Поскольку канал этот во многом как раз и посвящен различным Гражданским войнам (а также переворотам, революциям, путчам, мятежам и междоусобицам), самое время рассказать о происхождении данного термина.
Когда выражение «гражданская война» употребили впервые? К каким событиям относили понятие? Когда оно появилось и вошло в обиход в России?
Рождение термина: Рим сталкивается с новым типом насилия.
Римская античная цивилизация дала миру очень много, как позитивного, так и не очень. Понятие bellum civile — «гражданская война» — возникло не случайно и не вдруг.
Оно родилось внутри политической культуры античного Рима, который в I веке до н. э. пережил цепь конфликтов, по масштабу и жестокости превосходивших всё, что прежде происходило в пределах одного государства (по крайней мере, если судить по известным источникам).
Отправной точкой принято считать 88 год до н. э., когда Луций Корнелий Сулла привёл свои легионы в Рим. Он нарушил вековые обычаи: армия, предназначенная для внешних врагов, впервые была обращена против сограждан.
Для римлян, привыкших различать «мы» и «они» по гражданству-статусу, это стало настоящим культурным потрясением. Мир привычных смыслов рухнул — понадобились новые слова.
Как язык легитимировал насилие.
В римской традиции войны называли по имени противника: Пуническая, Митридатова, Галльская и т. д. Теперь же враг оказался «внутренним» — таким же гражданином.
Государственные деятели начали применять лексику, ранее адресованную «чужим», для политических оппонентов.
Чтобы объяснить внутреннее насилие, понадобились новые выражения:
malum civile — гражданское зло, civilis discordia — гражданский раздор.
Но именно словосочетанию bellum civile была уготована самая долгая жизнь.
Цицерон: политик, оратор, «крестный отец» термина.
Некоторые исследователи считают, что первым выражение «гражданская война» употребил сам Сулла — в его утраченных мемуарах.
Однако в дошедших источниках первенство принадлежит Марку Туллию Цицерону.
В 66 году до н. э., выступая в защиту военных заслуг Помпея, Цицерон перечислил войны, которые тот вел: африканскую, испанскую, войну с рабами… и гражданскую.
Он употреблял термин не просто как описание, но и как инструмент политики — чтобы склонить аудиторию к нужному ему решению.
Позднее Цицерон писал:
«…я оказался в самом пламени гражданских раздоров или, лучше, войны».
В трактате «Об обязанностях» он противопоставлял римские гражданские войны греческим внутренним конфликтам — не только по масштабу, но и по разрушительной силе.
Так формировалась ключевая идея: гражданская война — величайшее бедствие государства. Эта мысль будет повторяться столетиями. Но не остановит гражданские войны.
Цезарь: избегая «гражданской войны», но создавая её канон.
Юлий Цезарь дважды употребляет термин в своих записках. Это позволит поздним переписчикам назвать его мемуары «Гражданской войной».
Однако сам Цезарь всячески избегал того, чтобы начатый им конфликт называли bellum civile: он стремился представить свои действия как вынужденный ответ на незаконные действия Помпея и Сената.
Его противники, напротив, активно используют термин — тем самым закрепляя политическую интерпретацию событий.
Несмотря на итоговую судьбу Гая Юлия, его действия позднее вдохновляли многих амбициозных политиков, толкая их к развязыванию гражданских войн. «Переход Рубикона» каждый раз сулил не только суровые испытания, но и богатые плоды, в случае успеха.
Греки и слово «στάσις»: как описывали гражданские войны до римлян.
Римляне не были первыми, кто столкнулся с вооружённым конфликтом внутри одного общества или государства.
У греков существовал термин στάσις (стасис), означавший внутренний раскол, распри, нередко переходившие в вооружённые столкновения.
Но стасис имел множество значений — от «партийного» спора до междоусобицы — и эмоционально сильно различался по контексту.
Впоследствии, когда термин bellum civile стал общеевропейским, грекоязычные авторы переводили его именно словом стасис.
От Рима к христианству: гражданская война как признак «земного града».
В христианской мысли термин закрепился благодаря Аврелию Августину. В «О граде Божьем» он много раз использует выражение «гражданская война» — как образ величайшего греха и разрушения.
Августин противопоставляет раздираемый конфликтами «град земной» гармоничному «граду небесному».
Так римское понятие стало элементом христианской политической философии, сохранив своё негативное эмоциональное ядро.
Эпоха Нового времени: старое слово — новые войны.
