Шестая часть второй главы автобиографичной книги "Восточный фронт". Ссылки на предыдущие части после статьи.
На следующей перемене он успел обойти только один этаж – третий. Спустившись по лестнице и заглянув в пустой накуренный туалет (когда только успевают!), Дмитрий прошел в рекреацию. Его длительные усилия потихоньку начинали приносить результат. Теперь на подоконниках сидели только самые отъявленные хулиганы. Но и они, если кто-то из учителей набирался смелости сделать замечание, нехотя вставали на ноги. Другое дело, что учителя исправлялись не так быстро как дети, не желая менять свой психологический комфорт на выполнение требований неприятного зама по безопасности.
На этот раз при его появлении ребята попрыгали с подоконников сами. Дмитрий на ходу изменил маршрут и направился в дальний угол. Там, не обращая внимания ни на что вокруг, толкались и боролись два белобрысых парня. Один толкал другого, обхватив руками талию. При этом его шея была зажата руками противника и выбраться он не мог никак. Несмотря на весь его напор, он, по сути, являлся только «вторым номером». А «первый» держал его за шею и не желал отпускать. Что уж у них там случилось Дмитрия не интересовало. Главное – было видно, что они дурачатся. А вот возможные последствия в виде разбивающегося оконного стекла и порезанных голов страшили изрядно. Общий центр тяжести четырехногой конструкции был чуть выше подоконника. А это значило, что толкни чуть сильнее попавшийся в ловушку петушок того, кто стоял выше, и оба они разобьют стекло. На улицу, конечно, не выпадут – центр тяжести потянет в другую сторону. Но огромные куски стекла запросто перережут жизненно важные зоны.
Учителя стояли в стороне и разговаривали. Скорее всего, не видели ничего особенного и не понимали, чем могут обернуться подобные игрища около стекла.
Дмитрий осторожно придержал плечо высокого, голубоглазого парня.
– Отпусти его.
– Да это он меня толкает!
– Ты во мне что, дурака увидел?
– Нет, но вы видите – это он меня толкает!
– Я вижу, что пока ты его держишь, ему деваться некуда. Он и будет тебя толкать. Отпусти. Или еще раз повторить?
Парень нехотя разжал захват. Его противник выпрямился, радостно улыбаясь и готовясь тут же прыгнуть еще раз.
– Стоять! – Дмитрий вытянул растопыренную пятерню. – Вы вообще страх потеряли, я смотрю. А по вашему виду сразу ясно, что вызови я сюда мамаш и расскажи, чем вы тут занимались, и дома вы лишитесь и любимых компьютеров, и карманных денег.
Действительно. Подростки были неуклюжи. Высокие и худые тела, не знающие спортивных нагрузок. Из того, что на них была надета школьная форма (носили ее тут крайне редко), Дмитрий сделал единственный очевидный вывод: дома их держат в ежовых рукавицах. А прически «в пробор» популярны среди мам, но никак не среди молодежи.
– А что мы такого сделали?! – Возмутился отличник. В том, что он отличник сомнений не было. Не боится «учительской» разговорной манеры и чувствует в себе силы спорить на равных.
– Вы, хороший мой, были за две секунды о того, чтобы разбить вот это стекло. Которое, так, между прочим, перерезало бы вам шеи. На которых, в свою очередь, сидят ваши безмозглые головы. По которым, естественно, плакали бы ваши нежные мамы. Я понятно излагаю?
Парень растерялся. О таком повороте он сразу и не подумал, а тут еще столь витиеватое объяснение. Видно было, что вероятность подобного разговора с родителями его не радовала. Но он быстро нашелся, надо отдать ему должное.
– Да ладно! Недавно поменяли все окна на стеклопакеты. А в стеклопакетах не стекло, а что-то другое.
– Да ну… – Протянул Дмитрий. Но, надо сказать, парень его значительно «уел». Он просто не успел спрятать своей задумчивости.
