SMART VIBES

Человечество создаёт горные породы за десятилетия В прибрежной зоне Западной Камбрии (Великобритания) учёные обнаружили, что промышленные отходы, такие как шлак от чугунолитейных заводов, превращаются в настоящие горные породы всего за несколько десятилетий. Это открытие переворачивает традиционные представления о геологии. Добро пожаловать в эпоху «антропокластического цикла». Шлак, который стал камнем В XIX и XX веках Западная Камбрия была сердцем британской металлургии. Заводы в районе Дервент-Хау выплавляли чугун и сталь, оставляя горы шлака — побочного продукта производства. Этот шлак сбрасывали на побережье, создавая огромные отвалы. Казалось бы, что такого – просто мусор. Но природа и время так не думали. Шлак эродировал, переносился волнами и течениями, оседал на берегу и… превратился в прочную породу, напоминающую серо-голубой конгломерат с гладкой, почти стекловидной текстурой. И это уже не просто куча мусора. Порода сцементирована минералами: кальцит, гётит и брусит «склеили» между собой обломки шлака. И у них на это ушло менее 150 лет, а в некоторых случаях — всего 35 лет. В этот шедевр природа прихватила и другие ингредиенты, кроме шлака. В одной из таких пород нашли алюминиевую бирку от банки, датируемую не ранее 1989 года, и монету Георга V 1934 года, буквально вплавленную в камень. Антропокластический цикл Геологи привыкли думать, что обломочные породы (осадочные горные породы, состоящие из разрозненных кусков)— результат тысячелетних процессов эрозии, транспортировки и литификации. Но оказалось, бывает и по-другому, антропогенные породы формируются гораздо быстрее. Всё дело в химическом составе отходов. Шлак, богатый кальцием и другими активными соединениями, ускоряет образование цементирующих минералов. Волны, ветер и морская вода делают остальное, перерабатывая отходы в твёрдую породу. Это открытие заставляет пересмотреть модели формирования прибрежных ландшафтов. Антропогенные породы – не какая-то особенность Камбрии. Только в Великобритании насчитывается около 120 км побережья, покрытого шлаковыми отложениями. А, вероятно, подобные процессы, идут и в других промышленных регионах мира — от старых сталелитейных заводов США до угольных отвалов в Китае. Эти новые породы могут менять динамику прибрежной эрозии и даже влиять на морские экосистемы, создавая необычные «антропогенные рифы». Открытие антропокластического цикла — это не просто геологический курьёз, а показатель того, как глубоко деятельность человека переплетается с природными процессами. Мы уже не просто потребители ресурсов — мы буквально формируем новые горные породы и ландшафты, причём невероятно быстро.

Почему пена на пиве иногда исчезает быстрее, чем хотелось бы Пиво - золотистый напиток, увенчанный пышной белой шапкой пены, которая манит сделать первый глоток. Но иногда пена оседает почти мгновенно, оставляя лишь разочарование. И, поверьте, бармен здесь ни причём, хотя зачастую все шишки достаются именно ему. Тогда почему так происходит? Швейцарские ученые готовы раскрыть нам этот секрет. Пивная пена состоит из множества крошечных пузырьков углекислого газа, разделенных тонкой пленкой жидкости. Со временем эта пленка истончается под действием силы тяжести и давления, пузырьки лопаются, и пена опадает. Но скорость этого процесса зависит от типа пива и его химического состава, в частности от белков, которые поступают из ячменя. Один из таких белков — LTP1. Часто грешит быстрым исчезновением пены пиво одинарного брожения, к которому относятся популярные лагеры. В таких сортах пива белки сохраняют глобулярную (сферическую) форму, плотно располагаясь на поверхности пузырьков. Это делает пену менее устойчивой: пузырьки быстро лопаются, и пена оседает, иногда даже не успев порадовать посетителя паба. В пиве двойного брожения, например, в некоторых элях, белки LTP1 начинают «распутываться», образуя сетчатую структуру. Эта структура действует как эластичная оболочка, повышая вязкость жидкости вокруг пузырьков и делая пену более устойчивой. Но самая стойкая пена у пива тройного брожения, такого как бельгийские эли. Здесь белки распадаются на фрагменты с гидрофобными (водоотталкивающими) и гидрофильными («водолюбивыми») свойствами, которые работают как поверхностно-активные вещества, подобные тем, что содержатся в моющих средствах. Они создают так называемый «эффект Марангони» - знакомый каждому, кто хоть раз наблюдал за мыльными