Седьмая часть второй главы автобиографичной книги "Восточный фронт". Ссылки на предыдущие части после статьи.
Костя – тот самый Костя, который однажды дерзко нарушил дисциплину на уроке – имел большую проблему.
Дмитрий узнал о ней от его мамы после самого первого родительского собрания, на котором знакомился с мамами и папами. Тогда, после сорока минут по большому счету пустых разговоров он попрощался с родителями и пошел в свой кабинет, думая, что на этом все закончено. Но не тут-то было. Не успел он прикрыть за собой дверь, как в неё осторожно постучали. Вошла симпатичная женщина. С первого взгляда она производила нетривиальное впечатление. С одной стороны, женщина выглядела тихой и скромной. Но, с другой стороны, было в ней что-то, что заставляло как минимум уважать, а то и относиться с осторожностью. Это была Костина мама.
– Дмитрий Николаевич, у меня к вам разговор.
– Да-да! Присаживайтесь…
Так началась вторая часть родительского собрания, которая растянулась на два с половиной часа. За это время Дмитрий успел поговорить с четырьмя мамами и одним отцом. При этом все, кроме этой первой женщины терпеливо ждали своей очереди в коридоре.
– Мне о вас дети много рассказывали. Хорошего, – пояснила женщина, видя недоумение учителя.
Но она неверно определила его причину. Дмитрий удивился множественному числу детей. Ведь у него в классе учился только один ее сын.
– А! У меня кроме Кости в десятом классе учится дочка – Аня. – Поправилась женщина. – Вы у них в классе ведете уроки. Она мне тоже о вас говорила. Так вот я и решила, что вы сможете мне помочь. Я просила Валентину Сергеевну… ну, она до вас была… но ничего не изменилось. Даже хуже стало.
– В чем дело-то? – Улыбнулся Дмитрий.
Мама Кости рассказала многое. Оказалось, что уже несколько лет ее сына донимал Саид. Он требовал дать ему списать домашнее задание – Костя был отличником, – требовал сделать за него контрольную работу и еще много чего. Причем, по словам мамы, Саид не просто требовал, но издевался над одноклассником. Пинал его, бил и толкал. Обзывал и унижал.
Костя все больше и больше замыкался в себе, приходил со школы очень злой и срывал зло на своих сестрах и братьях. Семья у него, как оказалось, была большой. Костина мама родила пятерых детей.
Все разговоры с сыном, которые смогла провести женщина, ничего не дали. Он просто перестал ей что-либо рассказывать. Но она постоянно видела синяки на его теле.
Молчание пацана Дмитрия не удивляло. Кто захочет, тем более в этом возрасте, рассказывать такое родителям и буквально расписываться в собственной «никчемности»?
Видя, что с этой стороны решить проблему не получается, женщина пошла в школу. Найдя Саида, она стала разговаривать с ним и требовать объяснений. Но, к своему крайнему удивлению (тут Дмитрий внутренне усмехнулся), натолкнулась на вполне себе мужской ответ. Саид не собирался пасовать перед женщиной, холодно сказал, что «ничего такого» не знает и собирался уйти. Тогда мать пригрозила милицией, но и это не произвело «должного» впечатления. Парень только посмеялся и разрешил: «Заявляйте!».
Дмитрий тогда даже несколько удивился про себя такому поведению Саида. Ничего подобного он не замечал, хотя и не применял к нему никаких особенных с его точки зрения методов воспитательного психологического давления. А если учесть, что мама Кости была «бабой железной», то и вовсе удивительно.
У этой истории была и еще одна сторона – женское воспитание. Очевидно, что именно мама заправляла в семье. Просто, потому что с такой женщиной настоящий мужик, как казалось Дмитрию, не уживется. Ну и потому, что если бы он все-таки был в семье, то с учителем беседовала бы не мать. И это, в данном случае, во многом объясняло такую «женственность» Кости, его «мягкотелость» и слабохарактерность.
В тот вечер Дмитрий пообещал, что все будет нормально и в течение недели-двух преследование Кости Саидом прекратится. Случай на его собственном уроке стал последним в этой череде издевательств. Именно в тот день, после уроков, Саид покинул кабинет Дмитрия красный и взволнованный по-настоящему. Причем воспитательный акт прошел очень легко. Удивительно легко. Это потом Дмитрий понял, что среди прочего на парня подействовал весь его мужской образ: грубая сила, «отцовы» подзатыльники, резкие слова…
А тогда разговор состоялся короткий.