– Да. – Закрепил свой успех отличник. – Я не уверен, что это не стекло. Может быть и оно, только оно бьется с трудом. Почти не бьется. У меня папа работал со стеклопакетами, я знаю.
Дмитрий соображал. Сказанное вполне могло оказаться правдой. Вернуться сейчас к разговору о мамах значило бы проиграть пацану. Можно было бы, конечно, принять такое поражение и уступить. Но фактически выглядело бы это однозначно. Все ребята увидели бы, как простой пацан уделал учителя, который побежал к маме за помощью. «Оно нам надо?»
– Хорошо. Я тебя понял. Нам остается только одно. Разрешим наш спор экспериментально. Рано или поздно тут появится разбитое окно. Мимо меня это не пройдет точно. Тогда я тебя позову со свидетелями, и мы проверим, насколько легко оно бьется. Идет?
– Хорошо.
Это было отступление в надежде… На что? На то, что по прошествию времени и через совместную экспериментальную деятельность отступление уже не будет отступлением, а будет соглашением. Хотя достаточно уже того, что это не выглядит бегством сейчас. А чтобы подобное уж точно не пришло никому в голову нужно добавить:
– И мы поспорим. Если проиграешь ты, то снимаешь штаны… Трусы оставляешь. И на перемене, загнувшись и крутясь вокруг своей оси кричишь: «Я спорил с Дмитрием Николаевичем. В результате – вот это!». Идет?
Ребята засмеялись. Этот смех был необходим. Смех эволюционно находится очень рядом с агрессией, которая, хотя бы и скрыто, присутствует везде, где есть конфликт. И если хочешь «съехать» с конфликта, через смех это делать очень удобно. А еще смех отвлекает внимание. Не позволяет в должной мере задуматься над предложением и, чем черт не шутит, отвергнуть его. Именно поэтому в такой форме, так пошло. Ничто другое их бы не рассмешило.
– А вы тогда что?
– А думай сам. Мне все равно, я-то знаю, что прав.
– А вы то же самое будете делать.
– Хорошо.
–Точно?
– Слово даю.
На этом все завершилось. Играл ли он опасно? Может быть. Да только маловероятно, что этот пацан запомнил все настолько, чтобы самостоятельно искать разбитое стекло. А еще, Дмитрий все-таки склонялся к своей версии с обычным стеклом, никак не ударостойким. Ну, а если он сам найдет стекло, то перед общей проверкой, сделает это самостоятельно. Окажись пацан прав и можно просто забыть этот спор. Получится, что каждый остался при своем.
Время до следующей перемены быстро пролетело за подготовкой очередного отчета по гражданской обороне объекта. А вот сама перемена была особенной. И дело тут не в длине – двадцать выделенных на обед минут – а в том, какое начинание было задумано на это время.
Много общаясь с ребятами и учителями, внимательно наблюдая за их жизнью, привычками и характерами, Дмитрий еще раз подтвердил один вывод. Вывод, сделанный давно и регулярно подтверждающийся.
Жизнь в школе направляется не учителями, с их методическими рекомендациями, дополнительным образованием, развивающими технологиями и педагогическими теориями. Не окружившим себя «представительной» свитой директором. И даже не ребятами в самом широком смысле.
Она подогревается, кипит и остывает, направляется и корректируется той частью ребят, которую можно назвать «основой». Эти ребята определяют стиль школьной жизни, судят, наказывают и возносят на вершину местного пьедестала, вокруг них крутятся все остальные.
Как правило – и данная школа не была исключением – они не подчиняются никому. Ни учителям, ни родителям. Именно поэтому так сложно педагогам продавливать свои желания и решения в жизнь. Именно поэтому у них, как правило, ничего не выходит.
И совершенно очевидным выглядел факт: хочешь иметь на школу влияние – «окучивай» основу. К этому-то вопросу и подвела нового учителя практика. А учитывая, что в «основу» входило большое количество парней, да еще и спортивных, крепких и дерзких, подход был выбран верно. По крайней мере, в это хотелось верить.