В XVI–XVII веках Европа столкнулась с феноменами, требовавшими языка описания: религиозные войны, мятежи, междоусобицы.
Термины guerre civile / civil war / Bürgerkrieg активно распространились в переводах и политических текстах.
Книга Энрико Катерино Давилы (1630), описывавшая «гражданские войны Франции», стала одним из ключевых текстов, популяризировавших термин на континенте.
Первое известное употребление в России.
Самое раннее зафиксированное использование выражения «гражданская война» в русском языке датировано 1732 годом (но скорее всего, Петр I термин прекрасно знал).
Понятие приходит в Россию вместе с переводами европейских книг — исторических, политических, словарных.
Распространение образования и знание иностранных языков только усиливают этот процесс.
Екатерина II и «угроза гражданской войны».
В 1768 году в манифесте о начале войны с Османской империей Екатерина II упоминает опасность «гражданской войны и междоусобия» внутри Речи Посполитой — дополнительное свидетельство того, что термин уже вошёл в политический обиход.
И даже стал так сказать «политическим обоснованием» для того или иного решения.
XIX век: закрепление термина.
К середине XIX века выражение окончательно устоялось в русской научной и публицистической литературе.
Им описывают Рим, европейские междоусобицы, американскую войну Севера и Юга.
В художественную сферу термин приходит благодаря переводам Виктора Гюго и других авторов. Правда, в отношении российских мятежей, восстаний, Смуты и так далее термин практически не применяется.
Русская политическая мысль накануне революций.
В 1881 году, комментируя введение «Положения о мерах к охранению государственного порядка», народовольцы уже используют выражение в современном смысле — как угрозу вооружённого столкновения власти с собственным народом.
«…самодержавие не отступит ни перед множеством жизней, ни перед попранием человеческих прав, ни перед кровавой гражданской войной».
Так к концу XIX века понятие окончательно становится привычным элементом русской политической лексики — предвосхищая события XX века, которые придадут слову новый, трагический вес.
Кстати говоря, понятие «гражданская война» нередко употребляли в отношении Первой революции 1905 — 1907 гг. Причем делали это как революционеры, так и их противники, в основном из числа черносотенцев. Конечно, официоза это не касалось.
Итоги.
Понятие «гражданская война» прошло долгий путь: от римского обозначения нового, травматичного типа конфликтов — через христианскую философию и европейскую политическую мысль — к закреплению в русском языке XVIII–XIX веков.
Но его смысл удивительно стабилен:
Это война не просто внутри государства — это война внутри сообщества, которое считало себя единым.
Впрочем, среди историков по сей день ведутся споры на тему того, что считать гражданской войной и откуда её отсчитывать (в смысле развития общества — вряд ли можно так называть конфликты в те времена, когда понятия «гражданин» толком не существовало).
Для предотвращения гражданских раздоров необходимо искать объединяющие общество ценности.
На Всероссийском патриотическом форуме в Национальном центре «Россия» 7 декабря проректор РАНХиГС, научный руководитель проекта «ДНК России» Андрей Полосин рассказал о формировании российской идентичности.
Спикер подчеркнул, что современная российская идентичность укоренена в тысячелетнем историческом опыте, что отражено и в Конституции Российской Федерации. Это не просто длительный временной отрезок — это уникальная глубина исторических испытаний, через которые прошла страна.
«История учит нас простой, но не всегда очевидной истине: когда мы
раздроблены, мы входим под внешнее управление, а когда едины, становимся собой.
Развал СССР в 1991 году стал мощнейшим геополитическим ударом, а
события 2014 года положили начало возвращению нашей силы и заявлению о праве на суверенитет» — подчеркнул лектор.
Сегодня, когда идет глобальное соревнование ценностных моделей, идентичность становится фактором национальной безопасности. По словам Полосина, без ясного понимания того, кто мы, невозможно определить, куда мы движемся и на чем строится долгосрочная устойчивость страны.
«Система ломается, когда теряет веру в то, что единство может спасти»
Именно вера в способность народа сохранять сплоченность — на базе общего исторического кода — является, по мнению лектора, главным ресурсом России в XXI веке.
Если вдруг хотите поддержать автора донатом — сюда (по заявкам).
С вами вел беседу Темный историк, подписывайтесь на канал, нажимайте на «колокольчик», смотрите старые публикации (это очень важно для меня, правда) и вступайте в мое сообщество в соцсети Вконтакте, смотрите видео на You Tube или на моем RUTUBE канале. Недавно я завел телеграм-канал, тоже приглашаю всех!