– Я знаю, что ты издеваешься над Костей…
– Дмитрий... – попытался перебить Саид, но попытка была пресечена:
– Чё ты «пукнул»?! – И тут же, быстро, чтобы не дать Саиду засмеяться и расслабиться – Ро-от свой не открывай! На этот раз я с тобой серьезно разговариваю. Будешь говорить, когда я разрешу! Понял?
В глазах, в покрасневшем лице, даже в вылетевшей изо рта капле слюны – во всем облике учителя бурлил гнев. И нельзя было сказать, что был он неискренним. Да, Дмитрий завел себя искусственно, но после того как это случилось, гневался уже по-настоящему.
– Понял Дмитрий Николаевич. – Тихо-тихо ответил парень и опустил глаза. Серьезно, без дураков.
– Ты чего мне тут устроил? Наши деды совсем недавно мразоту паскудную в Рейхстаге кончили, а у меня тут, под боком такая гадина собралась вырасти?! Рот, я тебе сказал, закрой! – Пресек справедливое негодование Дмитрий. – Что ты мне хочешь сказать, что не фашист? Говори!
– Нет, Дмитрий Николаевич. Я просто…
– Ты просто му…ак! Не фашист, но му…ак. Думаешь, что если сил до хрена, то можно других обижать. И дурак еще. Потому что не понимаешь, что если его мать на самом деле заявит в милицию, то с тебя могут спросить за разжигание национальной розни. Двести восемьдесят вторая статья Уголовного Кодекса Российской Федерации. Как ты думаешь, родителям такое понравится?
– Нет… – Совсем растерянно протянул Саид.
– Я вот думаю, что мне самому надо с твоим отцом поговорить, чтобы такой беды не допустить, а? – На тот момент Дмитрий только изучал личные дела детей и до Саида, как оказалось в дальнейшем, весьма непростого юноши, еще не добрался.
– Нет, Дмитрий Николаевич, не надо. У меня и отца нет…
– Нет? А телефон у меня чей в личном деле?
– Брата старшего.
– Ну, значит с братом. Я думаю, он тоже не захочет таких проблем у своего брата. Как и я.
– Не надо, Дмитрий Николаевич, я все понял.
– Что ты понял?
– Я не буду больше его трогать.
– Ты не хрена не понял! Ты не просто «трогать» его не будешь. Ты будешь заступаться за него. Если вдруг его кто-то другой будет обижать, то ты будешь за него заступаться!
– Дмитрий Николаевич! – Натурально вскинулся Саид, который являлся одним из основных авторитетов в средней школе и ходил среди детей таким "гоголем»", что дальше некуда.
– Я тебе рта в вольном порядке раскрывать не разрешал еще. Заткнись и слушай дальше. Сразу можешь не заступаться, чтобы все этого не видели, а он не зазнавался. Но после этого ты обидчика обязательно найди и объясни ему, что Костю трогать нельзя. Это единственное в чем я тебе могу послабление сделать. И имей в виду отсюда и до самого победного: ты его защищаешь не потому, что он слабак. Ты его защищаешь, потому что он умный, но слабый. А ты глупый – учиться не хочешь, но сильный и смелый. И когда на нас нападут, он будет делать ракеты, чтобы тебя пушечным мясом не кинули с лопатой в руках против танков. Ты все понял?
– Понял.
– Повтори!
Защищать Костю классный руководитель потребовал не просто так. Во-первых, его притеснял не один Саид, но именно Сади, скорее всего, все это начал и был «виновником торжества». Во-вторых, хитрый пацан мог натравить на Костю кого-нибудь из своей свиты. Все это решалось требованием защиты.
Что касается брата Саида, то ему звонить не пришлось, хотя Дмитрий и поставил в памяти соответствующую зарубочку о необходимости знакомства с семьей парня. С тех пор Саид действительно отстал от Кости и честно выполнял свои обязательства по его негласной «охране». Это было известно совершенно точно – теперь Костя попал под пристальное наблюдение учителя. Об этом говорили свидетели-девчонки, говорил в серьезных разговорах и сам Костя. Правда, Костя после этого замкнулся и его очень сложно было разговорить. А на такой источник информации полагаться не стоило, благо были другие. В чем тут дело, Дмитрий понял позже.
Заканчивая тогда разговор с Саидом, Дмитрий попросил позвать к нему Костю. «Прям на уроке»? «Да, прям на уроке»!
