Перед Вами третья часть второй главы автобиографичной книги "Восточный фронт". Первое классное руководство. Ссылки на предыдущие части после статьи.
После осмотра мужского туалета Дмитрий пошел дальше.
Мимо него бегали, кидали какие-то шарики, кричали и смеялись, толкались и ругались; бурлила детская жизнь. Осторожно обходя несущихся сломя голову сорванцов и аккуратно придерживая тех, кто бежал по лестнице слишком уж быстро, он поднимался на четвертый этаж.
Там ничего необычного не оказалось. Закуренный, но пустой туалет, потихоньку разбредающиеся по урокам дети и отсутствие дежурных учителей в коридорах.
Прозвенел условный звонок. Тут, в этой школе, Дмитрий впервые встретился с заменой классического звонка на различные мелодии. Это сразу же не понравилось. Пропадала вся строгость и обязательность звука. Конечно, можно сказать, что на их месте появлялось почти «семейное тепло». Что такие мелодии успокаивали психику, «способствовали релаксации». И еще много чего могли бы сказать те женщины (а в том, что «двинули» эту идею именно женщины, сомнений не было), которые это придумали. «Однозначно», как любил говорить когда-то одиозный, а ныне популярный политический деятель. Вот только все это похоже не припарки, которые ставят мертвому. Тут припарочка, там горчичник. И кажется, что лекарь понимает толк в своем деле, что он опытный и знающий специалист. А если его еще и спросить о том, что он делает, то придется выслушивать целую лекцию о пользе прогревания. Так и до уринотерапии дослушаться можно скоро. Но такое положение вещей устраивало большинство учителей и администрацию. Потому как было это большинство недобросовестным, если подбирать самое не отражающее суть вопроса слово. А если говорить прямо, то учителям было просто наплевать.
Что до Дмитрия, то он бы предпочел именно строгость и обязательность, которых так не хватало школе. Хотя он прекрасно понимал, что никакого чуда старый звонок тоже не сотворит.
Открыв дверь своего кабинета, он «загрузил» компьютер и подивился его почтенному возрасту.
Нет, так дело не пойдет. Либо у него появляется новый компьютер, либо половину времени он будет тратить только на ожидание загрузки «винды» и офисных программ.
До следующего урока оставалось много времени и хотелось составить новое расписание дежурств учителей.
Расправив содранные листы со старым графиком, он принялся за работу. Компьютер, натурально, «клал» всю его работоспособность. Дмитрий печатал быстро, методом «слепой печати», который изучил еще в муниципалитете, вынужденный набирать огромные по объему знаков тексты. И сейчас многие напечатанные слова просто не отражались на мониторе подвисающего компа. Однако, значительно понервничав, он завершил работу. Но распечатывать документ было не на чем.
Скинув файл на флешку и прихватив необходимые секретарю документы закрыл кабинет и спустился к директору.
– Саш, я тебе документы принес. Держи.
– Ага, хорошо. Тогда, когда будешь уходить зайди. Я тебе их отдам. Мне надо копии снять…
– Зайду. Татьяна Егоровна у себя?
– Э… Подожди, сейчас, – она встала из-за стола и ушла в дальнюю «релакс-комнату».
– Дмитрий Николаевич! – послышался громкий голос директора. – Заходите! Что вы как не родной, в самом деле?
Татьяна Егоровна смотрела на своего подчиненного с задорной улыбкой.
– Дмитрий Николаевич, вы не обращайте внимания на меня. Это, как это, водные процедуры.
Дмитрий быстро справился с удивлением. Директор, скорее всего, не поняла его истинных чувств. А удивляться было чему.
Татьяна Егоровна сидела на мягком диване и курила. Тонкая длинная сигарета была зажата между пальцев с новым маникюром. Вчера это было другой цвет. Но не курение директора в комнате и не маникюр удивляли больше всего. У ее ног, на красивом толстом коврике, сидела слегка полноватая, стильно одетая молодая женщина. В своих руках она удерживала правую ступню Татьяны Егоровны. Ногти на ноге были накрашены и, судя по аккуратности, с которой девушка их оберегала, сохли. А занята она была кожей пятки. Насколько Дмитрий понял – скоблила затвердевшую ткань. Вторая нога в это время отмокала в тазике с горячей слегка парящей водой.
– Садитесь, – широким жестом обвела сразу стулья и диван директор. – Как у вас дела? Все хорошо?
– Потихоньку. Есть к вам несколько вопросов, – сразу перешел к делу Дмитрий, стараясь максимально отвлечься от увиденного. – Только, у меня расписание на флешке, компьютер нужен.
– А вы сходите ко мне, там на столе стоит маленький такой белый ноутбук. Можно на нем посмотреть.
Вернувшись с ноутбуком, Дмитрий осторожно сдвинул различные склянки и тюбики, которыми был уставлен весь декоративный стеклянный столик, освобождая место. Еще через несколько минут Татьяна Егоровна ознакомилась с расписанием.