С первыми звуками «звонка» Дмитрий бросил отчет и, прихватив телефон, вышел из кабинета. Не спеша, с демонстративным достоинством огляделся, стоя в забурлившей детской беготне и двинулся к лестнице. Предстоящее волновало.
Спустившись к охраннику и взяв у него ключ от одного из запасных выходов, Дмитрий подошел к двери. Она оказалась открытой, а с улицы доносилась ругань тети Тани. Улыбка помимо воли растянула губы.
Тетя Таня была очень колоритным персонажем. С ней новоиспеченный заместитель директора познакомился в первые дни работы. Тогда, обходя все помещения школы, пришлось забрести в столовую. И надо же было такому совпасть – на кухне праздновала свой день рождения Татьяна Владимировна.
– Теть Таня! Так меня и называй. Ты парень молодой, я так смотрю вроде неплохой. Нам расшаркиваться незачем! Но если тебя корежит, что я на «ты» – скажи.
Во время этого напористого монолога Дмитрий рассматривал застолье. То что было на столе являлось едой. Но правильнее было бы сказать «закуска». На столе была закуска. И выпивка. Причем выпивку представляли совсем не вина и даже не коньяки – обычная русская водка красовалась в самой обычной бутылке посреди «закуси». Вокруг стола молча сидели поварихи и какая-то молодая девушка лет двадцати пяти. Их глаза, в отличие от глаз теть Тани, выдавали испуг и настороженность.
– Садись! Ишь, как ты попал! Первый раз увиделись и сразу на мой день рождения. Подарков, поэтому, не надо! Садись!
– Нет-нет, спасибо. Я на минутку зашел, посмотреть кое-что. Не буду вам мешать. – Дмитрий попытался развернуться и выйти, но был остановлен настойчивой «главной поварихой».
– А я тебе говорю садись! Я старше! Ты хоть и начальство, а уважение должен иметь.
Пришлось сесть, придерживая галстук от путешествия по салатам.
– Чего тебе положить? Селедочки? Давай, ей закусывать хорошо… ты же стопочку пропустишь в честь такого праздника?
– Да-да! Наливай… – понеслось со всех сторон.
– Нет, вы извините, но у меня чуть ли не первый рабочий день. Нельзя так начинать.
– Что же ты и не поешь? – На этот раз никакого радушия в словах теть Тани не было. В них появились холод и подозрение. В этом отказывать было нельзя.
– Поем! Давайте чайку, если можно и какой-нибудь бутерброд.
Женщины засуетились, подготавливая застолье к следующему тосту. Дмитрий сидел молча и слушал раздухарившуюся теть Таню.
– Ты не думай! Я Егоровну не боюсь! – Вспомнила женщина директрису – Я уже столько лет тут работаю, сколько ты не живешь. Не бойся, знает, что у меня праздник сегодня и ничего не скажет, даже если узнает про это. – Она кивнула в центр стола. – Да только откуда она узнает, а? Мы же ей не скажем?
Это было легкой манипуляцией, но не было подхалимством. Теть Таня не просила, не подлизывалась и не пыталась «задружиться» с Дмитрием. Она относилась к той породе людей, которую можно назвать цельной, прямой. Человек такой породы запросто скажет всю правду прямо в глаза тут же, как захочет это сделать. Он безошибочно узнает людей «ровных» и определяет гнилых. Вот и сейчас Татьяна Владимировна моментально «срисовала» новое «начальство» и поняла, какой человек появился в коллективе.
– Нет конечно. Много знаешь – плохо спишь. – Ответил случайный гость на празднике.
