Полина Орынянская. Стихи

Моя Россия. Рыжая земля, раскисшая от стаявшего снега, идущая до края колея среди травы безжизненной и пегой. Над вырубкой висит дремотный дым, горчит и дразнит смутным непокоем – ночными полустанками, тоскою и привкусом колодезной воды. И хочется махнуть рукой,...

Друзья, мой сборник "Старушки, псы и прочее" прошел в короткий список премии "Гипертекст". В этом году организаторы ("Литературная газета") сделали, кроме прочего, народное голосование. Поэтому буду признательна вам за голоса 😊 Ссылка для голосования: https://lgz...

По жести крыш, по нерву этих дней, по чёрным паутинам леса голого, по боли и усталости моей колотит дождь. Я задираю голову – и ни просвета… Но уже не тьма: там, впереди, меж стылыми деревьями, белёсо разливается туман...

Пелёнки, распашонки и кружавчики висели на верёвке во дворе. Вода была вонючая от ржавчины, и церковь доживала на горе. Ах, русская затея да морока! Всего-то в этой церкви перебор – и башенки, и стрельчатые окна... К оврагу уходящий косогор тащил с собою липы-вековухи, корявые, как старческий костяк, и заросли крапивы были глухи, и скучен взгляд раскормленных дворняг...

Зимние ясени – пегая шелуха. Голуби, голуби, голуби-ворчуны... Зимняя пряжа космата, легка, мягка. Зимние спицы длинны. Путана нитка, обрывы да узелки. То лицевой, то изнаночной – абы как. Важное, нужное, мелочи, пустяки – на расстоянии вытянутой руки не различить в снегопаде. Белёсый мрак. Так вот окуклишься, спутаешь сон и явь...

Приключилась у Мани любовь. Это было весной. Как на крыльях, она на работу, с работы – домой. А когда позовёт (да когда б ни позвал, не беда!) – В электричку и все шестьдесят километров – туда. На веранде – коты. На коленях заботливый плед. Два бокала вина. И оранжевый солнечный свет. Непреложная истина в море бессовестной лжи: Только в сорок она начинается, женская жизнь... Ах, как верила Маня, хоть всякое было уже, Этим струнам, которые тренькали в нежной душе! Ведь всю жизнь (присмотрелась...

Всё, как водится ранней осенью – тени длинные, зыбкий свет, золотишка на ветках россыпи, солнце тёплое, воздух – нет. Раньше было: потянет горечью облетающих тополей – и саднит внутри, и ворочаю будто камни в душе своей. А потом время с глузду съехало, стрелки дрогнули, понесли... Тех печалей смешное эхо мне аукает из дали. Жизнь листаешь,...

Найду у времени стоп-кран и выйду на просёлке, пока состав стоит, застряв на грани октября. Задребезжит пустой стакан, и тётка с верхней полки щекасто свесится, меня спросонья костеря. А тут – свобода. Рыжий лес в тумане по колено. Ещё теплынь – «ти-плынь-ти-плынь» щебечут все подряд. На небе солнечный надрез, шуршит река по венам: ни дна, ни сна, несёт листву в престольный Китеж-град – на купола, колокола, на медные монеты мастеровым, купцам, юнцам, блаженным старикам...

А вот теперь давай смотреть в окно. Сейчас уже спешить совсем некстати. Поставь будильник, скажем, на апрель. Остатки лета бродят, как вино, и ты броди по осени в халате, прихлёбывая крымский мускатель, прислушиваясь: горлица? да ну... Былое превращается в фантомы. Окстись, накройся, зябко по ночам. С утра тревожит дворник тишину, а я ещё смотрю из полудрёмы на волнами обглоданный причал, Чобан-куле на дымчатой скале...

Немного света в пасмурном окне, чуть-чуть дождя – умыть седые листья, – и этого достаточно вполне. Под вечер воздух станет серебристым, и будет зябко.                 В средней полосе печален август с самых первых чисел. Дни тянутся, а времечко бежит – неровная строка бумажных писем... Идёт грибник по утренней росе...

Так нежно камешки круглы и под ногами шепотливы... Стесались острые углы и у печали. Будто слива, повисло солнце над горой желто, медово, переспело. И облаков ленивый рой растрёпан бело. Июльский полдень раскалён, и воздух выпит без остатка. Уже торгуют миндалём, инжир нахваливают сладко. На мотороллерах, лихи, туда-сюда снуют татаре...

Я люблю этот город. Щербатый сырой асфальт. Рыжеватая зелень в отсветах фонарей. Что бы с миром ни сталось, приходит сюда закат не спеша, еле-еле, и пятится от дверей, и пускает корни за лесом, в другой стране, где толпятся большие дома на сто тыщ жильцов. А у нас только небо всё слаще и всё нежней, и торопятся бабочки к лампочке над крыльцом. Я люблю этот город...