– Да, все хорошо. Только уберите из расписания Алевтину, Татьяну Борисовну и Ларису Григорьевну и можете себя убрать. Вам и так по этажам бегать, когда же еще и дежурить?
– Ну, себя не буду убирать. Если вдруг кому-то надо будет отойти, я за них постою. А в основном буду бегать. Но если их уберу, то ставить больше некого.
– А вы сделайте не по три человека, а по два. Просто Алевтина не будет дежурить, вы ее не сможете заставить. Она, как это, склочная баба. У меня с ней вечная головная боль. А у Татьяны Борисовны и Ларисы Григорьевны и без дежурств дел хватает.
– Хорошо, переделаю. С этим все. Дальше. Тот компьютер, который у меня стоит, очень старый. Он думает дольше, чем я абзац набираю. Принтера нет и Интернета.
– А, да. Сергей Алексеевич же не пользовался почти компьютером. У нас с ним из-за этого частые ссоры были. Ну вы знаете, можете сходить к Елене Сергеевне, это наш завхоз. Поговорить с ней насчет переезда и всей техники. У нее там, как это, для Интернета есть…
И еще, Дмитрий Николаевич, я хочу, чтобы вы наших учителей разогнали. Они курят в школе. Проститутки, – она издала свое фирменное «ыы» и широко улыбнулась. – Я их очень люблю, вы не смотрите, что я так. Это любя. И не обращайте внимания, что сама курю. Я просто курю уже очень долго, ну и, как это, я все-таки директор. Мне можно, – еще одно «ыы».
Краем глаза Дмитрий видел, как работающая у ее ног девушка скромно улыбалась каждому «ыы».
Сам он сидел с абсолютно каменной мордой и не мог заставить себя улыбаться и поддакивать. Только подумав об этом, поймался на другой мысли. Главное было в том, что он не хотел себя заставлять. Понимал, что для «карьеры» надо, но не хотел. В конце концов, для карьеры, наверное, можно выбрать альтернативный вариант. Качественно и вовремя делать свое дело, никак не относясь к личности начальника. Такой подход должен ее устроить.
– А где они курят?
– А везде! – на этот раз улыбки не было. Наоборот, лицо приобрело очень строгий, чуть ли не праведно-гневный вид. – Двери закрывают и в окна курят. А еще на пятом этаже есть учительский туалет. Я его приказала закрыть. Но они туда как-то пробираются. Ключ есть только у Ларисы Григорьевны. Может быть, она добрая душа, а может быть, сами что-то придумали. Вы у нее ключ заберите и не давайте. И вообще никому не давайте. Вы человек новый, они к вам не полезут. Я на вас надеюсь.
– А как же туалет?
– А это их проблемы. Есть туалет на первом этаже. Есть у меня, если на то пошло. Только им не туалет нужен. Вы хорошо поняли, Дмитрий Николаевич?
– Сделаем, – кивнул подчиненный.
– Ага, и еще. Дети выбегают на улицу покурить. Толпятся за углом школы. А у нас сейчас проверки по пожарной безопасности и по курению на территории школы. Это, как это, очень серьезно. Если их увидят, влетит всем.
– А как они выходят, там же дверь закрыта и охранник?
– Охранник… Вот такой охранник. Вы его видели? Ни на что не способный. Только воровать по мелочи. Они мимо него проходят. Вот вы, кстати, поговорите с его начальством. Пусть накажут его как-то.
– Ну давайте, я сначала с ним поговорю.
– Нет, это бесполезно. Николай Алексеевич очень своеобразный человек. Он будет вам обещать, головой кивать и, как это, ничего не изменится.
– И вы думаете, что начальство сможет что-то изменить? Я тогда поговорю, чтобы поставили другого охранника.
– Нет Дмитрий Николаевич, этот хоть не пьет. У нас были другие, напивались до скотского состояния. Очень сложно людишек нормальных подобрать, все какие-то, как это… дефективные, – фирменная улыбка и «ыы». – Так что вы поговорите, но пусть они его не меняют. Лучше уж этот…
В этом разговоре Дмитрий познакомился с еще одной особенностью директрисы. Если она хотела показать огромное свое желание изменить ситуацию и, одновременно, полную неспособность это сделать, то фразы заканчивались тихо и обреченно.
– Хорошо, – Дмитрий встал, показывая, что готов уйти. – Я пошел?
– Да-да, идите Дмитрий Николаевич. Приходите, если что.
Он вышел в коридор. Предстоял непростой разговор с охранником. Ну не любил Дмитрий командовать, указывать, оценивать людей. Делал, когда приходилось. Но не любил.
Но кроме предстоящего разговора, настроение было подпорчено директрисой. Если сама она походила на барыню, то к людям относилась, как к крепостным. Точно! Он даже хмыкнул от этого сравнения. Неприятный, непростой и хитрый человек.
Однако в одном он ошибся – разговор с охранником вышел откровенным и даже частично сгладил гадливые впечатления от общения с директором.