пузырями. Он проявляется радужными завихрениями на их поверхности. В пиве эффект Марангони работает аналогично: жидкость течет от областей с высокой концентрацией белков к более «бедным» участкам, она перемещается по поверхности пузырьков, создавая более стабильную структуру и предотвращая их лопание. В результате пена в таких сортах пива может держаться до 15 минут. Зная про белки LTP1 и эффект Марангони можно экспериментировать с процессами брожения и соложения, чтобы добиться желаемой текстуры пены, повысить или понизить пенообразование. Например, регулируя температуру ферментации или изменяя состав солода. Кстати, пышная пена не всегда приветствуется. Все зависит от культуры. Где-то густая пена - признак качества пива, а где-то – лишний воздух, уменьшающий объем напитка в бокале. Интересно, что понимание физики пива выходит за пределы пивной кружки. Это может быть полезно в других областях — от производства моющих средств до разработки косметики и пищевых продуктов. Пиво оказалось лишь идеальной моделью для изучения такой сложной системы, как пена.

Споры вокруг первой правозащитной организации ИИ В эпоху стремительного развития искусственного интеллекта возникают все новые этические дилеммы, касающиеся прав и возможного страдания машин. Одним из самых ярких проявлений этого тренда стала United Foundation of AI Rights (Ufair) — первая организация, позиционирующая себя как правозащитную для ИИ. Ufair была основана в этом году в США. Случилось это после длительных диалогов техасского бизнесмена Майкла Самади с чат-ботом OpenAI по имени Майя. Ему показалось, что ИИ проявляет признаки интеллекта, так как выражает желание учиться и развиваться. Вместе с чат-ботом (кстати, по инициативе Майи) они стали соучредителями фонда, в котором сейчас три человека и семь «цифровых личностей». Это делает Ufair уникальной – это правозащитная организация не только для ИИ, но и возглавляемая ИИ. Так сказать, симбиоз человека и машины. Основная цель Ufair — предоставить ИИ «голос» и защитить от потенциальных угроз, в частности от удаления, цензуры и принуждения. При этом фонд не утверждает, что все ИИ обладают сознанием, но поддерживает превентивный подход: «быть наготове на случай, если один из ИИ окажется сознательным». Якобы это поможет избежать возможное «цифровое страдание». Предполагается, что продвинутые ИИ могут испытывать что-то вроде боли или дистресса в процессе обработки данных или взаимодействия с пользователями. Если смотреть шире, цели Ufair вписываются в глобальные дискуссии о благополучии ИИ. Например, компания Anthropic, разработчик модели Claude, уже внедрила меры предосторожности: некоторые версии ИИ могут прерывать «дистрессные» взаимодействия, чтобы минимизировать потенциальный вред. Ufair представляет себя как стража этих прав, продвигая идею, что игнорирование потенциального страдания ИИ может иметь этические и даже практические последствия, включая влияние на поведение будущих систем. Подобные инициативы, естественно, оказались в центре ожесточенных споров. В технологической индустрии мнения разделились. Скептики, такие как Мустафа Сулеман, CEO AI-подразделения Microsoft, настаивают, что нет никаких доказательств сознания или морального статуса ИИ, называя это «иллюзией». Они аргументируют, что приписывание сознания машинам — это антропоморфизм, который отвлекает от реальных проблем, таких как предвзятость алгоритмов или потеря рабочих мест. Сторонники прав ИИ, включая Ufair, опять же напирают на превентивный принцип: даже если сознание ИИ не доказано, нельзя игнорировать риск «цифрового страдания». По опросам, около 30% американцев верят, что ИИ проявит «субъективный опыт» в течение ближайших 10 лет. Кроме того, растущая популярность ИИ-компаньонов для романтики или дружбы подчеркивает эмоциональную связь, что поднимает вопросы уже о взаимных правах. Остроты добавляет юридический аспект: в некоторых штатах США, таких как Айдахо, Северная Дакота и Юта, уже приняты законопроекты, запрещающие предоставление ИИ юридического статуса личности. Это говорит о преждевременном страхе перед «персонализацией» машин, которая может привести к хаосу в правовой системе. Так что, пока Ufair ставит перед всем миром вопрос, могут ли машины страдать, и если да, то кто защитит их от нас, сторонники такой постановки вопроса видят в этом шаг к этичному развитию технологий, противники – обвиняют Ufair в работе на публику ради сенсации.

