Управляй жизнью вместе с КПТ.

Это третья статья из цикла. Если вы не читали первые две — начните с них. Здесь будет слишком честно. (ссылки ниже) Ты на него смотришь — и не знаешь, куда делся тот, с кем ты начинала. Был ли он вообще? Или ты тогда просто слишком хотела верить? Сейчас перед тобой — человек, который вроде бы рядом, но будто без вектора. Без хребта. Без силы. Он не бьёт, не орёт, не изменяет. Но и не идёт. Не ведёт. Не держит. Не вдохновляет. Просто живёт. Или существует? И ты чувствуешь, как в тебе умирает женщина...

Этот текст — не комплимент. Это ударная волна моей прошлой публикации. Когда женщина берёт на себя всё — контроль, принятие решений, финансовую нагрузку, быт, детей, заботу о муже, эмоциональную стабильность всей семьи — она не становится сильной. Она становится уставшей. Истеричной. Одинокой. И да, часто злой. Но не потому, что злая по натуре, а потому что всё время живёт в режиме: "если не я, то кто?" Это звучит героически. На первом этапе. А потом начинается хроника разрушения. Сначала вылетает сон...

Пишу не для лайков, а чтобы кто-то очнулся. Когда мужчина в семье скидывает ответственность на женщину, он теряет не роль. Не статус. Не авторитет. Он теряет себя. Свои тестикулы. Свой позвоночник. Свою возможность когда-либо сказать: я мужчина. И чтобы это не прозвучало, как хриплый всхлип по пути в Пятёрочку за пивом и сигаретами. Вот сидит такой, условный ХХХХХХ. Или не условный. Мужчина. Вроде как. Говорит, что любит. Хочет, чтоб в семье было хорошо. У него даже мечты есть: «Хочу, чтоб всё было спокойно...

Ты заботливая. Очень. Прямо как батарейка — бесконечно бегаешь, хлопочешь, подставляешь плечо, греешь, слушаешь, терпишь, кормишь, возишь контейнеры с борщом в багажнике, подтираешь чужие последствия и попутно подаёшь отчёт во Вселенную: «Глянь, я же хорошая!» Только вот тебе от этой «заботы» плохо. Совсем. Появляется усталость, раздражение, ощущение, будто тебя выжали, как тряпку, и оставили на батарее. А ещё обида. Да-да, та самая кислая обида: «Я же старалась! Я же ради него/неё/них!» А в ответ — глухая тишина...

Ты всегда на связи. Ты отвечаешь. Перезваниваешь. Поддерживаешь. Выслушиваешь. Тебя не просят — ты уже здесь. Тебе не говорят — ты уже понял. Ты не дежурный по планете, но чувствуешь себя именно так. Потому что ты добрый? Может. Потому что ты заботливый? Ну конечно…. Но в основном — потому что у тебя внутренний контракт: "если я не отвечу — человек расстроится, обидится, испугается, отвергнет меня". Прямо не говорится, но ты живешь так, будто тебя ждёт наказание за любое отсутствие. Особенно если ты психолог, врач, родитель, руководитель, партнёр — да кто угодно...

Никогда не помогай тем, кто только ноет, но ничего не меняет. Иначе они сожрут тебя и спросят, почему не солёный. Есть особая порода людей. Они не враги, не друзья, не просто случайные прохожие. Это такая тягучая категория — «вечно несчастные». Они живут среди нас. Говорят мягко. Часто плачут. Но не потому что больно — потому что удобно. Это люди, которые нашли гениальную стратегию выживания: ныть, тянуть ресурсы из окружающих и перекладывать ответственность за собственную беспомощность на чужие плечи...

Я не знаю, кто решил, что женщина после 40 должна срочно «возрождаться». Менять мышление. Строить тело. Записывать аффирмации на зеркало. Собирать чемодан на Бали или в Сочи. Улыбаться в Instagram с подписью: «Я снова нашла себя». А если не хочется ничего искать? Если ты не потерялась? Если ты просто устала? Если ты хочешь не «переродиться», а наконец отдохнуть от всего этого давления — быть лучше, ярче, продуктивнее, женственнее? Ты не обязана быть новой. Ты можешь быть — живой. Со всеми своими «не хочу», «не знаю», «не могу», «не сейчас»...

Первая статья из серии находится здесь. Ты добрая. Ты терпеливая. Ты никому не навязываешься. Ты стараешься никого не обидеть. Ты всегда сначала подумаешь, как другим, а потом — может быть — о себе. Ты та, про кого говорят: «золотой человек». А внутри — ком. Тревога. Усталость, которую ничем не выспишь. И ощущение, что ты медленно, но точно сгораешь. Я хочу, чтобы ты услышала: ты хорошая. Но тебе от этого хреново. Почему? Потому что ты — не ты. Ты — образ. Роль. Надстройка над живым телом. Ты прожила десятки лет, поддерживая всех, кроме себя...

Я долго думал, что кризис среднего возраста — это анекдот. Ну, мотоцикл, любовница, марафон желаний. Типа всё нормально, просто крыша поехала в сторону «поздняя юность». Но потом я стал слушать. Не себя. Женщин. Много. 40+, 50+, 60+. И понял: нет, это не анекдот. Это трещина по фундаменту. Тихая, но глубокая. Они приходят ко мне не с проблемой. С пустотой. Проблемы закончились. Дети выросли. Муж — либо ушёл, либо лежит рядом как мебель. Работа — либо уже на автомате, либо вообще не нужна. И вот она — сидит...

Первая часть находится здесь Паника = тело. Но начинается всё с мысли. (Да, извините, дорогие тела) Вот тут важно: паническая атака — это не спонтанный фейерверк. У неё всегда есть запуск. И — да, обожаю это говорить — это мысль. Именно. Одна маленькая, наглая, ехидная мысль, проскользнувшая незаметно, как таракан в ночной кухне: «А вдруг я сейчас умру?» «Что-то сердце странно бьётся…» «Мне нехорошо. Так не бывает просто так…» И начинается. И начинается. И начинается. И ты — взрослый человек, с...

Если ты прямо сейчас лежишь на полу ванной, зажав пульс, и думаешь, что вот он — твой последний вдох, то, скорее всего, у тебя паническая атака. Не инфаркт. Не инсульт. Не одержимость бесами. Паническая. Атака. Да, та самая. Когда трясёт, колотит, сердце скачет как заправский кавказский барабанщик, руки немеют, дыхание то исчезает, то задыхается, и ты уже почти слышишь музыку из сцены «умирающего героя». А потом… проходит. И ты, слегка постыженный и потный, продолжаешь жить дальше. До следующего «приступа смерти»...

Иногда, просыпаясь утром, я чувствую сдавленность в груди. Ни с того ни с сего. Никаких новостей, никаких угроз, день, как день. Но внутри — будто пожар. Плотный, липкий ком в животе. Дрожь. И напряжение, которое невозможно сбросить ни растяжкой, ни дыханием, ни логикой. Раньше я называл это страхом. Потому что слово «страх» всегда было универсальным ярлыком: боюсь — значит, страшно. Но чем больше я жил и работал — сначала с собой, потом с другими — тем чётче становилось различие. То, что я называл страхом, на самом деле было тревогой...