– Николай Алексеевич, есть разговор к вам.
– Да, Дмитрий Николаевич.
– Насчет детей. Выбегают на переменах, а директор не разрешает.
– Да я знаю. Они покурить бегают, – он улыбнулся.
– Нельзя им ни курить, ни выбегать.
– Так они в туалетах будут курить.
Дмитрий задумчиво покивал головой. Действительно. Охранник прав.
– Они и так там курят. Не пускайте их на улицу.
– А как я их не пущу, Дмитрий Николаевич? На перемене многие домой идут. У кого уроки кончились, кто отпросился. А они стоят, тут как тут. И шнырь в дверь...! Я их держать не могу. Они здоровые. Да и не имею права, нельзя мне. И потом, я должен постоянно за монитором сидеть и смотреть по этажам. Она сама ругается, когда я отхожу. А еще я должен ключи выдавать и следить, чтобы в раздевалке все нормально было и ключи возвращали. А учителя не любят дежурить. А когда приходят, то видят, что они выбегают, но ничего не делают.
Манера разговора Николая Алексеевича в очередной раз порадовала. Просто говорил, по-деревенски. Многие слова произносил, смягчая окончания. Например, «а они стоят» в его исполнении звучало как «а ани стаять».
– А почему не любят?
– Да потому что сами не могут их заставить. А я что сделаю? Милицию что ли вызывать? – он засмеялся.
– Ладно, я понял. Буду думать. Но вы тоже постарайтесь. Особенно, когда она тут ходит.
Дальше Дмитрий собирался подняться к себе, но пришлось вернуться к директору. Отредактировав и изложив ей версию охранника, он задал вопрос:
– А можно тех кто выбегает не пускать обратно?
– Нет! Вы что! Они у нас на уроках сидеть должны. А так любая мамочка пожалуется в департамент… Дмитрий Николаевич, это очень серьезно.
– Ну как-то их наказывать надо?
– Наказывайте.
– А как?
– Не знаю, – она широко улыбнулась.
Дмитрий начал нервничать, но внешне остался спокоен.
– Классным руководителям сообщать, родителям, что они нарушают распорядок и курят.
– А родителям все равно, – она подняла брови и мелко покачала головой. Вообще, весь ее вид говорил о том, что ничего путного у подчиненного не выйдет. И это злило еще больше. Вместо того чтобы решать проблему, она создавала новые. – А классным руководителям… сообщайте.
– А если я милицию вызову и протокол составлю за курение в общественном месте, им будет все равно?
– А вы не докажете. Они скажут, что не курили и все.
– Ну это мое дело, как доказать. Вы свое согласие даете?
– Дмитрий Николаевич, вы меня пугаете, – улыбка и «ыы». – Вы, как это, как у себя в милиции будете доказывать?
– Все будет в порядке. Но я же хоть как-то должен на них давить?
– Ну хорошо, давите. Только меня держите в курсе. А вообще, это вам все Николай Алексеевич наплел. Он сам работать не хочет, вот и плетет сказки. Вы его не слушайте…
С начальством охранника Дмитрий решил подождать.
Домой он ушел ровно в семнадцать часов.
Шагая по асфальтированной аллее, расположенной в тени парка параллельно Кутузовскому проспекту, удаляясь все дальше от школы, он не мог оставить мыслей о работе.
Ближе к обеду произошло еще два значительных события.
Сначала он познакомился с Алевтиной. Она действительно была очень непростой женщиной.
Полная, среднего роста, без малого пенсионерка. С родинкой на щеке и кудрявыми рыжеватыми волосами. Если бы Дмитрию случилось выбирать актера на роль доброй бабы-Яги в веселую русскую сказку, то один кандидат у него был бы точно. В целом сложный человек, она была весьма приятной, когда не сплетничала, не ругала кого-нибудь, не обсуждала чужие деньги, семейное положение и тому подобное. Главная же ее проблема была в том, что она почти всегда занималась чем-то таким, непристойным. Даже во время работы умудряясь совмещать это свое неприятное качество с высоким профессионализмом бухгалтера.
Уже в первый день у Дмитрия появилась весьма правдоподобная версия о том, как поругался местный директор и профессиональный бухгалтер. Из некоторых обрывков фраз Татьяны Егоровны и самой Алевтины следовало, что когда-то они воровали вместе. А потом, по неясным пока причинам, бухгалтер была отодвинута от «корыта». Естественно, ничего из этого не было сказано, но сказанного хватило, чтобы сделать подобные выводы.
От Дмитрия не зависело ни благосостояние Алевтины, ни душевный покой, и потому он легко нашел с ней общий язык. Она, как ей казалось, рассказала много интересного об учителях, сотрудниках и даже учениках. Дмитрий же терпел выливаемые на него сплетни, иногда поддакивая и задавая простые вопросы. Но уже через пару часов происходящее стало превращаться в пытку. Тогда и пришлось сказать женщине, что завтра он переедет в кабинет к Елене Сергеевне. Объяснив это наличием там возможности подключить Интернет и оргтехнику.