– Вот! Я же говорила бабы – наш человек! Но ты все равно не думай! У меня тут свои дела, конечно, есть. А у кого их сейчас нет? – Теть Таня уже была прилично «выпимши». – Зарплата-то у нас поди ни директорская и возможности совсем не те. Но зато мы тут ничего плохого и не делаем. Ну приберем иногда десяток бутербродов да пачек сока, так они все равно остаются. Ребята-то их не едят. А если кто из них приходит за добавкой, так мы всегда запросто! Ты сам потом посмотри, поспрошай у них, если не веришь… Не перебивай старших! – Пресекла попытку вставить слово теть Таня. – Ты слушай, что тебе говорят и на ус мотай. Мы тут бабы простые, а вот Егоровны остерегайся. Ммм… Не буду – она размашисто покачала головой – говорить ничего о ней, некрасиво это, но тебя предупреждаю…
Дмитрий просидел на кухне минут пятнадцать, чуть раньше положенного пообедал и ушел только после этого…
– Что вы ругаетесь теть Тань? – Задал вопрос показавшейся в дверях поварихе учитель.
– А, привет! Да вот видишь, опять накидали окурков.
– А как они тут оказываются-то?
– Так я же дверь открываю перед обедом, чтобы мне сюда кастрюли с борщами-булками заносили. А следить стоять не могу – дел, поди, не мало! Вот они то один, то другой покурить и выбегают.
– А курят где?
– Да вот тут и курят, за дверью. Мусорят мне. Да ладно мусорят, так они же в коробки, в мусор, бычки могут покидать. Так и загореться не долго!
Дмитрий осмотрел бытовой мусор. Что-то привлекло его внимание. Фанерные ящики, картонные коробки, окурки… Что-то заставляло осматривать кучу еще и еще раз. Но так и не поняв причину своей заинтересованности и отложив «на полочку» данный вопрос, он обратился к теть Тане:
– Теть Тань, у меня к вам разговор.
– Давай! – Женщина перестала заниматься своими делами и прямо посмотрела на собеседника.
– Я же тут гоняю их, чтобы они не курили в школе. – Начал излагать внезапно оформившуюся в голове мысль Дмитрий.
– Знаю! Молодец! До тебя был зам один, так он знаешь, вроде дружил с ними со всеми. Отношения у него вроде хорошие были, а слова сказать не мог. Вообще авторитета не имел. И ведь не простой человек – ФСБшник бывший. Он сюда как на трамплин пришел, чтобы в управление образования уйти позже. Так и ушел… Непростой-то непростой, а сказать им не мог ничего. Они при нем в туалетах курили. Только девок гонял… А ты их хорошо строишь!
– Ну, я бы еще не сказал, что хорошо. Но стараюсь. Вот помощь мне ваша и нужна.
– Давай! Помогу, как смогу! – Еще раз предложила теть Таня.
– Им курить в школе нельзя, на улице – тоже нельзя. Но понятно же, что они все равно будут где-то курить! Поэтому я так думаю: надо им в школе по-настоящему запретить, а на улице пусть курят в одном месте и культурно. Вот, скажем тут... – Дмитрий кивнул себе под ноги.
Они стояли во внутреннем углу, образованном двумя стенами зданий. Эти стены прикрывали «закуток» с двух сторон от жилых домов. А с двух других сторон между «закутком» и любопытными «бабушкиными» окнами находилась площадка с турниками, футбольное поле и куцые деревья. Не ахти какое прикрытие, но расстояние само по себе защищало. Можно было надеяться, что «сознательные» старушки не будут жаловаться в департаменты и управления на курящих школьников, как пророчила директриса.
– … Я их в школе буду гонять. Понятное дело, что кто-то иногда будет покуривать в туалетах. Только это будет на уроках и так, что они на самом деле будут бояться курить, понимая, что нельзя. Не как сейчас «нельзя», а по-настоящему! Кто-то будет выходить за территорию школы – я об этом уже договорился с директором. Ну, а основную массу я буду два раза в день выпускать сюда. Мы тут пепельницу им организуем, а я буду следить, чтобы не плевались и не сорили. Сам буду открывать дверь. А если, когда не смогу, то вас будут просить. Вы уж сами решайте, можно им открывать или нет – смотря как ведут себя. Что скажете?
– Дим, а я что? Ты как скажешь, так и сделаем. Я тебе говорила – помогу всегда. Главное с Егоровной вопрос реши.