Костя зашел с опаской. Окинув настороженным взглядом лицо классного руководителя он в нерешительности застыл на месте. Дмитрий усмехнулся.
– Чего же ты боишься? Орать на весь класс не боишься, а как встал передо мной после Саида, так всю смелость растерял? Молчишь?
Костя молчал. Рассматривал рисунок линолеума на полу и лишь изредка поднимал взгляд.
– А я тебе скажу почему ты боишься. Потому что тогда это была не смелость, а наглость и глупость. Наглость, потому что ты решил, что за это ничего не будет. И глупость по той же причине. А сейчас ты стоишь и сомневаешься: а вдруг что-то будет все-таки? И тебе стало страшно. Так?
Костя по-прежнему молчал. Скорее всего, кроме страха, он еще и обижался на учителя.
– Ну скажи, что думаешь. Мы с тобой сейчас разговариваем не как учитель с учеником, поверь. На равных разговариваем – отвечай.
Парень неуверенно вскинул глаза и протянул:
– Ну та-ак…
– Ага. А еще ты можешь сейчас думать две вещи. Первая: а на самом деле, не убьют же меня?! И бить тоже не станут. А ругань я как-нибудь переживу. И вторая: при чем тут я, когда виноват во всем Саид? Его надо наказывать. Так?
– Ну да… – Кожа у Кости была очень светлой. Поэтому легкий румянец, который стал заливать его щеки, очень даже выделялся.
– А теперь садись. Поговорим. – И, не дожидаясь, пока пацан усядется, продолжил в сочувственном тоне. – Если бы у тебя была смелость, ты бы не позволял Саиду так относиться к себе. И ты понимаешь это, и от того тебе вдвойне тошно. Прав я?
На этот раз Дмитрий Николаевич не торопил с ответом. Около минуты ничего кроме гула Кутузовского не нарушало тишины.
– Ты не молчи. Я тебя не унизить хочу и не оскорбить. Я сам в твоем возрасте был в схожей ситуации и сейчас хочу тебе помочь. Никто о нашем разговоре не узнает – слово даю. Но для того, чтобы решить проблему, надо все называть своими именами. Так?
– Как «так»? – Костя сидел на том самом месте, с которого недавно встал его мучитель, но выглядел намного более подавлено и просто не знал, что говорить.
– Дурака не валяй! Я все прекрасно знаю о твоей проблеме. От того, как она в школе выглядит и до того, что дома у тебя происходит. Повторяю, сам был почти в твоей шкуре когда-то. Ну? – Повторил учитель.
– Ну… да…
– Ага! Значит так! Для начала уясни себе, что смелость – дело наживное. Она может тренироваться. И очень хорошо она тренируется после таких вот жизненных проблем. Потому что ты на своей жо…е понимаешь, что есть вещи поценнее здоровья и даже жизни. По крайней мере, я это так понял.
После того, как ты из этой беды выберешься, в другую такую уже не захочешь попадать. А я тебе объясню, как надо себя вести, чтобы этого не допустить. С этим ясно?
– Да. Но как вы мне поможете?
– Какая тебе разница?
– Да вы просто не сможете. – Умный пацан был совершенно прав. Был бы совершенно прав, если бы перед ним сидел такой же «воспитанный, культурный и вообще нормальный человек», как его родители, знакомые учителя и друзья – он судил о жизни по ним и их действиям. Но перед ним сидел по счастливой случайности или божьему провидению несостоявшийся уголовник, «экстремал» и «отморозок», как это называли в обществе. С такими людьми Костя знаком не был.
– Это моя проблема. Не вникай. Просто попробуй делать то, что я тебе скажу и все. Результат будет очень скоро. – Посмотрев на мальчика и не заметив возражений, он продолжал – Расскажи мне, что конкретно делает Саид? Как издевается над тобой? Что тебя унижает в его действиях? Только честно, без утайки. Потому что я сам многое вижу: как пинает, бьет… Но могу каких-то моментов не заметить сразу. А мне нужно знать. – И, видя, что за десяток секунд Костя так и не решился ответить, надавил – Ну!?
– Ну он пинает… да. И бьет. Обзывается…
– А особенно неприятно, когда девочки видят.
– Ну, да…
– Еще что-нибудь?
– Больше ничего.
– А что ему от тебя нужно? Может быть, сделал ты ему что-нибудь? Может быть, началось все это с какого-нибудь случая нелепого?
