкими оспинами на щеках. Таких парней полно на здешних улицах.
Жандарм ещё раз подозрительно всматривается в предполагаемого нарушителя, но отпускает его.
С жандармами тут не шутят.
Однажды в ходе обучения следовало отработать действия экипажа в условиях применения оружия массового поражения. Команду построили на причале, предстояла тренировка по надеванию комплектов химзащиты. Вот таких:
После хорошей тренировки пот из них выливают, как из ведёрка. Один из сержантов отказался участвовать в занятии, как я понял, он считал себя достаточно опытным для этих забав, достойных салажат.
Буалем потребовал выполнения приказа, тот отказался наотрез. Остальные выжидающе посматривали на командира и не спешили переодеваться. Капитан покрутил ручку полевого телефона и коротко переговорил с кем-то. Вскоре вдали на причале появились два здоровенных жандарма. С каменными лицами они размеренно шагали друг за другом в нашем направлении. Когда подошли, разговоров никаких не последовало. Провинившийся покорно встал между ними и, так же размеренно шагая цепочкой, они удалились.
"Что с ним будет?", - спросил наш командир.
"Его накажут", - уклончиво отвечал капитан.
Остальная команда усердно напяливала химгандоны, как они назывались у нас.
Через минут сорок те же два жандарма приволокли под руки упрямца, он еле шагал на неверных ногах.
Буалем приказал отправить его в кубрик на койку и оставить на время в покое.
Мы вообще старались не замечать, когда алжирские матросы пытались как-то откосить, после одного случая. Была объявлена боевая тревога, личный состав стремглав занимал места по расписанию.
Тут Лёлик заметил приснувшего за мачтой матросика, причём так крепко, что пронзительные звонки колоколов громкого боя не оказывали на него никого воздействия. Со смешком указал на него алжирскому старпому, мы звали его "мафиозо", он учился в Италии, по русски не понимал, но всегда белоснежно улыбался из-под узкой полоски таких мафиозных усиков :) Тот, подскочив, начал с размаху пинать, не разбирая места, ополоумевшего со сна матроса, которому долго не удавалось вскочить на ноги.
За полгода мы должны были добиться, чтобы местный экипаж был полностью отработан по знанию техники, своих обязанностей по всем корабельным расписаниям - ежедневный осмотр и проворачивание механизмов -"рутин", как это здесь называлось, приготовление своего заведования к бою и походу, бороться с пожарами и пробоинами, проводить техническое обслуживание, применять оружие катера. Это очень напряженная программа, если учесть, что всё-таки не все понимали по-русски, а мы не владели французским. Про арабский я расскажу позже. Переводчиками служили офицеры и сержанты, учившиеся в СССР, ещё нам был придан один советский переводчик, работавший на разрыв. Ну, дома после работы у нас были занятия по французскому техническому языку.
Сюпап д'аспирасьон - впускной клапан, до сих пор кое-что застряло в памяти :)
Вскоре ожидалось прибытие ещё одного катера и мы занимались с двойным комплектом офицеров и сержантов. Моими подопечными были лейтенанты Абдаллах,стройный белокожий парень с юношескими усиками и Азеддин, более плотный, с круглым, более смуглым лицом. Прекрасно говорили по-русски и вообще были очень хорошо теоретически подготовлены. Помнится, Абдаллах слегонца определил сколько пар полюсов должно быть в наших генераторах, если мы знаем частоту тока и скорость вращения ротора, моментально выдернув из памяти формулу и проделав необходимые вычисления.
Они с ностальгией вспоминали шесть лет обучения в СССР. "Первые два года мы ещё ездили в отпуск, а потом на каникулы стали оставаться в Союзе. Девушки, поездки по стране, нам так нравилось сердечное отношение к нам". Только про Эстонию отзывались недоброжелательно - их эстонские друзья по Ленинграду пригласили к себе на свадьбу, а родители выгнали, там были свои понятия о гостеприимстве.
И да, очень зло вспоминали ливийцев. "Ливийцы богатые были, а мы, алжирцы, бедные. К концу месяца всё пропьём уже, ели в училищной столовой хлеб бесплатный с горчицей, чай, ну, и что добрые поварихи нам давали, жалели нас. А ливийцы, сволочи, видя это, специально на наших глазах скармливали отбивные котам, что вечно крутятся вокруг столовых."
А пить алжирцы умели, да. Позже я специально остановлюсь на этом :)
Это была третья часть цикла историй об Алжире.
Продолжение следует.
