Полина Орынянская. Стихи

Ты говоришь, что не о чем писать, глядишь во двор на бабушек и лужи, ещё один окурок в банке тушишь, рассматриваешь стрелки на часах. Ты думаешь: ну пара-тройка лет... ок, двадцать-тридцать... что изменят в мире? Живёшь-живёшь, однажды – бац и нет, ни в памяти, ни в собственной квартире. Придёт какой-то долбаный чувак, повесит шторки новые на кухне, а ты себе смотри и не возбухни, поскольку помер. В общем, как-то так... Но – вот же день. Он изморосью тих, он чёрен птицей и прозрачен клёном, он шёпотом бредовым, воспалённым с тобой ещё пытается шутить...

Я боюсь тебя разлюбить. Прикоснуться – и не услышать, как толкается в горло пульс, зацветая внутри огнём. Я боюсь, разорвётся нить, и пойму – ничего не вышло. И подумаю: ну и пусть, да не клином же свет на нём… Отвернусь и уйду. А ты? Перемоешь, наверно, кружки...

Это осенью было не помню какого года... Никуда в эту пору лучше не возвращаться. Это время для разных событий иного рода, если ты лет на тридцать старше, чем был в семнадцать. Это время горячего чая и Нино Рота, время тёплой пижамы, скверных причуд артроза, толстых книг с казеиновым запахом переплёта, полусонного секса в самых ленивых позах. А туда, где забор кое-как...

Когда придёшь? Тут всё скрывает дождь, а я скрываю дождь за шторами в цветочек. Дождиный перестук строчит про всё вокруг, но слишком многобукв и очень многоточек. Когда придёшь, звони мелодию дождя – его тревожный SOS, под ложечкой сосущий. Мы будем тут одни – и ты один, и я, по правде и всерьёз, так проще и так лучше. Когда бы я вросла в тебя – и в плоть, и в кость, и в шкафчики твои, и в полочки, и в будни, ну как бы я...

Вдыхай октябрь, пока он не истлел, пока застряло время в пограничье, пока деревья голые антично прикрыли срам единственным листком. Туман оставит в памяти пробел. Его дожди заполнят и синички, лесок и чисто поле за леском. Копи, копи, пока не поздно, впрок для всех своих финалов и агоний вот этот припозднившийся цветок, покорность трав, не знающих обид...