Восьмая часть второй главы автобиографичной книги "Восточный фронт". Ссылки на предыдущие части после статьи.
В этот день поговорить с бабушкой Руслана не получилось. Парень, как и договорились, дождался классного руководителя, и они вместе пошли домой. По пути Руслан много говорил, спрашивал зачем учителю все это нужно, получал ответы. Но войдя в квартиру они поняли, что бабушки нет дома. Руслан набрал ее номер телефона и узнал, что она отошла по делам и будет не скоро. Не получилось встретиться с ней и на следующий день и вообще на неделе. Бумажный ворох собственных дел завалил Дмитрия, приковал внимание к себе. Времени хватало только на уроки и на поддержание порядка на переменах.
Но, несмотря ни на что, каждый день на большой перемене Дмитрий выходил на турники. Уже на третий день после старта задумки вместе с ним стало выходить несколько человек из старших классов с которыми удалось завязать приятельские отношения. Один из них стоял сейчас перед учителем и увлеченно пересказывал события последних минут.
– Дмитрий Николаевич! Они о…ели совсем! Мы не курим в туалетах! – Он выделил интонацией слово «мы». – А тут иду и дым стоит хоть топор вешай – курят! Я залетаю туда, смотрю, а тут п…дюки… Ну, я им такой: «Вы о…ели!» Эти-то сразу побросали бычки, а один мне такой: «тебе типа не все равно?» И такой борзый, на вы…боне! Ну я ему оплеуху и отвесил. А что мне надо было делать?
Во время обычного «переменного» обхода этажей Дмитрий заметил валящий из мужского туалета сигаретный дым. Остальные учителя, как водится, в упор не замечали ни дыма, ни выходящих и заходящих туда ребят. Причем на ситуацию не влияло, был ли это школьник средних классов или великовозрастный «лоб». Но это объяснялось легко. Ведь учитель решивший «цеплять» «мелких» неизбежно столкнется и со старшими. Это лишь вопрос времени. Остановишь одного, второго мелкого. Ну, остановишь третьего. А потом либо они покажут пальцем на «старшаков», которые смолят тут же, «не отходя от кассы», либо сам их увидишь. И что делать? Закрыть глаза и продолжать гонять маленьких? Да не тут-то было! «Маленькие» и без того не отличаются уважением к учителям, а после такого «фокуса» и вовсе слушать их перестанут.
Вот и стоят учителя сбившись в кучку: безучастные, невидящие и «довольные» жизнью. Лишь изредка от их собрания донесется громкий и требовательный крик. И сразу становится ясно – адресован он к совершенно определенным детям. К тем, от которых проблем ожидать не приходится, если они вдруг немного «разойдутся». После таких «воспитательных» окриков учителя чувствуют себя немножечко лучше. А если еще и постараться не обращать внимания, не думать о своем бессилии в отношении настоящих хулиганов… если стараться очень хорошо, то вскоре это почти получится. И тогда жизнь будет не такой уж и ужасной. Остается совесть, но её прожорливую пасть можно закидать сплетнями, «мечтами» о Египтах-Турциях, новыми айфонами и планами на вечерние походы в гипермаркеты. Да одними бытовыми проблемами-сложностями и неустроенностью личной жизни закидать можно! В таком случае нужно терпеть лишь издевательства этих самых «биологически больных» мерзавцев «с диагнозом». Но пока они случаются не ежедневно. А вот чтобы подобное не стало привычным и распространенным, нужно каким-то образом повлиять на директрису, которая в значительно степени и была причиной всех бед, руководствуясь своими интересами…
Дмитрий залетел в туалет разгневанной фурией: за пару последних дней не удалось застукать на месте преступления ни одного пацана, а учителя помочь не могли ничем. Можно было, конечно, просмотреть записи с камер наблюдения, но этот процесс пока не был знаком и отнял бы массу времени, которого и без того не хватало. На встречу, сквозь прозрачно-сизоватые клубы, выбежал мальчишка – класс седьмой, не старше. Он матерился на ходу, а в глазах стояли едва удерживаемые слезы. Дмитрий расставил руки, и пацан был пойман. Тут же, рядом, стоял десятиклассник Коля. Подозрительно посматривая на своего недавнего знакомого, Дмитрий узнал фамилию «мелкого» и отпустил его «до выяснения»…
– Все правильно сделал. Спасибо. Только не переусердствуй, пожалуйста. Сильно не бей. – Посмотрел учитель на подпирающего березку матерщинника.