– С ней уже говорил. Она сказала делай что хочешь, но отвечать будешь сам, если узнают, что мы тут курение организовываем.
– Ну это ничего необычного, – улыбнулась теть Таня. – Я тебя поняла. Сделаем!
Закончив разговор и кинув еще один дотошный взгляд на кучу мусора, Дмитрий прошел к турникам.
Спортивная площадка была видна с двух частей школьного здания. Из спортивного зала – одноэтажной пристройки к основному зданию – и с тыльной стороны главной части. Все окна тыльной стороны выходили сюда. Учитывая привычку школьников собираться на переменах около подоконников сомневаться в том, что его заметят не приходилось. Именно это и волновало. Ведь для того, чтобы чувствовать себя уверенно под десятками, если не сотнями, взглядов нужно было подтягиваться чуть ли не лучше всех. А Дмитрий мог подтянуться одним хватом только десять-двенадцать раз.
Наплевав на внутреннюю неуверенность, он подпрыгнул и ухватился за перекладину.
Раз.
Два.
Три…
Девять!
И еще один раз. Больше делать не нужно. Ведь эти десять раз сделаны плавно, без всяких рывков, с поднятием подбородка выше перекладины. Нужно сделать вид «мог бы еще, но в подходе всего десять раз». Спрыгнув на землю, Дмитрий встряхнул руками. Походил взад-вперед перед турником, искоса оглядывая окна. Так и есть! Все окна были улеплены детьми. Ни одного свободного, насколько он смог разглядеть, не привлекая внимания. Ну, естественно кроме второго этажа начальной школы. А раз так, то медлить нельзя. Надо делать «второй подход».
На этот раз хват был обратным. И еще десять раз. Не так убедительно, но вместе уже двадцать.
Минута на отдых и расслабление мышц. В это время вспомнился бирюлевский Леха из подвального зала – он продолжал поддерживать тесные отношения с бывшим тренером. Вот кто умеет подтягиваться и делает это всегда и везде. Под сорок раз мог подтянуться уже к окончанию одиннадцатого класса!
Теперь брусья.
Десять плавных и глубоких отжиманий.
Всё. Начало положено.
Прихватив с лавочки ключи и телефон, Дмитрий с чистой совестью вошел в здание и провернув увесистый ключ закрыл за собой дверь. Стоя в предбаннике, защищенный от посторонних глаз, заправил в брюки рубашку.
С противоположной стороны коридора, со входа в столовую, его позвала теть Таня:
– Дим! Пойди сюда пожалуйста, на пару слов.
Проведя спутника в то самое помещение, она остановилась.
– Чаю хочешь? Почему обедать ко мне не заходишь?
– Нет, спасибо… – Она давно и настойчиво звала Дмитрия обедать. Бесплатно, разумеется. Но внутренний голос, чутье, были против заманчивого предложения. Почему? Может быть от того, что в наше время за все надо платить и принимать угощение у той, кому оно не принадлежало нехорошо. А может быть для того, чтобы не быть обязанным. Дмитрий не думал над этим особенно. Просто не хотелось и все. Что-то ему запрещало. Кстати… Если уж опять о внутреннем голосе, то что же привлекло внимание к куче мусора?
– Ну Бог с тобой, захочешь – придешь. Я тебя попросить хотела.
Во взгляде Дмитрия появилась заинтересованность.
– Руслан у тебя в классе учится. Его бабушка у нас в школе работала пару лет назад. – Небольшая пауза и теть Таня продолжает пояснять – Со мной в столовой. Потом ей тяжело стало. Она старенькая уже. Как только до пенсии доработала сразу ушла. Она же одна Руслана воспитывает.
– А! – Дмитрий кое-что вспомнил. – Мне о ней директриса как-то рассказывала, что пьет она.
Данное замечание теть Тане не понравилось.