Алевтина приняла новость без особого огорчения, но и не порадовалась. Тут же добавила к тому что уже выложила очередную порцию сплетен относительно завхоза. О том, что у них непростые отношения, Дмитрий узнал почти сразу после знакомства, но сейчас понял, что Алевтина люто ненавидит свою «подругу». По ее мнению, Елена Сергеевна очень много ворует и наговаривает директору на «хороших людей».
После очередной перемены Дмитрий забежал в кабинет хлебнуть воды из чайника. Делал он это уже пятый раз и до сих пор не был за этим замечен. Дело в том, что, не имея бокалов и времени, он снимал чайник с электрической подставки и пил из «носика», стараясь сделать это быстрее. Предполагая, что Алевтине не понравится такое обращение с чайником. И вот, в этот последний раз, в дверь неожиданно вошла новая знакомая. Но, вопреки опасениям, она не стала ругаться. Отнеслась с пониманием и улыбкой. Скорее всего, женщина устала без нормального человеческого общения, не отягощенного корыстью и интригами. А в таком жесте Дмитрия проскальзывали простота и искренность. В общем, этот случай нисколько не пошатнул их приятельских отношений. Скорее наоборот.
Тем не менее, завтра с утра предстояло переехать в новый кабинет. И случится это еще до появления Алевтины на работе (она имела обыкновения начинать рабочий день с двенадцати часов).
Вторым событием был урок в десятом классе. Но, во-первых, класс попался относительно хороший, а во-вторых, половины учеников там не было. Поэтому урок прошел легко и без заморочек.
Все оставшееся до конца рабочего дня время было потрачено на сортировку целой груды бумаг чуть ли не в человеческий рост. Они были сложены в папки, вложены в файлы, лежали в навал, скомканные и аккуратно сложенные. Чего тут только не было. Самая старая бумага была датирована две тысячи пятым годом. На то чтобы отобрать нужное из хлама, разложить все по тематическим папкам и изучить уйдет уйма времени, но сделать это надо обязательно. Иначе качественно втянуться в дела не выйдет.
Поэтому сейчас, подходя к метро и глубоко вдыхая парковый воздух, он ощущал свежесть тенистых зарослей и чувство удовлетворения от продуктивного труда.
Утро следующего рабочего дня началось опять со знакомств.
Николай Алексеевич, поздоровавшись с Дмитрием на входе, передал просьбу директора зайти к ней в кабинет.
В увешанном иконами и религиозными рисунками кабинете собралось несколько человек.
– О! Дмитрий Николаевич, заходите! Коллеги, рада представить вам нашего нового заместителя по безопасности и учителя ОБЖ.
Она представила нескольких учителей, имена которых не запомнились. Когда очередь дошла до примерного ровесника Дмитрия, очень спортивного, симпатичного парня с американской улыбкой, это заинтересовало.
– Петр Петрович, учитель физкультуры и тренер по регби, – крепкое рукопожатие и взгляд внимательных голубых глаз. – Я думаю, вы подружитесь. Дмитрий Николаевич тоже занимается спортом.
Парень, в общем, производил приятное впечатление. Жизнерадостный, улыбчивый. Развитые мышцы профессионального борца отчетливо проступают через ткань футболки. Ростом чуть ниже Дмитрия. Короткий ежик русых волос. Но на первый взгляд, казалось, что он полностью «в команде» директора. Впрочем, думать об этом незачем.
В течение следующих пяти минут директор разбиралась с насущными делами в окружении учителей. После того, как все было решено, она попросила остаться Надежду Сергеевну, совсем еще молодую девушку – учителя черчения.
– Дмитрий Николаевич, Надежда Сергеевна, у меня к вам есть разговор. Вы знаете, что восьмой «Б» остался без классного руководителя, – девушка кивнула, а Дмитрий промолчал, хоть и слышал об этом первый раз. – Вы оба молодые педагоги, – фирменная улыбка. – Я хочу, чтобы вы взяли этот класс. Кто-то из вас будет классным руководителем, а кто-то, как это, тьютором.
– Что это такое? – Дмитрий наполнил свой вопрос крайней степени пренебрежением.
– Дмитрий Николаевич, это – помощник. Просто в силу малого опыта никто из вас не сможет вести класс самостоятельно. Вам будет очень трудно. Тем более что это не самый хороший класс.
Дмитрий слышал об этом классе. Детей одного возраста, когда-то «гениальным» решением «талантливого педагога» поделили на благополучных и неблагополучных и, соответственно, успевающих и неуспевающих. Таким образом, собрали два класса: «А» и «Б».
«Сидели на трубе…» – Дмитрий усмехнулся своим мыслям, на что директор тут же отреагировала.
– Я смотрю, вам уже рассказали? – самая широкая улыбка и длинное, с придыханием в конце «ыы». – Но вы не слушайте. Это хорошие дети. У нас все дети хорошие.