– Дмитрий Николаевич! – Буквально взвыл Коля. – Что я дебил какой?! Да я еле-еле ему приложился, чтобы ориентации не терял. А то забылся кто есть кто! Это он от обиды прослезился… – Гневно закончил Коля.
Коля был трудным учеником. Внешность ему досталась весьма яркая, но сказать чтобы привлекательная нельзя. Ростом он уступал Дмитрию немного, имел широкий таз и заметно узкие плечи. Светло-русые волосы, крупные черты лица и громкий бас дополняли картину. Но, наделив такой выдающейся внешностью природа не забыла и о харизме, словно уравновесив одно другим. Коля был интересным человеком с широкой душой, обаятельным и прямым парнем. Но своих достоинств он не замечал, зациклившись на недостатках. Это и привело его в «лагерь хулиганов». Он третировал учителей, очень быстро сообразив, что те не могут дать ему никакого ответа. Он «шутил» над более слабыми одноклассниками, унижая их. Но все его мерзкие выходки имели одно основание – страх. Страх перед ребятами, способными превратить жизнь товарища в ад, руководствуясь любой незначительной мелочью. В его же случае «мелочь» напоминала о себе при каждом взгляде в зеркало и заставляла действовать на опережение. Боясь сам, он заставлял бояться других. Конечно, далеко не все покупались на внешние, показушные агрессивность и хамство. Некоторых демонстративность Коли не брала и тогда начинались проблемы. Заработанный с неправедным, но все же неимоверным трудом социальный капитал оказывался под угрозой. Ведь сам по себе Коля не обладал особой отвагой и силой. И тогда он нашел казавшийся ему единственно верным выход – начал «дружить» с кавказцами, представляющими в школе главную силу и угрозу. «Дружба» эта не приносила ему удовольствия, напротив, часто приходилось пресмыкаться и терпеть унизительные «шутки» новых «друзей». Но было это не часто, да и привык он к этому со временем. Зато все остальные, включая некоторых особо проницательных в его отношении, прониклись к Коле еще большим страхом и ненавистью. А тот, закрепляя завоеванные позиции и отыгрываясь за собственное унижение, стал еще большим циником. Кроме того, в глубине души Коля понимал, что его жизнь напоминает «сделку с дьяволом» и продажу этой самой души. И понимание это потихоньку убивало в нем человека. В этот момент и появился Дмитрий Николаевич. Конфликт случился у них на первом же уроке ОБЖ.
Первые десять минут Коля сидел спокойно, что объяснялось настороженным отношением к новому, неизвестному учителю. Да еще и заместителю директора по безопасности. Следующие пятнадцать минут Коле просто было интересно. Но когда урок перевалил за половину, пацан привык к учителю, а нетренированное внимание сдало. Он стал намного ближе к своему обычному состоянию. Повернувшись и сев поперек стула, он широко расставил ноги в проходе и по-хозяйски положил руки на два соседних стола. Правой рукой при этом он постоянно ширял своего соседа, подыскивая для этого самые разнообразные предлоги. Тишину и спокойствие урока с умеренным эпизодическим смехом начал сменять нарастающий хаос бесконтрольности.
Первая ласточка. Главный неформальный лидер в классе продемонстрировал свое отношение к новому учителю. И теперь все остальные ждали ответа. От того каков он будет, зависело будущее педагога, уроков и спокойствия многих других ребят.
Дмитрий прекрасно понимал, что никакие устные увещевания не принесут результата, но обойтись без них не мог. Есть неписаные правила, которые лучше не отменять без особой необходимости. Предупредил.
Коля демонстративно нехотя развернулся и на некоторое время принял подобающее положение, замолчал. Но уже через несколько десятков секунд всё вернулось на «круги своя». Дмитрий повысил голос, налив в него металла и повторно одернул нарушителя спокойствия.
На этот раз Коля только сделал вид, что подчиняется требованию. Только начав поворачиваться лицом к доске, он тут же развернулся обратно. Но теперь на этом все не завершилось. Продолжая движение, он повернулся спиной к учителю и взял со стола чужую тетрадь. Хозяин, понятное дело, возражал против такого самоуправства, но не особо бурно. Остальные ученики стали поворачиваться на шум возни и поглядывать на бесстрастного учителя.
Прошло около минуты. Дмитрий закончил фразу и спокойно прошел к парте хулигана, проявившего недюжинную выдержку и так и не повернувшегося.