– Нет. Он просто издевается. – Костя говорил чуть-чуть увереннее, но по-прежнему сильно унывал.
– И ничего не говорит, ничего от тебя не нужно ему?
– Ну, если только «домашка». Он каждый день отбирает у меня тетради и списывает. И на контрольных еще требует, чтобы я ему давал списать. А я сам решаю, мне не до него. Он меня за это бьёт потом.
– Угу. Значит так: домашку ты ему будешь давать списывать, если попросит. И если у тебя у самого будет. Контрольные тоже. Но это если у тебя время будет. Понимаешь?! Не лебезить перед ним и не прогибаться, а помогать если возможно. А я беру на себя, чтобы он тебя больше не унижал.
– Не буду я давать ему! – Вдруг довольно твердо возмутился пацан и даже повысил голос. – Почему я должен?!
– Послушай, я не говорю, что ты должен. Не должен. И орать ты тут можешь сколько угодно, что не дашь. Только на деле будет по-другому. Ведь так?
Костя молчал.
– Так. И ты это прекрасно понимаешь. Зачем опять начал комедию ломать?
– Потому что это не справедливо!
– Не справедливо? Согласен. А справедливо, что он тебя лупит и унижает? Тоже не справедливо. Ну так пойди, маме пожалуйся. – Короткая пауза. – Не хочешь… Потому что стыдно и еще одна причина есть. Потому что знаешь, что тебе никто не поможет. Только ты не учел, что я у вас появлюсь и с такими как я еще не встречался. Я тебе как есть говорю, что в нашем мире сейчас большинству нас…ать на справедливость. А мне не на…рать. Поэтому я взялся тебе помогать. Но совсем «по справедливости» и я сделать не смогу. Пойми, просто не смогу. Зато у меня получится так: ты ему даешь списывать и иногда помогаешь, а я делаю так, чтобы он тебя пальцем больше не трогал. И не обзывал. И совсем скоро ты об этом ужасе забудешь. А если думаешь, что учителя вдруг поймут, какой он умный стал на твоем горбу, то ты ошибаешься. Учителя не совсем дебилы и понимают кто умный, а кто списывает. Да у той же доски он жидко обгадит брюки в первый же раз. Решай!
– Ну хорошо…
– Я смотрю, не убедил тебя. Оно и понятно. Но ты попробуй. Просто начни делать так, как условились и увидишь результат. Договорились?
– Да.
Все эти воспоминания пронеслись быстро. Вернувшись к действительности, учитель окинул взглядом «сладкую парочку». Закончил, «притормозив» взгляд на Саиде:
– Иди! – И обращаясь к Руслану – А ты останься!
Дождавшись, пока Саид почти закроет дверь, бросив взгляд на товарища, Дмитрий остановил его.
– Подожди! Запомни: еще раз мне на тебя за телефон пожалуются, я его отберу на час. Для начала. Теперь иди.
Дверь закрылась. Руслан неуверенно переступил с ноги на ногу.
– Садись. У меня к тебе разговор о твоем отце.
– Об отце… – Удивленно повторил парень и покраснел.
– Да. Я узнал, что он бабушку обижает, это так?
– Да… – Тихо ответил Руслан и спросил – А откуда?
– Это не важно. Ты бабушку любишь? – Увидев утвердительный кивок, продолжил. – Тогда надо это как-то решать. Ты не против?
– Я не знаю… – От уверенного в себе хулигана не осталось и следа. Сейчас на другом конце составленных вместе столов (не в торце, а как положено) сидел краснеющий несчастный пацан. Сидел и ковырял пальцем какую-то папку, неосмотрительно оставленную на столе Еленой Сергеевной.
– Руслан! Я понимаю, что сам решить этот вопрос ты не можешь. Просто потому, что мал еще. Но все-таки ты мужик и должен принять решение. Хочешь ты чтобы я тебе помог или нет? Ответ можешь дать?
– Да.
– Что «да»? Хочешь, чтобы помог?
– Да. А как вы это будете делать?
– Пока не знаю. Для начала сегодня пойдем к тебе, и я поговорю с бабушкой. После уроков без меня не уходи, я пойду с тобой. А сейчас скажи мне, ты отца любишь?
Парень замялся. Разговор на эту тему явно не приводил его в восторг.
– Да не мнись ты как девочка. Один черт я уже все знаю. Отвечай. – Слегка улыбнулся и постарался как можно мягче поддержать классный руководитель.