– Все? – более чем нужно холодно и серьезно переспросил зам.
– Да, Дмитрий Николаевич. Все. Каждый по-своему. Кто-то трудный в чем-то. Кто-то драчун. Кто-то прогуливает. Но они все хорошие.
В этот момент ее лицо было настолько одухотворенным, а в глазах нельзя было ничего понять, что Дмитрий засомневался в прежней своей оценке. Неужели он ошибся, и директриса на самом деле была человеком идеи? Ведь любить всех детей, независимо от их поведения и выходок, так любить – это надо иметь огромную душу… Пока не ясно. Но то, что она очень непростой человек – стопудово.
Далее в «Б» поступали все сложные дети, которые приходили в школу. Никто, конечно же, с ними не работал. С одной стороны, он понимал, как это звучало. Текла школьная жизнь, спокойно себе. И вдруг заявляется молодой нахал, утверждающий, что все на свете неправильно и никто не работает. Странно, по меньшей мере, выглядит. Но, с другой стороны, ведь видно объективно всю чудовищность положения, распущенность детей и учителей, и разложение руководства? Видно. Тогда что? Как его мнение выглядит тогда?
По крайней мере, результат такой «работы» можно было наблюдать сейчас. Уже он, человек новый, слышал о том, что восьмой «Б» начал распускаться еще перед уходом на пенсию прежнего классного руководителя и учителя физики. Оно и не удивительно. Что могла сделать пожилая женщина с «оторванным» классом четырнадцатилетних современных подростков? Вообще, конечно, эта идея деления на классы по успеваемости и поведению тоже просто феерична. Мужское достояние подрезать тому, кто…
– Дмитрий Николаевич. Что вы скажете? Вы мужчина, вам будет проще справиться. Кто из вас будет классным руководителем, а кто тьютором? Разница в зарплате там небольшая.
– Да для меня это полная неожиданность вообще. Я над такой мыслью никогда не думал. Да и дел у меня много уже выходит.
– Перестаньте! Разве это много? – улыбка. – Вы на мой стол посмотрите.
Действительно, посмотреть было на что. Но Дмитрий был почти уверен, что бардак на столе – следствие не огромного количества работы, а определенным образом соображающей головы.
– Ну ладно, но все равно это неожиданно. Надежда Сергеевна, вы не хотите?
– Я не потяну. Точно. Я же девушка, они меня не будут слушать. А если вы будете руководителем, то я вам буду помогать.
– Вот и отлично! – обрадовалась Татьяна Егоровна. – Забирайте, Дмитрий Николаевич. Если будут проблемы, вы всегда можете прийти ко мне и спросить совета или помощи.
«Ну прям чудо-женщина…» – думал Дмитрий, поднимаясь по лестнице в свой кабинет.
– Повезло нам, – иронично произнесла Надежда Сергеевна, завязывая непринужденный разговор.
– Что такое?
– Ужа-а-сный класс! Я у них веду информатику и черчение.
– Да ладно, не боись… – «Славик» – чуть было не добавил Дмитрий, но вовремя остановился и закончил более серьёзно:
– Справимся. Надо представиться теперь.
– У меня с ними сегодня четвертый урок. Заходи, удобно получается.
– Четвертый, это во сколько...?
Договорившись, они разошлись по своим делам.
Дмитрий пошел на четвертый этаж знакомиться с Еленой Сергеевной и осматривать свое будущее рабочее место.
Женщина оказалась приятной. Тихая и спокойная, вежливая. С ее видом совсем не вязались слова Алевтины. Отношения сразу установились рабочие, без лишних бесед и, тем более, сплетен.
Дмитрий оглядел теперь уже свой стол, составленный вместе со столом коллеги и заваленный целой горой ее бумаг. С делопроизводством в этой школе, пожалуй, кроме Саши, никто не был знаком.
– Я сейчас уберу, Дмитрий Николаевич, – несколько стеснительно пообещала Елена Сергеевна и действительно, почти тут же принялась освобождать место вокруг себя.
Он разгребла уголок на столе, навалила целый ворох на тумбочку, на стоящий рядом стул для посетителей и даже на пол.
Обустройство своего рабочего места Дмитрий начал с уборки жутко пыльного всего чего только можно…
От работы его отвлек сигнал будильника. Сбросив программу, Дмитрий поспешил в туалет и тщательно вычистил одежду и руки. Вернувшись в кабинет уселся на стул – до встречи с восьмым «Б» оставалось еще пять минут.
– Что случилось, Дмитрий Николаевич? – улыбнулась Елена Сергеевна.
– Да мне директор внезапно дала классное руководство. Сейчас начнется урок – пойду знакомиться с детьми. И, Елена Сергеевна, нам с вами теперь долго работать, я надеюсь. Вы не называйте меня по отчеству. Я для этого слишком зелен еще и мне неловко. Называйте просто по имени.