– Коля… – Мягко протянул учитель, уже успев запомнить имя. Мягко настолько, что контраст между предыдущим металлом и этим обращением был разителен.
Пацан ожидал следующего действия противника в этом бою и был готов к ответу. Он был готов повернуться и громогласно и возмущенно потребовать объяснения, почему к нему пристали. Что такого он делает, что к нему пристают? Ведь он… «только хотел взять ручку»! Такое поведение, обычно, приводило к тому, что учитель «вёлся». Он начинал действовать в предложенном формате и старался объяснить свое требование, обосновать его. Далее, обычно, Коля принимал снисходительный вид, кидал что-либо пренебрежительное и уступал учителю. Но как-то само собой выходило, что это он, Коля, был хозяином положения, а учитель его уговаривал. И в следующий раз, который не заставлял себя ждать, учителю опять приходилось объяснять и уговаривать Колю. А тот решал: поддаться на уговоры или нет.
Когда учителю это надоедало, он начинал кричать. Коле крики, как с гусю вода, и учитель привыкал уже к этому. Да к тому еще, что Коля тоже начинал орать, почувствовав моральное право повышать голос в ответ. И тогда учитель прибегал к своему последнему аргументу – угрозам. Но липовому троечнику угрозы двойками были смешны. Он прекрасно знал, что все двойки ему закрасят и закроют без его участия, как делали это всегда и во всех случаях. И его совершенно не волновала проблема успеваемости, рейтинга, профессионализма учителей и школы. Ему было на это плевать, он знал лишь следствие. Знал и умел с ним работать. Угрозы директором, родителями? «Чё я там не видел?! Тоже мне, напугали…». Очень скоро учитель понимал, что лучше Колю уговаривать, чем ссориться с ним. Ведь урок длится только сорок минут. Всего лишь… Если немного опоздать, немного времени занять на перекличку и еще чуть на разговоры «о жизни», то остается и вовсе двадцать пять – тридцать. Одного сеанса унизительных просьб и уговоров хватает примерно на пять минут, получается, что за «урок» нужно будет унизиться всего пять раз. А если повезет, то какое-то время Коля будет издеваться не над учителем, а над одноклассником…
Примерно так – совершенно неосознанно, потому что у него не хватило бы на это опыта и сообразительности – Коля подчинял учителей своей воле и начинал вить из них веревки. И в этот раз все шло по накатанной.
До этого вот приторного елея в голосе «обэжэшника» …
Коля забыл о своей роли и удивленно, а не по-хозяйски, развернулся на голос.
В этот же момент раскрытая ладонь учителя взметнулась над своей головой и стала стремительно опускаться в лицо пацану. Дуга была длинной. Настолько, что Коля успел ее отследить и испугаться за свое лицо. В последний миг рука вдруг изменила траекторию полета и с грохотом упала на парту. Со стороны все это выглядело совершенно естественной вспышкой учительского гнева, стукнувшего рукой о стол. Но то со стороны. Для самого Коли все выглядело совсем иначе. Хотя он и закрыл глаза, зажмурился перед «неминуемым» ударом, которого… не было.
– Коля… – Второй раз прозвучало это приторное слово и затем, так же мягко: – Зачем ты пугаешься?
Было тихо. Коля не знал, что ему ответить. Глупо было отрицать свой испуг – этим он бы выдал себя с потрохами и, как и всякий хулиган, будучи неплохим психологом, прекрасно понимал данный факт. Лицо растянулось в глупой улыбке, а из горла вылетело «Ыыы». Этим «ыы» Коля был похож на директора школы.
Дмитрий хорошо ощущал то, что происходило в голове подростка и интуитивно – потому, что очень быстро – принял решение не дожимать. Это потом, анализируя свои поступки, он понял, что если бы предоставил пацану инициативу, то ослабил бы контроль над ситуацией. Коля мог сорваться. Начать материться и ругаться, например. И тогда весь заработанный эффект осыпался бы прахом. А кроме того, Дмитрий ввел подростка в легкий кратковременный транс, но произнесенное Колей «ыы» свидетельствовало о том, что он начинал приходить в себя, а время почти упущено. Но собственная интуиция не подвела. Дмитрий резко разогнулся, выпрямляясь в полный рост и, прямо глядя в глаза пацана, сказал просто, уверенно и внятно: «После урока останешься! Поговорим!».