– Да я его и не знаю толком… Он пьет постоянно или сидит. А когда приходит, то у нас пьет.
– Я правильно понимаю, что он тебе чужой человек?
– Ну, да.
– Точно? Или все-таки любишь его?
– Нет. Я бабушку люблю. – Руслан посмотрел прямо, в глаза.
– А он ей сын или зять?
– Что? А… Сын. Это ее сын.
– Понятно. Ну всё тогда. Иди и без меня не уходи.
Руслан прошел к двери и надавил на ручку. За дверью его ждал любопытный друг. Но не успела дверь закрыться, как Дмитрий увидел выпадающий из руки пацана красный кусочек от натерпевшейся папки.
– Руслан!
Дверь так и не успела закрыться на собачку замка.
– Да Дмитрий Николаевич?
– Не мусори! – Дмитрий встал, быстро вышел из кабинета и, не обращая внимания на то как Руслан поднимает оброненный клочок, сунул ключ в замочную скважину. Уже спускаясь по лестнице, он услышал перекрываемый шумом перемены вопрос Саида:
– Ну чего он? Чего ты там делал?
Но Дмитрия сейчас волновало не это.
Недавно «принявшее заказ» подсознание выдало ответ. Он внезапно понял, что такого необычного и примечательного было в мусорной куче около заднего входа в столовую.
Буквально вывалившись за основательную металлическую дверь, он осторожно залез в кучу строительно-бытового мусора. Стараясь не порвать брюки, не поцарапать ботинки, потянулся за куском стекла, почти полностью заклеенным красным фанатским стикером. Сразу вытащить его не получилось. Тогда, приподняв одной рукой деревянный ящик из-под каких-то продуктов, другой рукой Дмитрий потянул на себя стекло. Потихоньку мусор поддался, стекло полезло. Но вытаскивать его полностью учитель не стал. Еще ниже нагнувшись и заглянув в самое чрево мусорной кучи, он разглядел там и другие – поменьше – куски стекла. Взяв один из них и осторожно вытащив его «на свет», Дмитрий осмотрелся и направился к бетонному углу фундамента. Аккуратно сжимая стекло большим и указательным пальцем, он коротко замахнулся и совсем несильно ударил об угол. Стекло раскололось. На бетонированные ступени со звоном упали осколки. Довольно усмехнувшись, Дмитрий стянул с лица улыбку, возвращая ему обычный спокойный вид, собрал и выкинул осколки и поспешил на третий этаж.
Поочередно заглядывая в каждый кабинет, он очень скоро нашел нужный класс. Но говорить ничего не стал, чтобы не возбудить ребят раньше времени. Ведь случись так, и находящийся в классном помещении учитель-предметник тут же узнает, «чем занимается заместитель директора по безопасности, да еще и в учебное время». А если узнает местный учитель, то очень скоро сплетня обрастет вопиющими подробностями и облетит каждого желающего. В том, что «желающих» хоть отбавляй сомневаться не приходилось. Поэтому, дождавшись звонка с урока Дмитрий «выловил» нужных девятиклассников у дверей.
– Ну что орлы! – Скорее утвердительно, чем вопросительно воскликнул учитель. – Готовы разрешить наш общий спор?
Пацаны загалдели. Все, разом. Уловив в потоке общего воодушевления подобие паузы, Дмитрий позвал:
– Пойдем за мной, покажу стекло!
Вскоре на ступенях заднего выхода было не протолкнуться. Дмитрий уже известной дорогой полез в кучу хлама и вытащил примеченный кусок стекла.
– Вот! Узнаете?
– А с чего вы взяли, что это стекло вообще с наших окон? – Воскликнул второй спорщик. В его словах явно ощущались опасение и неуверенность. Только закончив эту фразу, он уже проиграл в глазах всех окружающих, что незамедлительно отразилось в реальности. Ребята подхватили этот вопрос, закричали, засмеялись, стали подначивать своего товарища. Он быстро понял ошибку и попытался реабилитироваться. Что-то объяснял, обосновывал. Но все это было прервано учителем. Ему не было нужды затягивать концовку.
– Эй, эй! – И, дождавшись тишины, продолжил. – Видите стикер? Красный? Вот он… – Наклейка была извлечена на свет. – Кто помнит его, вы должны были его видеть?
– Я! Я видел! – Обрадовано закричал вихрастый белобрысый парнище, возвышавшийся над своими друзьями на целую голову. – Он в туалете на третьем этаже был наклеен. На окне! Да?!