– Хорошо, Дмитрий Николаевич! – еще шире улыбнулась женщина. – Только не сразу, мне тоже надо привыкнуть. Значит, тебя вот так сразу определили. Под танки бросили…
– Что-то вы странно улыбаетесь, «как будто знает что-то, чего не знаю я», – ответил улыбкой Дмитрий, пропев слова старой песни Пугачевой.
– Да нет, я так.
– Бросьте! Говорите, я же вижу.
– Да что там… Так… Класс просто сложный. С ними Валентина Михайловна справляться уже не могла. Хотя она жесткой была. Может они выросли, а может она сама постарела и распустила. На них жалуются все постоянно, и никто не захотел их брать. А тут вы… ты появился. Она тебя сразу определила. Хитрая.
– То, что она хитрая я уже понял, – задумчиво протянул зам.
Елена Сергеевна как-то странно, быстро, стрельнула глазами.
– А как ты устроился, не по знакомству?
– Нет, по объявлению, – ответил Дмитрий и сам засмеялся.
– А я думала, ты ее знакомый, – после этой фразы стало понятно, что отношение Елены Сергеевны к новому сотруднику поменяется. И казалось, что в лучшую сторону.
Прозвучал звонок.
Кабинет Надежды Сергеевны находился рядом с кабинетом Дмитрия. Смежные двери в одном углу. Только, если кабинет завхоза и зама имел обычную дверь, то кабинет информатики и черчения закрывался на массивную, железную.
Дети толпились перед распахнутой створкой, не особо спеша в кабинет. Но Дмитрий не стал их торопить. Показалось, что нехорошо начинать знакомство таким образом. Наконец, последние ребята толкаясь и хохоча зашли. Один из них, с томным женственным лицом и стрижкой-каре зашел последним, бросив взгляд на ожидающего позади Дмитрия.
– Дети, садитесь! – С первого взгляда на Надежду Сергеевну во время работы стало ясно, что ребята ее действительно не слушаются. Они практически не обратили внимания на девушку, – кто стоя спиной, кто вообще уже сидя занимаясь своими делами. От этого показная серьезность, с которой говорила учитель, представлялась комичной. – Здравствуйте.
Еще Дмитрию показалось, что она слишком поспешила с разрешением присесть от того, что боялась: они сделают это вовсе без разрешения. – Хочу вам представить вашего нового классного руководителя. Дмитрий Николаевич.
Дмитрий молча прошел вперед и встал напротив новомодной доски, небольшой и предназначенной для письма маркером. Старых меловых досок в этой школе уже не было. «Модернизация», так её. «Все лучшее – детям». Он сцепил руки за спиной, стоял прямо, откровенно разглядывая свою новую «собственность» и головную боль.
И что делать с ними?
Немного постоял, тщательно переживая собственную неловкость внутри детского внимания, помолчал.
– Здравствуйте! Говорят, что вы плохой класс… – Он просто не знал о чем нужно говорить. Говорил то, что было на языке. Мягко, корректно, но честно.
Ребята захихикали. Крупный темноволосый и темнокожий пацан, сидящий в центральном ряду на последней парте, вполголоса ответил «Здорово». Обращался он к Дмитрию, но смотрел на своего товарища сидящего рядом – светловолосого и голубоглазого парня с рязанской физиономией и чуть оттопыренными ушами. Дмитрий не стал делать вид, что не услышал фразы и посмотрел на очень веселую, тихо смеющуюся парочку. Темноволосый, скорее всего азиат, напоминал младшего двоюродного брата. Да оба этих хулигана ему понравились. Добрые, открытые лица, нет в глазах затаенного зла.
– А еще говорят, что вы злой педагог.
Это с очень серьезным видом сказала девочка с третьей парты первого ряда. Она красиво говорила, как-то по особенному выразительно и вообще без акцента, хотя и не была русской.
– Гуля! – Надежда Сергеевна встала со стула, что должно было означать готовность принять меры.
На нее никто не обратил внимания.
– Интересно… – Дмитрию на самом деле было интересно, что о нем говорят, были внезапно интересны эти дети. Почти никто из них не молчал. Они говорили все. Вместе. Просто кто-то говорил громче других, так учитель мог определить, что к нему обращаются. Они вертелись, смеялись, разговаривали и пихались, толкали соседские учебники и делали многое из того, чего дети не должны делать на уроке. Но при этом было понятно, что это их нормальное состояние. Оно, в большей или меньшей степени, вообще было присуще детям этой школы и считалось обыденностью. И если восьмой «Б» при таком раскладе считался трудным классом, то это кое-что значило.
– Жалко, что Валентина Михайловна ушла! – С вызовом произнесла полненькая соседка Гули, смотря мимо Дмитрия. У нее был странный взгляд раскосых глаз. Было не понятно, куда она смотрит. – Она была добрая. – Милое лицо, длинные русые волосы. В общем, девочка была очень приятной, но напоминала озлобленного зверька, защищающегося от целого мира.