– Да пошла она на х…р! «Пьет»… Она не чаще пьет чем я, а меня ты каждый день видишь. А у нашей королевны все либо пьют, либо воруют, либо больные – исключений нет. Нормальная она бабка! Тебе же чего знать надо? Родителей Руслана прав лишили. Через пару лет после этого мать умерла – спилась. Воспитывать его бабушка начала. Отец в тюрьме сидел…
– За что?
– Да, то ли украл чего, то ли подрался – я не помню точно.
– Я имею в виду, за серьезное что-то или так, по мелочи?
– Да по мелочи Дим! – Надавила повариха. – Какое там серьезное? Вот он примерно год назад вышел. С тех пор достает их, жизни не дает. Пьяный приходит, мать бьет, все сжирает, что в холодильнике есть, деньги ворует. Пацан ночами не спит, – а как поспишь, у них квартира однокомнатная! Короче жалуется бабка, сил вообще не осталось. Может поможешь им как?
– Хм! Подумаю.
– Подумай. Жалко и ее, и пацана. Хороший пацан-то!
– Хорошо теть Тань!
На третьем этаже его встретили опаздывающие на урок пацаны.
– Дмитрий Николаевич! А мы вас на турнике видели!
– А! Ну и чего?
– Нормально вы!
– Так вы выходите со мной!
– А когда?
– Теперь завтра на большой перемене. Ждите меня около столовой. Я подойду и дверь открою. Там и покурить можно потихоньку.
– Лады!
Пацанва – девятый класс – унеслась по коридору, а Дмитрий поднялся в кабинет, где находился его восьмой «Б». Коротко постучавшись, он уверенно открыл дверь.
– Извините, – кивнул учителю и прошел на середину кабинета. – А вы чего сидите!? Вам сколько раз надо повторять, что когда учитель входит в класс, надо вставать?
Ребята повскакивали со своих мест.
– Садитесь. Как они себя ведут? – Он повернул голову к учителю географии.
– Плохо! Особенно вот эти двое. – Женщина показала на Саида и Руслана, сидящих за одной партой. – Постоянно кого-то тыкают, отвлекают, разговаривают, меня не слушают. Телефоны из рук не исчезают. У нас самостоятельная работа, списывать нельзя. Говорю «уберите телефоны», а им все равно!
Дмитрий молча прошагал до парты друзей. Они оба дурачились. Видно было, что виноватыми себя не чувствуют, но голову прятали в сложенные на столе руки. И улыбались.
Эта картина напомнила далекий дом, где по двору, резвясь на свежем воздухе, носилось две огромных собаки. Одна из них – сучка алабая – вела себя так всегда после какой-нибудь пакости. Она ложилась на брюхо, щурилась и подползала к ногам. Или продолжала лежать на одном месте, стараясь спрятать морду в лапах, лукаво щурясь снизу. И у каждого наблюдателя возникала уверенность, что собака гримасничает и ничуть не раскаивается в содеянном, каком-нибудь злодеянии.
Воспоминание дало свой эффект, или сами пацаны были настолько симпатичны, но Дмитрий не смог сделать что-либо серьезного прямо тут. Тем более, что учитель географии ему самому была, мягко говоря, несимпатична по некоторым объективным причинам.
– Значит так. Вы оба: после урока, сразу же, спиной вперед и нагнувшись – ко мне в кабинет!
Вокруг захихикали.
– А зачем нагнувшись, Дмитрий Николаевич? – Не переставая хихикать задал вопрос Саид.
– Чтобы я пинка сходу выписал. А ты чего подумал? – Ответил классный руководитель с самым серьезным выражением лица. – Все ясно?
– Да! – На этот раз отвечал Руслан. Саид не смог побороть очередной приступ смеха.
– А сейчас телефоны мне отдали!
– Дмитрий Николаевич! – Очень специфически протянул Саид, тут же подавившись смехом. Товарищ ему вторил.
– Телефоны! – Требовательно протянул руку Дмитрий.
– Ну, Дмитрий Николаевич! Мы больше не будем…
– Мне долго перед тобой стоять с протянутой рукой?
Уже через десяток секунд Дмитрий закрывал за собой дверь, унося телефоны.