– Точно! Я не знаю, что там и когда случилось с окном, но его поменяли. – В этот момент Дмитрий сообразил, что, возможно, поменяли старый стеклопакет на новый. И что этот факт мог бы быть для пацана «спасательным кругом». Он мог бы сослаться на него и заявить, что старый бьется, а новый – нет. Но, с одной стороны, пацан вряд ли до этого додумается. А с другой стороны, вряд ли это соответствовало действительности. Ведь все подобные вещи и нововведения проходят через зама по безопасности и зама по административно-хозяйственной части, которые сидят в одном кабинете. Дмитрий о новом небьющемся стекле знал бы почти наверняка.
– Скорее всего, потому что старое… разбилось! А сейчас мы можем тут проверить, насколько легко это сделать.
– Давайте, давайте!
– Да!
– Проверяем! – Отозвались пацаны.
– Вот этот кусок пойдет? – В руке был зажат самый крупный осколок, величиной с голову.
– Да!
– Ну тогда смотрите! Вот бетонный угол. Если это обычное стекло, то слабого удара ему хватит. Если это стекло закаленное или какое еще специальное, то я думаю его трудно будет разбить и оно не рассыплется на части. Правильно? А если оно обычное, то мы сразу это поймем. Бью?
– Бейте! – Хором отозвались ребята. Все, кроме спорщика – тот уныло молчал.
Короткий замах и тихий звон падающих осколков очень скоро утонул в восторженных воплях. Они смеялись, толкали друг друга и ободряюще похлопывали проигравшего товарища.
Дождавшись пока эмоции поутихнут, Дмитрий поднял руку.
– Ну что, я поспорил и не забыл этого. Стекло я вам нашел. Все было честно. Что дальше? «Спор дороже денег»! Когда штаны будешь снимать? – Смех и крики, казалось, получили новую порцию энергии. Пацан стоял совершенно «убитый». После такой реакции всех без исключения друзей (на которых, кстати сказать, он посматривал обиженно) пути назад не было.
– Когда надо! – Буркнул проигравший.
– Допустим сейчас надо! – Давил Дмитрий. – Пойдем?
Пацан последний раз обреченно вздохнул и как в холодную воду кинулся:
– Пойдем!
Развернувшись, он начал решительно расталкивать довольных одноклассников. Но вот в планы самого Дмитрия дальнейшее не вписывалось. Во-первых, унижать пацана нельзя. Этим не добьешься ничего кроме ненависти. Нельзя, хотя бы чисто с утилитарной точки зрения. Но ведь он еще и человек! А унижать человека нельзя вообще. В принципе. Ну, если только он не последняя мразь, мысленно добавил учитель и набрал в грудь побольше воздуха.
– Стой! Не нужна мне твоя задница на обозрении! Мне нужно другое. Если я к вам что-то имею, то оно не просто так. Значит, у меня есть основание для требования или для совета, когда как. И я никогда не буду требовать от вас ерунды. «Не пришей кобыле хвост» не мой метод! И если я говорю, то надо сделать! Если прошу, тоже надо сделать! Если советую – надо учесть. И не фига думать, что я забуду. Я сам слов на ветер не бросаю – меня так научили давно и крепко – и вам этого делать не позволю. Поэтому, если тебе взрослый дяденька сказал, чтобы ты не бодался под окном, что это опасно, то ты должен был спокойно послушаться и отойти. А ты что начал делать? Ты начал со мной базарить! Пробуй перебазарить кого угодно другого, но не меня! – Дмитрий перевел дух и коротко закончил, – Ясно?
Пацаны притихли. По дорогам проезжали автомобили, кто-то спешил по своим делам через футбольное поле. Из окон пристройки спортивного зала на них глазели любопытные детишки из «началки». Обстановка была не школьная, не официальная. Ласково шумели на ветру растущие среди турников и брусьев березки.
– Ясно.
– Ну, тогда разбегаемся! Всем спасибо! – Радостно подвел итог довольный учитель.
Если Вы заметили "громкую" ошибку, то пишите. Я не претендую на звание учителя словесности и даже на звание шибко грамотного писаки, – не обижусь.
Содержание:
Первая глава: 1 часть, 2 часть, 3 часть, 4 часть, 5 часть
Вторая глава: 1 часть , 2 часть, 3 часть, 4 часть, 5 часть, 6 часть, перед Вами 7 часть, 8 часть.
Все в одной подборке – тут.