Так нельзя было делать, например, с Амираном или даже с совсем молоденьким Саидом. Но Дмитрий имел возможность пару раз понаблюдать Колю «в естественной среде» до уроков и первые пару десятков минут на первом уроке для того, чтобы составить психологический портрет парня…
Следующие пятнадцать минут Коля сидел тихо, лишь иногда и ненадолго поворачиваясь к сидящему позади соседу. И было понятно, что таким действием он демонстрирует окружающим, что не «сломлен». Но и всем окружающим было ясно, почему Коля делает это тихо и быстро, с опаской косясь при этом на учителя. Может быть, через двадцать-тридцать минут Коля принялся бы за старое, имея теперь «противоядие» к таким фокусам, какой выкинул новый учитель. Да вот только звонок прозвенел не через двадцать минут, а быстрее. И Коля не посмел ослушаться учительского приказа, который по всем канонам и правилам прикладной психологии являлся внушением или «паттерном».
Такой расклад Дмитрия устраивал – это были его правила. Он даже не стал выгонять последнего любопытного. Достаточно было лишь демонстративно посмотреть на него и перевести взгляд на Колю, как тот сам выгнал одноклассника. Оставшись наедине, Дмитрий оставил тон учительского поучения и заговорил на «уличном» языке. Не злоупотребляя, впрочем, бранными словами.
Он объяснил Николаю – в этой беседе Коля быстро и неспроста «вырос» до Николая – с кем можно, а с кем нельзя вести себя так. И выходило, что с Дмитрием Николаевичем – нельзя. Почему нельзя, учитель не говорил, но это как-то само собой было ясно. Хотя если бы Николай потрудился объяснить себе это «почему», он был бы удивлен: ответа на этот вопрос не было. Кроме того, косвенно пригрозив Николаю на этом «волшебном уличном» языке, Дмитрий Николаевич предложил условия мирной жизни: «Ты уважаешь меня, я не трогаю тебя. Тройку свою получишь. А если будешь немного соображать, то получишь и четверку».
С тех пор общее поведение в десятом «Б» было на хорошем уровне. Хотя на урок еще ни разу не пришел один из местных кавказских авторитетов, обучающийся в данном классе…
Именно тот первый разговор на «уличном» языке и положил начало странному общению, когда на уроке все было «чин чинарем», а после урока по-настоящему. С одной стороны это такое самооправдание у пацана – мол, по-настоящему подружился, а не был подавлен. С другой стороны, он таким образом зарабатывал очки перед другими, более авторитетными пацанами, которые находились тут же. Поэтому Дмитрий пока не думал одергивать Николая за мат, произойдет это постепенно после того, как первые страсти улягутся, а связь станет крепче и короче.
– Ладно, ты правильно все сделал. Если у нас есть глупые и вредные привычки, это не значит, что можно плевать на других. Только смотри, не перестарайся. На турники пойдешь сегодня? – Разговор продолжался в туалете, после того, как «мелкий» убежал.
– Да, конечно! Как обычно!
Николай регулярно выходил на турники и почти так же регулярно не подтягивался. Ему было стыдно. Он никогда не занимался спортом и в дополнение к несуразной фигуре был слаб.
– И как обычно не будешь подтягиваться? – усмехнулся Дмитрий Николаевич.
– Да не люблю я это дело…
– Брось! Ты просто не умеешь. И поэтому не подтягиваешься. С окон же смотрят.
– Б…я, Дмитрий Николаевич, ну а что, если так? Я не хочу, чтобы девки смеялись!
– Понимаю. Только там кроме тебя еще пара человек не подтягивается – они тоже стесняются. А есть еще Амиран и такие как он, которые могут подтянуться раза три. Тебя просто не было, когда я с ними на эту тему разговаривал. Дело в том, что слабость она не только физическая. Вот не умеет Амиран подтягиваться, но плюет на общественное мнение и устраняет этот недостаток. Поверь мне, пройдет месяц, и он будет подтягиваться уже шесть-семь раз. Потому что не испугался и оказался силен морально. А еще через месяц запросто пятнашку подтянется. А ты если не последуешь его примеру так и останешься…
– Так он хоть три раза может подтянуться! – Обиженно, но уже не так уверенно возразил Коля.
– Ничего страшного, я сегодня всех заставлю подтягиваться, кто выходит. Либо выходишь и подтягиваешься, либо не выходишь. По крайней мере со мной.
– Так без вас же нельзя?
– Ну почему нельзя? Если очень хочется, то можно. Только я за это наказывать буду. Решай сам.