– Сами виноваты, от вас, наверное, и убежала! – Улыбнулась Надежда Сергеевна.
– Это не правда! – Ответила ей девочка.
– Ну, а тебя как зовут? Твою соседку я уже знаю.
– Меня? – Вопрос восхитил девочку так, что она умудрилась произнести слово на вдохе, как Рената Литвинова. – А вам зачем? – Захихикала, кокетничая.
– Ну мы же с вами знакомимся. А вообще, давайте начнем по порядку, а там и до тебя дойдем. Может, тогда ты все-таки откроешь тайну?
Такой поворот девчонке явно понравился.
Он посмотрел на самую первую парту. За ней, одна, сидела крупная девочка с густыми волосами до плеч. Внешность у нее была обычной, вот только опрятность… Издалека можно было разглядеть засаленные волосы, несвежую и не очень отутюженную одежду, грязные руки. Следующая за ней парта была пустой, как и место рядом и причина была понятна. С самого начала Дмитрий почувствовал крайне неприятный раздражающий запах, заполнявший помещение несмотря на полностью открытые два окна. Чувствовалось, что источник запаха – девочка, рядом с которой никто не хочет садиться.
– Ну, как тебя зовут, принцесса?
Ребята засмеялись, а девочка засмущалась и покраснела, опуская лицо. Кто-то, сразу не было понятно – кто, бросил с задних рядов:
– Принцесса-вонючка. – Это еще больше развеселило ребят.
Оглядев последние парты, учитель выделил белобрысого пацана с рязанской внешностью. Скорее всего, он.
– Да? – Показательно удивился Дмитрий, слегка улыбаясь и обращаясь к мальчику. Его удовлетворенный вид – учитель отреагировал и, при этом, не разозлился – выдал хозяина с потрохами. – А ты, значит, пахучка? – Улыбка стала намного шире.
Ребята засмеялись, реагируя на шутку нового классного руководителя, а его сосед пришел в восторг. Он сгибался к крышке парты в приступах веселого смеха, часто повторяя это слово: «пахучка».
– Ну а что… если она действительно воняет! – Пацан заерзал на стуле, усаживаясь поудобнее. Ему не нравилось быть объектом общего веселья.
– Спорим, если ты подойдешь к кому-нибудь поближе и дыхнешь в нос, у тебя будет совсем не свежее дыхание? Вон, дунь на друга. – Продолжал «стебать» парня Дмитрий.
Никогда и никому он не позволит унижать детей, по крайней мере, молчаливым свидетелем, он не будет.
Если то, что происходило с крупным соседом белобрысого до этого Дмитрий определил как восторг, то сейчас с ним творилось что-то невообразимое. Приступы смеха не прекратились, но при этом он умудрялся отодвинуться от товарища и часто-часто махать головой, прикрываясь сразу двумя ладонями и бормоча невнятное.
Сама причина такого бурного веселья отчаянно покраснела. На белобрысой физиономии это было очень заметно. Как обычно – стеснительные, неуверенные в себе дети стараются загрызть другого. Но не потому, что ужасны. Просто от страха, что загрызут их и от неумения по-другому.
– Но я же не… Она же, не дышит…
– Не дышит? Никто не считал, сколько глупостей сказал этот парень за пару минут? – Дмитрий повертел головой, как бы ожидая ответа от ребят. Кто-то пытался что-то сказать, но большинство просто смеялось, видя растерянность одного из своих лидеров.
– …я смотрю, ты не имеешь желания сняться в рекламе жвачки. «Свежее дыханье облегчает пониманье» – подумай об этом, а мы пока все-таки познакомимся. – Дмитрий не хотел делать по-настоящему больно этому парню. Поэтому разговаривал с ним очень аккуратно и мягко, лавируя, но не переступая ту черту, которая отделяет шутки от унижения. – С твоего позволенья. – Окончательно положил на лопатки классный руководитель, уверенный, что этот парень больше не будет пытаться поднимать свою репутацию на его делах. Вновь посмотрел на девочку.
– Так как тебя зовут?
– Даша. – Все происходящее ей нравилось. Это отражалось в больших карих глазах.
«Не удивительно. Пока я сам не видел ни одного учителя, который бы так заступался за них. Не разнимал драку, если она случится, в обязаловку. А вот так…»
– Отлично. Только сразу хочу предупредить, ребята. У меня ужасная память на даты и имена. Мне будет сложно вас запомнить. Так что вы не обижайтесь, если я еще пару недель буду переспрашивать имена.
– Это как-то неуважительно. – Ответила Гуля. – Когда вы не запоминаете имени человека, это значит, что он для вас пустое место.
Краем глаза Дмитрий заметил застывшую на своем месте «помощницу»-тьютора. Эта легкая пикировка между новым учителем и учениками серьезно увлекла ее. Настолько, что рот остался слегка приоткрытым, а сама она так и забыла сесть на стул, после своего порыва. Это было забавно.