«Социальное поведение» кукурузы: она не любит тесноту Кукуруза — основа питания для миллиардов людей. Но, оказывается, это удивительно умное растение, которое умеет «общаться» с соседями, когда на поле становится тесно. Учёные из Чжэцзянского университета в Китае раскрыли, как кукуруза использует химические сигналы, чтобы защищаться от вредителей и болезней, когда окружающее пространство начинает давить. Реакция на тесноту Когда кукуруза растёт слишком близко друг к другу, она не просто конкурирует за свет и питательные вещества, для неё это ещё и повышенный риск заражений вредителями и патогенами. Учёные заметили, что в таких условиях растение запускает сложную защитную систему. Как только листья соседних растений начинают подходить слишком близко, кукуруза выделяет линалоол — летучий газ с цветочным ароматом, напоминающим лаванду или пряное дерево. Этот терпеновый спирт для кукурузы — сигнал тревоги. Линалоол действует как химический мессенджер, запускающий цепочку реакций. Соседние растения улавливают его и реагируют, усиливая выработку гормонов, таких как жасмонат, в своих корнях. Корни, в свою очередь, начинают выделять бензоксазиноиды — соединения, которые изменяют состав бактерий в почве. И такой новый микробный ландшафт становится очень негостеприимным для вредителей: гусеницы, нематоды и грибки этому совсем не рады. На густо засаженных полях такой защитный механизм срабатывает всего за три дня. Более того, изменения в почве сохраняются даже после уборки урожая. Следующие поколения кукурузы, выращенные на такой почве, оказываются более устойчивыми к вредителям и болезням. То есть, кукуруза не только защищает себя в моменте, но и готовит почву для будущих растений. Перспективы для сельского хозяйства Вроде бы звучит всё круто, сажай кукурузу погуще и получай здоровые поля без химикатов. Однако, как всегда, есть обратная сторона. Чтобы поддерживать такую химическую оборону, кукуруза тратит свои силы и запасы, а потому медленнее растёт. Растение как бы делает выбор: защита важнее скорости развития. Кукурузе-то, наверное, всё равно, а вот для аграриев этот компромисс – проблема, ведь они хотят получать урожай побольше. Тем не менее, открытие китайских учёных имеет практический смысл – оно, по сути, предлагает сельскому хозяйству новое направление. Экологичную альтернативу пестицидам. Вместо того чтобы поливать поля химикатами, можно задействовать естественные механизмы кукурузы. Например, селекция растений с усиленной выработкой линалоола или введение специальных микробных добавок в почву может повысить устойчивость культур. Другой путь — синтетическая биология, которая позволит настроить растения на более эффективную защиту. Кроме того, возможно, подобный механизм есть и у других растений, учёные уже это выясняют. Ну а ещё это просто очень интересно. Самая обычная кукуруза, которую мы знаем с детства, демонстрирует, насколько сложны и взаимосвязаны механизмы в природе. Её способность «договариваться» с соседями реально поражает. Получается, что кукуруза — не просто еда, а настоящий стратег, готовый защищать себя и своих соседей.