Тяжелый класс – мягко сказано. Невыносимый для учителя класс. Невыносимый, но есть хуже. Эти ребята были добрыми и «доставали» учителей просто своей бесшабашной натурой. А ведь были и злые, жестокие дети. Поэтому, каким бы невыносимым он ни был, а бывает и хуже. И значит нужно работать и исправлять детей. Только как это сделать? С этим вопросом классный руководитель серьезно бился уже несколько дней и только сегодня окончательно оформился ответ. Помогла тому теть Таня.
Никаких общих подходов, никаких словесных рецептов не существовало. По крайней мере, Дмитрий их не видел. Тут нужно было разбираться с каждым индивидуально. Причем начинать такое разбирательство следовало с той проблемы, которая гложет ребенка. О том, что большинство его ребят такую проблему имеют, он знал. Из прямых разговоров или из их услышанных обрывков, из отношений между собой, от тех пацанов с которыми уже успел подружиться. Школа это одна большая, нездоровая семья, где все про всех всё знают.
Прозвенел звонок. Почти тут же послышался веселый гогот. Кто-то с размаху ударился о дверь. Было понятно, что этого «кого-то» толкнули. После этого раздался контрастно тихий и вежливый стук и дверь немного приоткрылась. В щель стала осторожно протискиваться пухлая физиономия Саида, но в следующий миг что-то придало ей ускорения и парень весь влетел в кабинет, плечом ударив дверное полотно.
– А! Это вы правильно, молодцы. Только не до конца. Проходите. – Дмитрий указал на свободное место посреди кабинета, не предлагая стульев. Постоят, так будет вернее.
– Что не до конца, Дмитрий Николаевич? – Робко улыбаясь спросил Руслан.
– А почему ты не спросишь, что «правильно»?
– Ну, не знаю… – протянул белобрысый.
– А что «правильно», Дмитрий Николаевич? – Произнес Саид с небольшим комичным акцентом и хихикнул.
– Сначала надо понять, что НЕ правильно. Не правильно то, как вы вошли. Вам как было сказано? – Он замолчал, серьезно глядя на смуглого мальчугана, изо всех сил стараясь не улыбнуться. Очень уж похож этот азербайджанец на двоюродного брата. Толще, наглее и кожа смуглая, а в остальном очень похож. Даже мимика и движения…
– Ну это… как там…
Ему на помощь пришел друг:
– Раком!
– Точно Руслан! Молодец. А вы как вошли? Вот это НЕ правильно.
– Не, ну Дмитрий Николаевич, ну как… – Саид говорил быстро, умудрялся это делать громко и шепотом одновременно, глотал окончания и по-азиатски смягчал некоторые буквы. Хотя родился он в Москве.
– Закрой рот. – Холодно прервал его учитель и продолжил опять мягко, как ни в чем ни бывало. – Так вот, это НЕ правильно. А правильно было то, что твой сознательный товарищ, увидев, что ты нарушаешь мой приказ, выписал тебе пинка с другой стороны, когда ты свою пухлую рожу в щель пихал. Понял?
– Понял. Только я не пухлый. – Заново захихикал парень. Он вообще смеялся почти всегда. – Я здоровый.
Он выпятил грудь, надулся и напряг руки. Но уже в следующее мгновенье не выдержал, резко выдохнул и засмеялся.
– Вот-вот. Телефоны забирайте. И скажи мне дорогой, как там у нас дела с Костей?
– Да как-как? Не трогаю я его – у кого хочешь… хотите… спросите!
– Точно?
– Да точно Дмитрий Николаевич! Клянусь! – С жаром и характерно по-азиатски закончил Саид. На этот раз его рожа была самой что ни на есть серьезной…
Содержание:
Первая глава: 1 часть, 2 часть, 3 часть, 4 часть, 5 часть
Вторая глава: 1 часть , 2 часть, 3 часть, 4 часть, 5 часть, перед Вами 6 часть, 7 часть.
Все в одной подборке – тут.
