Мария Роднева | Дневник невестки

— Вер, ну ты даешь. А кто готовить будет? Я вообще-то мужчина, у меня потребности. Я не нанимался в сиделки! Мне нужна здоровая женщина, а не… вот это всё. Стас стоял посреди нашей кухни в своих модных зауженных джинсах, которые на его сорокапятилетних бедрах смотрелись как колбасная оболочка, и брезгливо тыкал пальцем в мои снимки МРТ. На снимках красовался мой коленный сустав, который решил, что сорок два года – отличный возраст, чтобы выйти на пенсию. Разрыв мениска, повреждение связок. Операция через неделю, реабилитация два месяца: костыли, ортез и постельный режим...

— Дояркина дочь не может быть моей невесткой! Не допущу! — пронзительный голос Анфисы Егоровны (которая предпочитала, чтобы её называли Изольдой Карловной) эхом разнесся по подъезду, заставляя соседских собак поджать хвосты. Я стояла на лестничной клетке, держа в руках скромный букет хризантем, и пыталась понять: это она про меня? Мой жених, Эдик, виновато переминался с ноги на ногу, пытаясь своим телом закрыть амбразуру, в которой бушевала его мама. — Мам, ну тише ты... Соседи же... Это Даша, она искусствовед...

— Вера, мне нужны ключи рямо сейчас, — Олег не смотрел мне в глаза. Он смотрел в окно, где в серой московской хмари тонули многоэтажки, и нервно крутил на безымянном пальце кольцо. Не обручальное (его он снял месяц назад, «чтобы палец дышал»), а какой-то странный серебряный перстень с руной. — Ключи от чего? — я спокойно помешивала борщ. Мой борщ, между прочим, всегда был идеальным — рубиновым, густым, с чесночной пампушкой. Но Олег к нему не притронулся. Его тарелка стояла полной, остывая и покрываясь жирной плёнкой...

— Игорь, ну ты посмотри! — серебряная ложечка со звоном ударилась о край фарфорового блюдца. — Ты видишь, как он держит вилку? Как пролетарий, всей пятернёй! Элеонора Павловна сидела во главе стола в шёлковой блузке с кружевным жабо, словно не на кухне в панельной девятиэтажке, а на приёме у английской королевы. На её лице, покрытом толстым слоем пудры (чтобы скрыть благородную бледность, а заодно и возрастные пятна), читалось брезгливое страдание. Мой пятилетний сын Ваня замер с котлетой на вилке...

— Фу, убери блоховоза! — кричала золовка, деля тётину квартиру. Она не знала, что этот «старый кот» стоит дороже, чем её ипотека и джип мужа вместе взятые — Ну, вот и всё, отмучилась болезная, — Светка, моя золовка, с громким стуком поставила на полированный стол бутылку дешёвого коньяка. — Толик, тащи стаканы! И салаты открывай, жрать хочется, сил нет. Мы сидели в гостиной тёти Сони. В сталинской трёшке с потолками три двадцать, за которую последние полгода шла тихая, но яростная грызня по телефону...

Просила Jo Malone на Новый год — муж подарил весы с анализом жира. 31 декабря вручила ему сертификат к урологу и таблетки "Сила Царя" Утро 30 декабря началось с хруста дорогой упаковочной бумаги и звука рухнувших надежд. Я, Лариса, главный бухгалтер строительной фирмы, женщина с крепкими нервами и аналитическим складом ума, стояла посреди гостиной и смотрела на коробку, которую торжественно вручил мне муж. За два месяца до этого момента были намёки на Jo Malone. Я действовала тонко, забывала открытой вкладку с ароматом: морская соль и шалфей на нашем общем планшете...

— У нас гусь горит, а ты где?! — орала свекровь 31 декабря. Я отключила телефон, открыла банку икры и впервые встретила Новый год как человек Утро 31 декабря началось не с запаха мандаринов и предвкушения чуда, а с мелодии. Я бывшая отличница, примерная невестка и человек, который всегда говорит «да» в ущерб себе, проснулась с чувством тревоги. Часы показывали 10:00. В голове моментально развернулся список дел: Встать. Сделать макияж (надо выглядеть свежо, чтобы Нина Васильевна не сказала: «Ой, как ты постарела, Оленька»)...

— Не выгоним же сестру на улицу! — сказал муж. Когда я узнала, что она сдает квартиру и халявит, купила барабан и пригласила голого "ведуна" — Шестьдесят восемь… нет, пожалуй, семьдесят, если с припуском на драпировку, — металлический язык рулетки с визгом втянулся обратно в пластиковый корпус. Я открыла один глаз в дверном проеме спальни, в моей пижаме (которая, к слову, была мне велика, а на ней трещала по швам) стояла Галя. — Алёна, ты проснулась? — Галя не спрашивала, она констатировала факт...

Мои мечты о Новом годе были скромными, почти аскетичными: тишина, выключенный телефон, сет роллов «Филадельфия» под тёплым пледом. Никакой готовки, никаких гостей, никакого «надо». Звук открывающейся входной двери разорвал эту хрупкую надежду, как петарда — тишину библиотеки. В прихожую ввалился Андрей. Мой муж. Он был румян, взъерошен и патологически энергичен. С него сыпался снег и энтузиазм. — Ленуся! — заорал он с порога, стряхивая снег с ботинок прямо на свежевымытый коврик. — Пляши! Я всё придумал, мы спасены от скуки! Я медленно закрыла ноутбук, сердце предательски ёкнуло...

В семь утра в нашей квартире раздался звук, который я ненавидела больше всего на свете. Это был не будильник и не плач моего двухлетнего сына Артёма. Это было раскатистое, уверенное в своей безнаказанности пение дяди Бори, доносящееся из ванной. — «Ой, то не вечер, то не ве-е-ечер!» — выводил он баритоном, перекрывая шум воды, которая лилась так, будто мы подключены к бесплатному источнику в Нарнии. Я лежала, уставившись в потолок, и чувствовала, как дёргается левый глаз. Рядом, на узком краю кровати, спал мой муж Витя, свернувшись калачиком, чтобы не спихнуть Артёма...

Почтовый ящик в нашем подъезде закрывался плохо. Это была вечная проблема, но именно благодаря ей я увидела этот конверт. Он торчал из щели, на нём логотип известного банка (того самого, который любит навязывать страховки) и имя получателя: Волков Олег Сергеевич. Я обычно не читаю чужие письма. Даже письма мужа, но конверт был надорван, видимо соседские дети баловались или кто-то любопытный сунул нос. Вытащила бумагу. Внутри лежал график платежей. Таблица позора: 30% годовых. Пробежала глазами по строкам...

— Вы положили в салат кинзу? — голос Валентины Андреевны дрогнул, словно она обнаружила в тарелке цианид. — Маргарита, вы же знаете, что кинза перебивает вкус моей фирменной утки, это варварство. Я адвокат по гражданским делам со стажем десять лет, спокойно наколола на вилку кусочек утки. За эти годы я видела, как люди делят в суде котов, коллекции вкладышей от жвачки и даже прах дедушки. Поэтому претензии по поводу кинзы вызывали у меня лишь легкую профессиональную скуку. — Это не ваша утка, Валентина Андреевна, — мягко напомнила я...