– Тут я тебе могу дать два ответа. Первый: у меня есть родные. И я запомнил день рождения жены только через пять лет совместной жизни. И то, благодаря ее собственной настойчивости – она постоянно проверяет меня. Как на экзамене: «Когда у меня день рождения? Когда мы познакомились, когда поженились?» И если на первый вопрос я уже могу ответить, то с остальными все не так хорошо. – Он улыбнулся, замечая что некоторые из ребят тоже заулыбались. – Но это совсем не означает, что моя жена для меня ничего не значит. Она одна из самых близких мне людей. День рождения мамы я запомнил только потому, что у меня самого девятого числа, а у нее на один меньше. А про день рождения отца я всегда спрашиваю у мамы. – Еще одна широкая улыбка. – Более того, бывало, что я спрашивал у мамы, сколько мне лет. – Он подмигнул и кивнул, глядя на гордо вскинувшую подбородок девочку. – Устраивает такой ответ?
– Отчасти…
– А когда у вас день рождения? – Это спросил белобрысый. Он явно хотел реабилитироваться.
– А этого я вам не скажу.
– Почему?
– У меня есть некоторые принципы. Об этом разговора не будет.
– Почему не будет? – Тут же потянулось с разный сторон.
– Еще вопросы? – Спросил у Гули, игнорируя все остальное.
– Есть еще один. А второй? Вы сказали, что у вас два ответа.
– Аа… – протянул Дмитрий, делая вид, что надеялся на детскую забывчивость и не особо хочет отвечать. Еще немного помялся, замечая, как смешно принимает требовательный вид девочка, как просыпается настоящий интерес в других ребятах. – Пока вы для меня и вправду не много значите. Просто дети. Один ребенок из сотни других. Для того чтобы быть значимым для другого человека, нужно как минимум идти с ним по жизни рядом. Какое-то время. И это как минимум.
– А как максимум?
Он улыбнулся про себя. Приятно с ними. Прямые, искренние.
– А как максимум, надо хотя бы частично соответствовать внутреннему миру этого человека. Тогда, будь уверена, твое имя не забудут.
Гуля не отвечала, растерялась.
– Ну, а меня запомнить легко. Вам же надо будет как-то ко мне обращаться? Запоминайте: «Ден-Колян». – Дети в очередной раз захихикали, многократно повторяя веселую связку слов. – Теперь, даже если захотите, не забудете.
Соседка Гули сделала резкое движение головой, откинув с лица волосы, обращая на себя внимание.
– А если мы специально не будем вас звать по имени? Ведь и вы для нас, в таком случае, ничего не значите!
– Я на это не обижусь, потому что ты почти права. За одним нюансом. Наверное, я не совсем точно выразил мысль. Вы для меня значите очень много, а совсем не «ничего». Как и любой другой ребенок. Я говорил о том, что это значительно меньше возможного. Всего лишь.
Спросив у девочки ее имя, Дмитрий быстро поменял тему. А сделав комплимент за красоту и неординарность имени – Валерия, Лера – и вовсе привел ее в благоприятное расположение духа.
Далее значительных бесед не было. Не стоило перегибать палку, да и время урока постепенно подходило к концу. Пробежавшись таким образом по всем ребятам, он пообещал часто с ними видеться и еще порядком надоесть. Извинился перед Надеждой Сергеевной за занятое время и ушел.
Кабинет оказался заперт – Елена Сергеевна куда-то убежала. Она вообще очень много и часто бегала по различным делам.
После очередного звонка на урок в дверь постучались.
– Заходите!
– Дмитрий Николаевич, это я. – В дверях стояла помощница. – А можно на «ты»?
– Конечно, не стоит цирк ломать без ребят. Только при них будем на «вы».
– Ну да, это конечно. Я тут бумаги принесла, которые надо заполнять. Их много, но это не срочно. Ты посмотри потом. Надо будет как-то их поделить, наверное?
– Разберемся… – Дмитрий продолжал потихоньку разгребать старые бумаги. Разговор, по его мнению, не предполагал перерыва в работе, но Надя явно не собиралась уходить. Тогда он отложил бумаги в сторону и указал на единственный свободный стул.
– Садись, что ты стоишь?
– Нет-нет. У меня еще много дел, надо успеть в короткое «окно». Просто хотела сказать, что классно у тебя так получилось с ними.
– Что?
– Ну, вообще… – Она пожала плечами.
– А. – Он прекрасно понял, что она имеет в виду. – Ну, у меня был своеобразный жизненный опыт. Сейчас можно сказать, что повезло. – И, взглянув ей в лицо, решил, что нужно добавить: – Ничего особенного. Смотри внимательно, думай над своими ошибками и у тебя тоже запросто получится.
– Ага. – Она задумчиво покачала головой. – Ладно, я пойду. Заходи, если что.
Содержание:
Первая глава: 1 часть, 2 часть, 3 часть, 4 часть, 5 часть
Вторая глава: 1 часть , 2 часть, перед Вами 3 часть, 4 часть
Все в одной подборке – тут.