– Блин! Ну ладно, поглядим там…
– Только лучше «там» гляди! У меня есть хороший знакомый – мы вместе спортом занимались. Он мастер спорта, а фигура у него была точно такая же как у тебя. Только спорт свое дело сделал: ж…па похудела, а на плечи мяса наросло. Это конечно полностью его не исправило, но выглядит и движется он очень уверенно и впечатляюще. Это я к тому, что твой «комплекс» не безысходен.
Николай повернулся было, хотел что-то сказать, но передумал и лишь махнул рукой. Так и вышел из туалета с легкой улыбкой.
Ему действительно жилось нелегко. В силу врожденных особенностей характера, занятости родителей и отсутствия полноценных воспитательных и обучающих мер, маленький Коля с каждым учебным годом все меньше и меньше понимал уроки. Но, как и любому другому ребенку, ему хотелось иметь свое место в классе. И хотелось не просто «место» … а Место. Быть в центре внимания, чувствовать себя в безопасности, играть вместе со всеми. Конечно же Коля не понимал этого внятно, так чтобы суметь сформулировать себе. Ощущалось оно, чувствовалось и всё, – большего не надо. Но официальная школьная система могла предложить только один путь: учись и будешь уважаем. Не можешь учиться? Не будешь уважаем или, другими словами, будешь неуважаем. И не видать тебе внимания. По факту все обстоит именно так. Естественно то, что в таких условиях «маленькие Коли» выбирают другой путь к вершине социального Олимпа – неформальный. Не формальный, но от того не менее и даже более действенный – путь хулигана. А если судить по тем «призам», которые ожидают в случае успешного окончания этого пути, так и на много более желаемый. Хулигана все слушают и боятся. Он ведущая скрипка и один из первых в классе. Так разочаровался Коля в учебе и свернул в другую сторону. Но очень скоро выяснилось, что и на этом пути все совсем не так просто, как казалось. Оказывается, есть другие хулиганы. Оказывается, что они не просто не уважают – могут бить и издеваться. И выхода всего два: либо по серьезному воюешь с ними за первенство, либо уступаешь. Коля уступил. С этого момента открылась до того неизвестная сторона такого «пути». Приобретенная власть над «ботанами» просто менялась на собственное подчинение перед другими. «Безбашенными» и «отмороженными».
Коля рос и с каждым днем все больше и больше утопал в этой клоаке. Унижался и отыгрывался за это на других, отыгрывался и заново унижался. И даже когда его окончательно приняли за своего, а он привык к редким «шуткам по-братски», унижение все равно осталось. Просто, потому что он все понимал и теперь жил с этим.
С каждым днем все понятнее становилось ему, какую жизнь он выбрал. Но уже очень сложно было все исправить. Если бы Николай читал книги и, в частности, «Трех мушкетеров», то свою ситуацию он описал бы словами: «Меня плохо приняли бы здесь, и на меня плохо посмотрели бы там!» Но он не любил читать – «здесь» редко попадаются любители чтения. Да и вообще старался не думать на эту тему. Ведь понимая всё и иногда допуская подобные мысли, он сразу становился противен себе. Мысли следовало тут же отбросить и ни в чём не признаваться. Такое положение сильно роднило его с теми учителями, которых он же регулярно унижал…
И в этот момент появился Дмитрий Николаевич. Николай изредка даже называл его Димой. Сначала они немного не заладили, но потом Николай понял, что Дмитрий «отличный мужик». С ним было очень приятно дружить. Веяло от него силой и уверенностью, пожалуй, даже большей, чем от старинных «друзей» – кавказцев. И уж совершенно точно – с ним было намного комфортней. Очень приятно пожимать руку такому мужику на глазах у всех остальных ребят. Еще приятнее по-свойски разговаривать с ним при свидетелях. Правда частенько приходилось ломать свои привычки, но если уж «по-чесноку», то эти привычки были из той части жизни Николая, которая приносила больше бед, чем спокойствия. Да и понимал пацан, что учитель на самом деле его ценит. Не как друга, конечно, но как хорошего знакомого, товарища – точно. Вот и потянулся, зацепился за этого человека, как утопающий за бревно. И пока ничуть не жалел.
Если Вы заметили "громкую" ошибку, то пишите. Я не претендую на звание учителя словесности и даже на звание шибко грамотного писаки, – не обижусь.
Содержание:
Первая глава: 1 часть, 2 часть, 3 часть, 4 часть, 5 часть
Вторая глава: 1 часть , 2 часть, 3 часть, 4 часть, 5 часть, 6 часть, 7 часть, перед Вами 8 часть.
Все в одной подборке – тут.